Автор: Kirisaki Daiichi Team
Бета: Kirisaki Daiichi Team
Сеттинг: День на странных берегах - Преступники
Размер: 6301 слово
Пейринг/Персонажи: Хара Казуя/Ямазаки Хироши, намек на Киеши Теппей/Ханамия Макото, Сето Кентаро, Фурухаши Коджиро, ОМП
Категория: слэш
Жанр: романс, драма, экшн
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: У Ямазаки появилась новая работа.
Примечание/Предупреждения: сеттинг сериала "Во все тяжкие", упоминание наркотических веществ, нецензурная лексика, смерть второстепенных персонажей
Ссылки на скачивание: .doc, .fb2, .txt
Задницу пекло нещадно, по ногам под джинсами струился пот. Ямазаки бы многое отдал, чтобы оказаться сейчас у кромки бассейна, раздеться догола и нырнуть в воду, а не стоять под палящим солнцем посреди пустыни, в двадцати километрах от главной дороги, ведущей к Альбукерке.Он разогнулся и оперся обеими руками о пластмассовую рукоять лопаты, которая, нагревшись на солнце, чуть ли не прожигала Ямазаки ладони. Это еще хорошо, что он в последний момент вспомнил, что нужно взять с собой рабочие перчатки, а то опять бы весь вечер пришлось замазывать ожоги. Даже джойстик в руки не взять.
— Эй, пацан, ты чего встал как вкопанный? По плану мне еще в пять мест нужно успеть, — раздалось со стороны машины. Ямазаки подумал: «Ебал я твои планы», но благоразумно промолчал. Напарник, с которым он колесил по всему штату Нью-Мексико, был суровым белым мужиком, старше самого Ямазаки раза в два. Его звали Сэм, но Ямазаки обращался к нему просто «сэр». Сэм считал, что только физическим трудом можно выбить дурь из подростковых голов. Поэтому Ямазаки копал и не спорил — сломанную конечность в своем арсенале он пару раз уже имел, и ему даже понравилось пробивать гипсом чужие затылки.
Он вытер пот со лба, зло сплюнул в сторону, хотя во рту было сухо, и засадил со всей дури железный лоток лопаты в песок. Раздался характерный звук удара о дерево.
Из песка выглядывал ряд сколоченных, местами подгнивших деревянных досок. Ямазаки копнул вдогонку еще пару раз, подцепил край лопатой и с силой откинул вверх, отпрыгнув на два шага назад. Находясь в пустыне, он никак не мог избавиться от ощущения, что на него вот-вот накинется спящая в песке гремучая змея, а он и среагировать не успеет.
Из вырытого в земле метрового углубления повеяло прохладой. Немедля захотелось запрыгнуть туда внутрь, чтобы хоть на минутку скрыться от сорокаградусного ада, но вместо этого пришлось вернуться к машине, достать из багажника сумку, затем вернуться и кинуть ее в углубление.
— Закончил?
— Закончил, сэр, — буркнул Ямазаки, быстро закидал крышку песком, закинул лопату обратно в багажник и, обтерев руки об джинсы, сел в машину. За руль его не пускали, но Ямазаки и не жаловался. Из-за солнца, светящего в лобовое стекло, и сквозь прищур дорогу было не разобрать.
На востоке возвышались горы, их непоколебимость успокаивала, поэтому Ямазаки прикрыл глаза. Следующий пункт их остановки находился в пятидесяти километрах езды.
Он занимался этим уже пару лет: несколько раз в неделю рассекал по разным концам штата, иногда заезжая в Оклахому или в Техас, раскапывал ямы, кидал в них сумки с деньгами, закапывал, ехал дальше — когда он возвращался на то же место через неделю-две, ниши были пусты. В остальные дни Ямазаки предавался безделью или забытью, играл в приставку, пил перед телевизором пиво. С отцом он не жил уже лет восемь. Да и что сказать, отец-американец его был говнюком, ярость и экстаз стимулировал парой нюхательных движений и сына воспитывал нетрадиционными методами: с семи лет отсылал Ямазаки на угол соседнего квартала сбывать бумажные конверты, напичканные марихуаной — тогда-то первый раз Ямазаки и отпиздили, сломав пару пальцев. Ямазаки, не блещущий особым умом, школу-то закончил из врожденного упрямства, назло отцу. А как закончил, сбежал из дому. В ночь выпускного. Еще совершеннолетним тогда даже не был. Поначалу он решил изменить образ жизни, отбросив старые привычки, и все лето проработал аниматором и в костюме кенгуру: радостно скакал по улицам, то раздавая буклеты, то развлекая детей. А потом сезон закончился, с карьерным ростом обломали, аргументируя отказ отсутствием опыта и образования. Ямазаки в ярости хлопнул дверью и на прощанье спустил на автомобиле своего бывшего работодателя шины. Страховая компания причиненный урон в конечном счете оплатила бы, но Ямазаки все равно чувствовал себя отмщенным.
—Эй, сосунок, уснул ты, что ли? Приехали, вылезай.
Ямазаки открыл глаза и встрепенулся:
— Почти, — не признаваться же было, что просто задумался. Рефлексия в их кругу считалась словом ругательным. Хуже только был стояк на парней.
Ямазаки вылез, обошел машину, открыл багажник, достал лопату, согнулся… Задницу пекло нещадно. До заката оставалось несколько часов.
***
К тому времени, как они вернулись в штаб, уже успело стемнеть. Несколько складских помещений и фургонов с оборудованными внутри удобствами мало у кого вызывали интерес. Ямазаки выпрыгнул из машины — обратный путь занял что-то около трех часов, за которые он успел просидеть все штаны. Хотелось размяться, попрыгать, пробежаться. Его собственная Тойота Терсел восемьдесят седьмого года выпуска, которую он полтора года назад выкупил за четыреста баксов, стояла на краю периметра, сливаясь с пейзажем. Там, где с утра Ямазаки ее и оставил. Ему хотелось поскорее оказаться дома и просидеть весь вечер под вентилятором.
— Это за сегодня, — бросил ему Сэм, кинув Ямазаки на колени изрядно помятый конверт с деньгами.
Ямазаки заглянул внутрь, но пересчитывать не стал. За два года работы на местный картель он успел понять, что доверие тут строится либо на страхе, либо на деньгах. Ямазаки же было не за кого бояться, да и понятие страха атрофировалось еще в детстве.
К их машине приблизился человек. Ямазаки знал его. Имени он его не помнил, а про себя звал говорящей уткой. Поток гнили, которым тот плевался в окружающих, не имел ни реальной смысловой нагрузки, ни скрытого за ним содержания, но вот настроение портил изрядно. Ямазаки в его присутствии предпочитал отмалчиваться.
— Опять китайца своего повсюду таскаешь? Нахер он нам сдался,— сказал тот Сэму и, не дождавшись ответной реплики, переключился на Ямазаки. — А ты чего, наш молчун, хмуришься?
Ямазаки сжал кулаки. Его мать была японкой, сбежала на родину вскоре после его рождения. Ямазаки она то ли не захотела взять с собой, то ли не смогла: Ямазаки был рожден на территории, принадлежащей Соединенным Штатам, а, значит, по закону считался американцем. Все, что досталось ему от матери — это высокие скулы, узкий подбородок, азиатский разрез глаз и имя с фамилией.
— Вот все вы, азиаты такие, покорные, наезжают на вас, а вы сразу в штаны ссыте. Но ты не переживай, воспитаем из тебя, сосунка, настоящего мужика, — продолжила было крякать утка, пока откуда-то слева ему не прилетела пуля прямо в висок, разнеся половину башки на выходе.
Капли чужой крови упали Ямазаки на лицо и запачкали одежду.
— Ложись, — скомандовал Сэм, и Ямазаки, пригнувшись, сполз с сиденья на пол. Прямо перед тем как по заднему стеклу пустили долгую автоматную очередь.
«Пиздец», — подумал Ямазаки, когда несколько пуль продырявили обивку — совсем недавно на том месте находилась его голова.
На них сыпался дождь пуль и осколков, Ямазаки прикрывал голову руками, Сэм копался под сиденьем в поисках оружия. Наличествующий арсенал был небогат: всего пара стволов на восемь патронов каждый и два магазина с патронами, остальное оружие лежало в багажнике, добраться до которого не представлялось возможным.
Сэм кинул один ствол Ямазаки, кивнул на дверь, а потом вперед.
— Спрячься за капотом и не высовывайся, — сказал он и, пользуясь тем, что обстрел прекратился, первым выбрался из машины.
Ямазаки тоже нашарил рычаг, толкнул дверь и вывалился из салона, чуть не нырнув головой в землю, прополз низом и вздрогнул, когда одинокая пуля сшибла боковое зеркало прямо у него над ухом.
Сэм отстреливался: один, второй, третий, четвертый. Считая выстрелы, Ямазаки прополз еще метр и спрятался за капотом, как и ему было сказано. Отдышался пару секунд. От адреналина голова соображала ясно, ноги и руки почти не тряслись. Ямазаки не был хорошим стрелком, предпочитал пользоваться холодным оружием и любил ближний бой, но сейчас от этих его умений не было прока. Тем не менее, его обуяло чувство уверенности в своих силах. Терпение не было сильной стороной Ямазаки, поэтому сидеть и ждать, пока кто-нибудь размажет по капоту его мозги, он не собирался. Высунувшись сбоку и прицелившись, он выстрелил: метрах в сорока стояли два пикапа, их окружали с полдюжины человек, а двое уже валялись на песке.
Первая пуля ушла в молоко. Ямазаки чертыхнулся.
— Если решил помочь, то помогай, — крикнул ему Сэм, нажимая на спусковой крючок — кто-то заревел от боли, словно раненый бизон. Вот уж у кого процент попаданий стремился к сотне.
Ямазаки, вдохновившись его примером, сдвинул затвор и, прицеливаясь — ниже и правее, — тоже выстрелил. Пуля отскочила от обшивки машины прямо кому-то в плечо. Повезло.
А потом в них опять разрядили целую автоматную обойму. Ямазаки упал ниц на землю, пережидая, и только когда услышал удаляющийся шум моторов, высунул голову из своего паршивого подобия укрытия. На том месте, где стояли машины, сейчас покоились три трупа.
— Уехали, — сказал Сэм. Он тоже поднимался с колен и на вид был цел и невредим. — Ты в порядке, пацан?
— Да, сэр, — адреналиновый всплеск потихоньку спадал, но блевать желчью пока что не тянуло. — Что это за хуйня была?
— Предупреждение. Хотели взять нас за яйца, уроды.
В территориальные мутки руководства Ямазаки старался не соваться. С юга их притесняли мексиканские картели в попытке расширить зону своего влияния и продвинуться на север, в Колорадо. По слухам, которые ходили внутри их группировки, стычки и так не были редкостью, но в последние месяцы в разы участились, однако до сих пор у Ямазаки получалось избегать линии огня.
Они приблизились к телам. Одному пуля попала прямо промеж глаз. Ямазаки старался держаться подальше: он не в первый раз в своей жизни видел трупы, но к этому зрелищу нельзя было привыкнуть. По крайней мере, Ямазаки не мог.
— А ты молодец, Ямазаки, — похвалил его Сэм, наверное, в первый раз за все время их знакомства. — Оправдал доверие. Работу новую хочешь? Непыльную?
— А копать не придется?
— Не придется.
— Тогда хочу, — кивнул Ямазаки и задал еще один очень интересующий его вопрос: — А этих чо, нам хоронить придется?
***
Через день, следуя координатам, которые ему дал Сэм, Ямазаки подъехал к двухэтажному неприметному сооружению, гордо именующему себя прачечной. Припарковавшись на стоянке, он зашел в здание и огляделся — его никто не встречал. Тогда Ямазаки поймал за локоть пробегавшую мимо женщину и спросил у нее, где управляющий.
Женщина его не понимала. Судя по ее внешности, она была родом из Вьетнама, Индонезии или Лаоса — в общем, откуда-то из той части азиатского мира. А еще она совсем не знала английского.
— Управляющий, — повторил он, не особо надеясь на ответ, и махнул рукой. Впрочем, какой-то человек, невысокий, с короткими черными волосами, бодрым шагом уже шел ему навстречу. Без лишних слов он попросил Ямазаки следовать за собой. Ямазаки он не нравился. Впрочем, ему редко кто нравился с первого взгляда, да и со второго тоже. Они прошли через служебный выход, за которым начиналась лестница, ведущая в слабоосвещенный подвал. Спустившись вниз, они оказались перед железной, бронированной дверью, закрытой на большой винтовой замок.
— Будешь новым надсмотрщиком. Твоя задача следить за тем, чтобы товар был произведен в срок, пятьдесят килограммов в неделю. Остальное не твоего ума дело. И смотри, чтобы ни один из этих, — слово «уродов» он пропустил, — и грамма не умыкнул.
— Эти — это кто? — поинтересовался Ямазаки.
— Сами познакомитесь.
За дверью скрывалась огромная, производственных масштабов, лаборатория по изготовлению метамфетамина. Ямазаки задержал дыхание, стараясь не дышать, но в итоге закашлялся: вонь стояла отвратительная.
— Рабочая форма в шкафу, можешь взять, — человек в большом желтом комбинезоне и с противогазом на все лицо обратился к Ямазаки. Его голос через маску звучал глухо и неразборчиво, но Ямазаки все равно заметил в нем насмешку.
Он достал из шкафа свободный комбез и начал просовывать в него ноги, не снимая ботинок.
— Лучше надевай на голое тело, а то от жары сдохнешь, — вкрадчиво подсказал тот же голос. Ямазаки, подумав, разделся до трусов, не обращая внимания на осматривающий его зад цепкий взгляд.
Ямазаки нагнулся и, просунув между ног руку, в неприличном жесте показал ему средний палец. Услышал в ответ:
— Ты мне нравишься. Еще и рыжий.
Ямазаки хотел ответить, что вот он ему — нихрена не нравится, но не успел ответить. Их односторонний диалог был пресечен третьим лицом, прежде никакого внимания на Ямазаки не обращавшим:
— Хара, твою мать, следи за температурой!
Наблюдать за варкой мета Ямазаки наскучило быстро, в основном потому, что в этом деле он ничего не соображал. Резиновый комбез неприятно лип к коже, а еще хотелось воды, пожрать и вдохнуть, наконец, свежего воздуха.
Ямазаки еле дотерпел.
— Эй, ты, как тебя? — перед ним стоял его прежний собеседник, он уже стянул с лица маску и опустил капюшон. Ямазаки признал его главным образом по глумливым заигрывающим интонациям. Хара, или как там его назвал второй тип с диктаторскими замашками.
Его лицо рассмотреть Ямазаки не удалось: глаза и половину носа скрывала длинная густая белая челка. То ли вот такая паршивая конспирация в целях безопасности, то ли Хара просто был мудаком. Первое второго не исключало.
— Ямазаки меня зовут.
— Окей, Ямазаки. Двадцать пять килограммов метамфетамина, чистота продукта девяносто семь процентов, — продолжал тот. — Принимай.
— А еще двадцать пять где?
— Сварим через три дня.
Домой Ямазаки возвращался уже за полночь, злой, уставший и провонявший до корней волос резиной и химией. По дороге он решил остановиться у ближайшей заправки, не столько чтобы залить в бак бензина, сколько чтобы отлить самому и купить в круглосуточном магазине что-нибудь пожрать. Носком ботинка подтолкнув дверь, он зашел в туалет и только приспустил штаны, как дверь опять распахнулась, с вызовом, с ноги, а к соседнему с ним писсуару пристроился Хара.
Ямазаки напряженно замер. Следил он за ним, что ли? Хара его растерянность понял по-своему:
— Что, при других отлить не можешь? Чем-то озабочен? — он резко дернул вниз замок и ухмыльнулся с вопиющей наглостью. — Кстати, меня Хара зовут.
— Иди ты, — совсем незло отмахнулся Ямазаки. Отлил и вышел, хлопнув дверью.
***
Стоя под пристальным взглядом Хары в одних трусах, Ямазаки чувствовал себя неуютно. Поэтому быстро надел майку и залез в комбинезон. Хара и Ханамия — наконец представился тот, второй — подсоединяли какие-то трубки, готовили реагенты, проверяли показатели давления и температуры. В приготовлении лаборатории к работе они следовали определенному алгоритму, их действия были слаженными, хоть Ямазаки они и казались беспорядочными. Тем не менее, он так завороженно наблюдал за ними, что Ханамия, не выдержав, повернулся и рявкнул:
— Чего уставился?
Хара за спиной Ханамии, чтобы тот не видел, повертел пальцем у виска. Ямазаки улыбнулся, благо улыбку его скрывала маска.
Они еще не имели никаких оснований доверять друг другу.
Когда следующая партия была готова, Ямазаки с трепетным ужасом осмотрел огромные железные противни. Они были покрыты несколькосантиметровым слоем твердого прозрачного вещества. Хара принялся дробить лед на мелкие кристаллы, а Ханамия, стянув с себя маску, упал на стул. Выглядел он бледным, будто не спал несколько ночей подряд. Ямазаки и до этого не был уверен в душевном равновесии Ханамии, чье настроение скакало так же часто, как изменялся фондовый рынок, а теперь и подавно, но он не знал, было ли это его обычным состоянием или стоило насторожиться.
— Двадцать пять килограмм, триста грамм. Мы превысили лимит, Ханамия, — оповестил его Хара, сгружая с весов расфасованные по пакетам прозрачные кристаллы.
Он производил руками какие-то странные манипуляции, и Ямазаки не мог уследить за их движением, поэтому выловил Хару на стоянке, когда тот садился в раздолбанный Шевроле Монтекарло, того года выпуска, когда родился Ямазаки.
Ямазаки поставил локоть на крышу и наклонился, заглядывая в любезно открытое для него Харой окно.
— Если ты что-то попытаешься спиздить, то огребешь, Хара, — тихо, но угрожающе сказал он.
Хара угрозы, кажется, не понял. Только рассмеялся и произнес игриво:
— Не переживай, Ямазаки. Я же не хочу, чтобы у тебя были проблемы, — дружелюбие Хары Ямазаки напрягало. Где-то инстинктивно он чувствовал подъеб.
А потом Хара вдруг предложил:
— Может, по пиву?
Вечер был душный и жаркий, и, наверное, поэтому его предложение Ямазаки показалось заманчивым. Да и компании у него давно не было. Решающим стали следующие слова Хары:
— Приглашаю и угощаю.
Район, в котором жил Хара, Ямазаки узнавал. Он и сам жил недалеко, однако его дом был меньше и без бассейна. Ямазаки все-таки зарабатывал куда меньше, чем Хара на варке мета.
— Хочешь поплавать? — спросил Хара, заметив, куда Ямазаки смотрит.
— Нет. Пошли уже в дом.
Хара не стеснялся по дому ходить голышом, но то, что скрывалось за челкой, показать боялся. Пройдя в дом, он первым делом плавным движением стянул с себя футболку, освободился от брюк и нижнего белья. Так и остался стоять перед Ямазаки в чем мать родила и ни капли не стеснялся. Зато Ямазаки, почувствовав смущение, отвернулся.
— Я быстро схожу в душ? Пиво в холодильнике, если что, — Хара кивнул в сторону кухни и прошлепал в ванную. Ямазаки как стоял, так и упал на диван. Идея более не казалась столь привлекательной.
Хара и правда вернулся быстро, Ямазаки только и успел, что откопать в холодильнике пару банок пива — себе и Харе, — вернуться на диван, открыть свою и сделать пару глотков.
Хара полотенцем промокал на голове волосы. Ямазаки опять попытался разглядеть за мокрой челкой его лицо, но не преуспел. Поэтому и задал первый вопрос, пришедший на ум:
— А нахер тебе челка, Хара?
— Тяжелое детство, — ответил тот с присущей его легкомысленностью. Этот тон сбивал с толку, и Ямазаки не мог разобраться, шутка это была или нет.
— Ясно.
— Что, даже докапываться не будешь?
— Нахуй надо, — Ямазаки не горел желанием иметь дело с чужими внутренними демонами. Наверное, Хара это понял, поэтому откинул со лба челку.
Его лицо было… как у самого Ямазаки, только с чертами более тонкими.
И ясными голубыми глазами.
Ямазаки почему-то вспомнил, как какой-то дружок отца захотел экзотики — надо же, японец с рыжими волосами, — поэтому полез к Ямазаки в штаны. Ямазаки тогда было пятнадцать, и он повсюду с собой таскал заточку. А на следующий день позвал друзей из школьного стрелкового клуба.
— Хочу, — Хара вдруг продолжил, видимо, расценив отсутствие у Ямазаки реакции, как озадаченность, — чтобы кто-нибудь оценил мой внутренний мир. А нет, так и хуй с ним.
Ямазаки потупил еще немного и ответил:
— Какой, к черту, внутренний мир?
— Забей.
Хара опять смеялся, и Ямазаки это бесило до чертиков. Он так и сказал:
— Не смейся. Меня это бесит, — и Хара на него посмотрел с выражением снисходительности и теплоты на лице. Будто нашел подтверждение тому, что искал. — Садись. Ты пить-то будешь?
С Харой было не то чтобы легко, но не трудно. Наверное, оттого, что он говорил почти все время и не заставлял говорить Ямазаки.
Он рассказал Ямазаки о том, как познакомился с Ханамией: в школе они в один год записались на продвинутый курс химии. Им было по четырнадцать лет, когда они впервые попробовали сварить мет. Правда, место выбрали неудачное — химическую школьную лабораторию.
— Вы совсем идиотами были?
— Нет. Ханамия мстил. Его обижали в школе. Он тогда только переехал с матерью и совсем не говорил по-английски. — Хара говорил о прошлом Ханамии с какой-то непонятной нежностью. — Я тоже мстил. Этому придурку, нашему учителю химии.
— И что было дальше?
— Отомстили. А школьного химика посадили за варку мета. Самое смешное, он и правда его варил, только в более крупных масштабах и снабжал им весь район. Так что мы были тогда кем-то вроде героев.
Жара мешала воспринимать слова. Хара еще что-то болтал, но единственное, что теперь отображал Ямазаки, это его руку на своем бедре. Первые несколько секунд, общественно приемлемые для того, чтобы начистить Харе рожу, прошли. Ямазаки все не шевелился.
Почувствовав его напряженность, Хара все-таки руку убрал и отодвинулся. В легкие сразу как будто стало поступать больше воздуха.
— Я не настаивал, — сказал Хара и развел руками в жесте примирения.
— Ага, как же. Я, это, думаю, мне пора домой, — Ямазаки поднялся. — Увидимся.
***
За несколько недель Ямазаки привык к запаху лаборатории, переменчивому настроению Ханамии, непрекращающимся подкатам Хары. Спина не ныла от фантомной боли, когда Ямазаки вспоминал о днях, проведенных в пустыне наперевес с лопатой и в компании гремучих змей и варанов. Все шло удивительно гладко: они производили пятьдесят килограмм мета в неделю, лишь однажды пришлось слить галлон испорченной фенилуксусной кислоты. До Ямазаки доходили слухи о перестрелках на границе с Мексикой, но в Альбукерке все было тихо. Даже копы под них не рыли. Сэм завозил деньги раз в неделю-две и за все время не попросил у Ямазаки помощи. Сказал только: «Хорошо справляешься, а то этот белобрысый азиат приносил нам много проблем». Ямазаки, поняв, что скучает по физическим нагрузкам, начал бегать по утрам. Все было тихо, и Ямазаки где-то на уровне интуиции ощущал скрытый наеб. Его жизнь никогда не держалась на отметке «все нормально» больше трех недель.
Поэтому он морально готовился. Сидел на жопе ровно и старался не делать лишних телодвижений. Он был уверен, что где-то уже бомбануло.
— Эй, Ямазаки, будешь много хмуриться, никто замуж не возьмет, — Хара незаметно к нему подкрался и отвесил щелбан по стеклу маски.
После работы они вместе вышли из прачечной с двумя рюкзаками чистой, высушенной одежды — грех было не воспользоваться удобствами места работы. У Хары в руках была еще одна большая сумка, Ямазаки даже не заметил, откуда она взялась.
— Не подержишь? — Хара привлек его внимание и кивнул на свой ботинок. — Мне шнурок перевязать надо.
— А? Ну, давай, — Ямазаки перехватил у него сумку, которая к его удивлению оказалось довольно увесистой, и закинул себе на плечо. Боковым зрением он увидел стоящую на углу улицы патрульную машину. — Ты чего туда навалил?
— Да так. Фигни всякой, — ответил Хара и вместо того, чтобы наклониться к ботинку, ступил на проезжую часть.
Ямазаки даже не успел отреагировать.
Полицейская машина сорвалась с места и, взвизгнув шинами, остановилась рядом с ними. Из нее резво выскочили двое копов и за пару секунд повязали Хару, оттарабанив стандартную речь про адвокатов и право хранить молчание.
Хара не сопротивлялся.
Ямазаки знал одного из полицейских. Его звали Киеши Теппей, и он не был обычным патрульным. Он служил в управлении по борьбе с наркотиками. Ямазаки как-то раз имел неудовольствие с ним общаться. Киеши был одним из тех следователей, что предпочитали пряник кнуту, правда, действенность его методов у Ямазаки вызывала сомнения: он-то тогда не раскололся.
— Какого хуя происходит? — крикнул им Ямазаки. Хара, смиренно лежащий на капоте грудью, обернулся к нему и слегка качнул головой.
— Стой в стороне, Ямазаки, и не делай хуже, — спокойно ответил ему Киеши, — сегодня мы приехали не за тобой.
— Не очень-то воодушевляет.
Когда Хару, грубо толкнув в машину, увезли, Ямазаки так и остался стоять истуканом у проезжей части, сжимая в ладони ручку сумки, оставленной ему Харой.
***
Направляясь к отделению полиции, Ямазаки позвонил Ханамии. И не только потому, что не хотел проблем с Сэмом.
Ханамия не очень обрадовался плохим новостям, но выслушал и спокойно подытожил:
— Ямазаки, оставь его в покое и возвращайся домой.
— Ханамия, тебе похер, что ли? Да мы сейчас все окажемся в жопе! — сорвался Ямазаки, вдавив газ, и чуть не врезался в машину перед собой. — Блядь! То есть, нам надо как-то его вытащить.
— Ты сейчас где? — эмоциональный всплеск Ямазаки на Ханамию не подействовал.
— Еду к отделению.
— Возвращайся домой, — повторил он безапелляционно.
— Но, Ханамия!
— Послушай, Ямазаки. Он сам виноват, гнал спизженную дурь своим старым дружкам.
— Ну-ка повтори, — Ямазаки произнес с угрозой. На дорогу он уже не обращал внимания. Злость, и ярость, и тупая обида подступили к горлу.
— Гнал он дурь, за которой ты должен был следить. Не заставляй меня повторять еще раз, — Ханамия помолчал и продолжил устало, — так что езжай домой.
Теперь высвободить Хару из оков правосудия хотелось еще больше. Освободить и собственноручно набить ему морду.
— Не могу. Хочу быть первым, кто ему вмажет. — Ямазаки отключился.
Подъехав к отделению, он припарковался на противоположном от него углу через дорогу и стал ожидать. Прошел час, потом два.
— Эй, чувак, дай закурить, — Ямазаки вздрогнул. В окно машины заглянул какой-то незнакомый пацан.
— Пошел к черту, — Ямазаки отмахнулся, не отрывая взгляда от главного входа отделения. Кто-то постоянно входил и выходил, но Хара все не появлялся. Ямазаки был знаком с процедурой и сомневался, что Хару освободят в ближайшие несколько часов — если вообще освободят — но все равно не уезжал.
— Да чо ты жопишься, козел.
Ямазаки заметить не успел, как в свободное пространство между стеклом и рамой ему в глаз прилетел кулак. Пока он громко матерился, напавший на него придурок успел пробежать пару десятков метров. Ямазаки на прямую агрессию привык отвечать, но сейчас поступил как разумный человек: не стал догонять гада и пиздить в пятидесяти метрах от полицейского участка. Он осмотрел себя в зеркало. Под глазом наливалась синева. Еще раз ругнулся — даже льда было взять негде.
Хара, к его изумлению, появился на выходе довольно скоро. Он был не один — в компании двух незнакомых Ямазаки людей. Ямазаки вышел ему навстречу, хмуро посмотрел на его сопровождающих и не стал сразу бить.
— Загребли меня, а выглядишь отстойно почему-то ты,— Хара светился от счастья и совсем не выглядел как человек, который пару часов провел один на один со следователем.
— Урод ты, — просто ответил он.
— Это кто тебя так? — полюбопытствовал Хара.
— Какая разница.
Их перебили. Человек с родинкой на лбу. Он панибратски положил ладонь Харе на плечо и сказал:
— Нам нужно ехать, Хара. Если считаешь нужным, можешь взять своего друга с собой.
— Поедешь, Ямазаки?
Ямазаки кивнул.
Сето оказался адвокатом, которого давным-давно им нашел Ханамия. Сето тоже был азиатом, и Хара объяснил это тем, что Ханамия терпеть не может американцев. На подходе к офису жутко несло сандаловыми палочками и еще какой-то хренью, такой же аромат стоял в индийской забегаловке на углу дома Ямазаки. Он не удержался и чихнул.
— Не обращай внимания на запах, это все Фурухаши, — шепнул ему на ухо Хара, прижавшись со спины.
— А кто такой Фурухаши?
— Секретарь и телохранитель в одном лице. И пока Сето спит — высчитывает коэффициент его полезного действия.
У Фурухаши были белая, не тронутая загаром кожа и яйцевидный овал лица, Ямазаки видел такие, когда случайно переключил на какой-то кей-поп канал. Фурухаши разливал чай с грацией наемного убийцы, и Ямазаки решил непременно держаться от него подальше.
— А, Хара, кстати, чуть не забыл, — Хара все еще стоял у него за спиной. Ямазаки обернулся и вдарил кулаком ему под дых.
— Понимаю. Ханамия все рассказал?
— Да. Какого хуя ты делал?
— Прости. Не мог удержаться. Деструктивная энергия рвалась наружу.
— Чо?
— Но я тебе благодарен, ты меня в некоторой степени выручил.
— А?
— Заглядывал в сумку?
— Нет.
— Так загляни.
Ямазаки скинул сумку на пол, расстегнул замок и обомлел: она была под завязку набита долларовыми купюрами различного номинала.
— Ты, идиот, нахера мне ее дал?
— Ты же честный, Ямазаки. Я могу тебе дать и не это.
— Все. Завали уже.
Хара, привалившись лбом к его плечу, облегченно рассмеялся:
— Вот поэтому ты мне и нравишься.
— Мы с тобой даже не друзья, — проворчал Ямазаки.
Из беседы Хары с Сето Ямазаки вывалился. Они обсуждали способы отмывания денег, Ямазаки понимал принцип, но у него никогда не возникало в этом нужды. Сето предлагал купить Харе массажный салон, йога-клуб, что-то еще, а Хара просил, чтобы Сето не навязывал ему свои интересы. Так они ни к чему и не пришли, но деньги Хара оставил у него.
— Ямазаки, так? Держи, вдруг пригодится, — позвал его Фурухаши, когда он уже собирался выходить. И незаметно сунул ему в карман визитку. — Только не выкинь потом вместе со всем мусором, что лежит у тебя в кармане.
Ямазаки достал ее из кармана и внимательно рассмотрел.
На ней значился адрес ветеринарной клиники.
***
Хара не распространялся о том, что случилось в отделении и почему ему выпустили. Сказал только одно:
— Хотел познакомиться со следователем, — и более в подробности не вдавался.
Бомбануло и опять стало тихо.
На углу прачечной больше не паслись копы, а Ханамия задал Харе ровно один вопрос: «Успокоился теперь?» и, получив в ответ кивок, тему закрыл. Ханамия вообще стал спокойным и даже иногда составлял им с Харой по вечерам компанию в баре. Ямазаки в присутствии Ханамии тоже жилось спокойнее. По крайней мере, Ханамия производил впечатление умного человека. И даже универ закончил пару лет назад.
В лаборатории было жарко, от духоты пот струился по спине и животу.
—Ямазаки, сделай что-нибудь, — стенал Хара и щеголял полуголым. После тщательной уборки даже химикатами стало пахнуть меньше.
— А я что сделаю. Генератор наверху сломался, — пожал печами Ямазаки.
— Да у нас все вскипит нахрен от такой температуры.
— Хара прав, — сказал Ханамия — он вяло обмахивался папкой с каким-то вычислениями и записями. Плохо переносил жару. А кто нет — когда температура на улице достигла почти полусотни градусов. — Только продукт испортим.
— Так что, внеплановый выходной? Ямазаки, не хочешь искупаться в моем бассейне?
— Обратно переодеваться? — противогаз Ямазаки надеть не успел, но комбинезон уже застегнул на липучку. Прорезиненная ткань тут же прилипла к коже — ощущения были премерзкие.
Хара резво к нему подскочил и вцепился в эти злосчастные липучки.
— Помочь тебе раздеться?
— Ну, помоги, — и добавил, когда Хара будто случайно провел пальцами по его груди, — только, чур, не лапать.
Лабораторию они закрывали в приподнятом настроении, будто делали что-то запрещенное. Он давно не чувствовал такого единения с кем-либо. Даже Ханамия улыбался, и от этого Ямазаки становилось еще радостнее. Настоящие друзья у него последний раз были в школе, часть из них переехала, другая часть — сторчалась.
Ханамия с ними не пошел, сославшись на личные дела. А Хара громко шепнул Ямазаки, что Ханамия пошел к своему любовнику, у которого тоже сегодня выходной.
— Все прошарил? — Ханамия даже не злился.
— А то! — сказал Хара и взял Ямазаки за руку, будто тот собирался от него сбежать. Его ладонь была горячей и влажной, и держаться за нее было не очень приятно, но Ямазаки, сам себе удивляясь, не спешил ее вырывать. — Ямазаки, я машину в ремонте оставил. Подвезешь?
Хара был для теми граблями, на которые Ямазаки еще никогда не наступал в вопросах личной жизни, поэтому он даже не стал сопротивляться, когда Хара, усевшись на пассажирское сидение, потянулся к нему и слизнул угрюмое выражение с его лица. Это тоже было подло: из собственной машины Ямазаки сбежать не мог.
До дома Хары Ямазаки добирался в возбужденном состоянии, вел машину криво, резко, на них сигналил со всех сторон, хорошо еще, что на дорогах не стоял дорожный патруль. Хара все смеялся, как-то хрипло, надрывно:
— Кто тебе вообще права выдал, Ямазаки?
— Издеваешься? Купил я их.
— Ямазаки, а ты же знаешь, знаешь, чем мы сейчас будем заниматься?
— Знаю я. Отъебись.
Они вломились в дом Хары, чуть не выбив дверь, которая так и осталась открытой настежь. Хара повалил Ямазаки на диван и присосался к его губам. В доме у Хары тоже было душно, и сквозняк, продувающий гостиную, тепло щекотал открытую кожу.
Хара облизывал его губы, подбородок, шею, за ухом, растянул ворот футболки и укусил за плечо. Ямазаки застонал и грубо его оттолкнул. Не из-за того, что ему было больно, просто иначе они бы никогда не разделись. Ямазаки стащил с себя футболку, кроссовки с носками, шорты и белье. Хара от него не отставал.
— Ямазаки, — голос Хары звучал выше на пару октав, — пидорасит меня от тебя, Ямазаки.
Они накинулись друг на друга одновременно, соприкоснулись голой кожей, Хара его опять повалил на диван и оплел конечностями. Их члены соприкасались по всей длине, они терлись друг о друга яйцами, и Ямазаки был готов завыть от возбуждения.
Хара, чтобы не выть, кусал Ямазаки везде, куда мог дотянуться, а вот у Ямазаки такого выбора не было.
Ямазаки застонал, когда Хара, приподнявшись, взял в ладонь оба их члена и начал резко дрочить. Ямазаки бездействовать не привык, поэтому положил на руку Хары свою, а Хара переплел их пальцы вместе.
Романтика, блядь, подумал Ямазаки. Хара подумал о чем-то другом, потому что, выдохнув, сказал:
— Дашь мне, Ямазаки?
— Если только ты потом мне.
— Идет.
Хара резко перевернул его на живот, поставив на колени. Ямазаки уперся на локти, они скользили по влажной от пота кожаной поверхности дивана. Хара навалился сверху, провел языком по позвоночнику и потерся членом меж ягодиц Ямазаки.
Проникновение вышло болезненным, у Хары будто срывало все болты, он загнанно дышал в затылок Ямазаки и двигался в нем в рваном темпе. Ямазаки, пытаясь пихнуть его локтем, чтоб побольнее, упал лицом на диван. Его член терся об обивку, и этого трения ему хватило, чтобы кончить.
Хара позади него выравнивал дыхание.
— Убью, — сказал Ямазаки. — Я, блядь, неделю ходить не смогу.
— Надеюсь, что нет, — Хара улыбался, как больной.
***
Ямазаки добирался до прачечной по своему стандартному маршруту: десять кварталов вниз, поворот направо, еще пару кварталов, мимо заправки и закусочной, где обычно и останавливался, чтобы позавтракать. И сегодня тоже собирался. Он начал сбавлять скорость где-то за пятьдесят метров, тогда и увидел Ханамию.
Ханамия, однако, был не один.
Проход ему преграждал не кто иной как Киеши Теппей. Выражение лица Ханамии с такого расстояния было не различить, но что-то Ямазаки подсказывало, что доволен тот не был.
Ямазаки хотел остановиться и каким-нибудь образом его выручить из неприятной ситуации, когда Ханамия взял из рук Киеши какую-то вещь, и тот сразу перестал напирать.
Ямазаки решил разобраться с этим при возможности.
В лаборатории стояла гнетущая атмосфера. Ханамия был не похож на себя: нервничал, у него все валилось из рук. Ямазаки видел, как кончики его пальцев подрагивают. Первым не выдержал Хара:
— Ханамия, присядь. Я сам все сделаю.
Ханамия резко вскинул голову и вперился в него злым, желчным взглядом:
— Нет. Испортишь. Мы тут не текилу из кактусов гоним.
— Может быть, я не такой гений, как ты, но ты сейчас даже пробирку в руках удержать не можешь, — Хара не собирался отступать так просто. — Ямазаки, поможешь?
Ханамия все-таки присел на стул и тихо застонал:
— Придурки.
Ямазаки был уверен, что паршивое состояние Ханамии связано со встречей с Киеши Теппеем. Но в действительности все оказалось намного хуже.
***
На выходе их окружили с трех сторон и в несколько секунд скрутили, разделив по разным машинам. Ямазаки, привыкший действовать быстро, только и успел, что разбить локтем кому-то нос, и тут же получил ответный удар в челюсть.
В нападавших Ямазаки узнал мексиканцев и готов был поставить что угодно на то, что они именно из того пограничного картеля, с которым у них были вечные терки.
Их повезли в пустыню к югу от города. Ямазаки, который все время дороги смотрел в окно, чтобы не пялиться в дуло нацеленной на него пушки, узнавал местность. По этой дороге они часто ездили с Сэмом.
Километре на двадцатом машина свернула с дороги и поехала по голой пустыне. Трасса быстро скрылась из виду, а они все ехали и ехали, пейзаж был однообразен, и теперь Ямазаки оставалось только ориентироваться по сторонам света.
Прежде чем выкинуть Ямазаки из салона на песок, ему предусмотрительно перевязали руки тугой веревкой. А потом толкнули на колени: в них тут же впились какие-то колючки и жесткая сухая почва. Хара и Ханамия в точно такой же позе упали рядом.
— А вот и посмотрите на этих сосунков, — главарь банды — а в общем Ямазаки насчитал человек десять — подошел к Ханамии и ногой толкнул его в плечо. Говорил он с ужасным мексиканским акцентом. Ханамия выглядел хуже всех: бледный, с дрожащими губами — правда, Ямазаки не был бы уверен, что дрожали они от страха. В глазах Ханамии полыхала ярость.
— И кто из вас тут главный варщик? Ты? — показал тот сначала на Ханамию. — Или ты? — теперь на Хару.
— А вот твою рыжую башку я где-то видел. Чего недовольно зыркаешь? — и наставил в лоб Ямазаки пистолет. Хара рядом нервно завозился. — Не ты ли нашего собрата по оружию подстрелил? Целый месяц он ложку ко рту не мог поднести.
Услышав звук возведения курка, Ямазаки сглотнул. Страха почему-то не было, но и надежды не особо.
И вдруг голос подал Ханамия:
— Мы могли бы договориться. Вам же нужны хорошие варщики, — Ямазаки скосил на него взгляд. Ханамия собрался и в глазах его, вместо неконтролируемой ярости, теперь горел вызов. — Мы варим мет чистотой от девяносто семи процентов. А у вас сколько? До шестидесяти хоть дотягивает?
Бить Ханамию в ответ на его дерзость никто не стал.
— Признась, что думал уже об этом, но вы приносите столько проблем, что проще от вас будет избавиться, — дуло пистолета опять вернулось ко лбу Ямазаки. Диалог как-то не завязался.
Ямазаки посмотрел вдаль: в небе летела птица, по песку полз скорпион. Жаль, что не успеет доползти. Да и толку от одного скорпиона бы не было, никто не ходит по пустыне в сандалиях.
Когда послышался вой сирен, а на горизонте показались полицейские джипы, все сразу всполошились и кинулись к машинам доставать из багажников оружие помощнее обычного ствола.
Ямазаки почувствовал смутное облегчение, хотя это далеко не значило, что им повезет выйти из передряги живыми. Один из мексиканцев двинул ему прикладом по затылку; Ямазаки, не удержавшись на коленях, завалился на бок и полетел головой в песок.
О начале перестрелки, естественно, никто предупреждать заранее не стал. В этот момент Ямазаки порадовался, что лежит, а не играет роль мишени в тире. Он плохо соображал, что происходит. От удара перед глазами все плыло. Ямазаки подумал, что ему, наверное, пробили башку: по затылку и шее стекало что-то горячее — кровь ли это была или пот выступал от палящего солнца? Слышались автоматные очереди, одинокие выстрелы, потоки ругани на двух языках, крики. Все сливалось в сплошную какофонию. Ямазаки даже не мог определить, на чьей стороне перевес. Его привел в себя Хара, пихнул ногой и кивком приказал лезть под ближайшую машину. На них никто не обращал внимания, Ханамии в поле зрения не было. Со связанными руками ползти было неудобно, но ему все же как-то удалось втиснуться под машину. Хара прижался к нему горячим боком, тяжело и загнанно задышал ему куда-то плечо.
— С тобой все в порядке?
— Да. Надо веревки как-то снять.
— У меня нож есть.
— Какой ты предусмотрительный, Ямазаки.
— Заткнись.
Извернувшись в неудобной позе, Ямазаки достал из ботинка нож. Хара помог ему избавиться от веревок, а потом Ямазаки сделал то же самое и только тогда заметил кровоточащую рану на плече Хары, присыпанную песком.
— Хара. Хара, блядь. Ты весь в крови.
— Задели первыми выстрелами, — с усилием сказал тот. — Но жить буду. Молчи, пока нас не заметили.
Выстрелы стихли внезапно. Еще немного подождав, Ямазаки высунул голову из своего укрытия, и первое, что он увидел, были трупы. Победа осталась на стороне бравой полиции Альбукере. Вокруг все были заняты делом, говорили по рациям, вызывали машины скорой, помогали раненым. На двух людей, лежащих под машиной, никто не обращал внимания. Но ждать времени не было. Хара истекал кровью и иногда тихо поскуливал от боли, и у Ямазаки сдавали нервы. Он не мог лежать и тупо ждать, пока Хара отключится.
Господи, хоть бы в замке зажигания остались ключи, подумал он и сказал:
— Сматываемся сейчас. Слышишь, Хара?
— Уверен? Только с Ханамией что делать?
— А о нем стоит переживать меньше всего. Ханамия о себе позаботится.
Действовали они быстро, насколько возможно. Ямазаки впрыгнул в машину первым и уже заводил ее, когда к нему присоединился Хара. Ключи были на месте, бак — наполовину полон. Им бы хватило до Альбукерке и еще на полсотни миль вперед.
Их все-таки заметили, когда Ямазаки нажал на газ и резко сорвал машину с места. В бампер попало несколько пуль, но за ними не гнались.
Ямазаки напоследок глянул в зеркало заднего вида. Ханамия был жив и здоров. К нему подошел Киеши Теппей и помог подняться.
— Уверен, он сейчас говорит — хуле ты так долго, идиот, — сказал Хара, усмехаясь.
Ямазаки, нашаривая в кармане карточку, которую ему сунул Фурухаши, этот чертов пронырливый гад, спросил:
— С какого хуя тут копы взялись? — вопрос был риторическим, но Хара, оказалось, ответ знал.
— Это Ханамия. У него при себе был жучок.
Ямазаки от неожиданности мотнул руль в сторону. Хара выругался и зажал рану ладонью. Он был бледен, весь в испарине.
— Ты знаешь, — продолжил Хара, — мы давно хотели завязать, перестать заниматься всей этой хуйней, но нам пригрозили весьма действенными методами. Ханамии это все не нравилось, тогда он пошел и соблазнил того копа.
— И что? Его теперь посадят?
— Думаю, что он как-нибудь выкрутится.
Ямазаки кивнул.
— А ты?
Молчание Хары оттягивало момент истины, но потом он произнес:
— А я соблазнил тебя.
— Идиот.
— Куда мы едем?
— Сначала к врачу. Потом не знаю.
—Ямазаки, — тихо выдохнул Хара, глаза его были закрыты, — а хочешь со мной в Коста-Рику, или, может, в Колумбию, или Чили? Или может, не знаю, в Европу, Россию?
— Для начала выживи. А потом посмотрим.
Ямазаки, по большому счету, было без разницы, куда ехать. Ему просто нравилась компания Хары.
@темы: Фанфик, Преступники, The Rainbow World. Другие миры, День на странных берегах, Kirisaki Daiichi Team
-
-
14.05.2016 в 01:54-
-
14.05.2016 в 13:56-
-
14.05.2016 в 19:28Спасибо!
-
-
15.05.2016 в 02:44спасибо большое!
-
-
15.05.2016 в 21:44-
-
16.05.2016 в 12:45-
-
16.05.2016 в 14:10-
-
18.05.2016 в 21:10-
-
23.05.2016 в 20:04Жаль что всего одна серия-
-
27.05.2016 в 21:52-
-
02.06.2016 в 13:50