Название: Hell yeah
Автор: Kirisaki Daiichi Team
Бета: Kirisaki Daiichi Team
Сеттинг: День на странных берегах - Супергерои
Размер: 2419 слово
Пейринг/Персонажи: Ханамия Макото, Хара Казуя, Фурухаши Коджиро, Сето Кентаро, Ямазаки Хироши
Категория: джен
Жанр: юмор, экшн
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Напалм — это охренительно.
Примечание/Предупреждения: пост-канон
Когда Ханамия поднял голову, карабкаясь вверх по стене на липучках, Хара как раз выказывал свое недовольство вертолетам Фуджи Ньюс. На пальцах. И невесть как при этом удерживая на весу штурмовую винтовку, переругивался с птицами и болтал ногами в воздухе.Тридцать пятый этаж захваченного террористами билдинга Ханамия преодолел очень быстро.
— Долго ты, капитан, — щелкнув жвачкой, Хара потянулся вниз, чтобы помочь забраться. — Форму теряешь?
Попытка чуть не стоила ему падения вниз с сорока этажей, так что Ханамия не оценил. Он подтянулся на руках, усаживаясь рядом, и попытался отдышаться.
— Терпение, — стирая пот со лба ребром ладони в черной перчатке, он дышал тяжело и надсадно. — Я теряю терпение, Хара. Потому что видел патрули на тридцатом. Почему он до сих пор не зачищен?
— Потому что мне страшно, — доверительно сообщил тот, — какой-то араб с тридцать девятого пытался обнять меня, а я не люблю обниматься с террористами-смертниками.
Ханамия посмотрел на него со скепсисом.
— Скажи мне, что взрыва не было.
— Ну... — Хара растерянно потер подбородок и посмотрел вверх. Проследив направление его взгляда, Ханамия увидел изнутри на стекле копоть и какие-то брызги, о происхождении которых не хотелось даже думать.
— Идиот, — веско сказал он.
— Не идиот, — он оскорбился, — а человек с рефлексами.
— Хара!
— Снайперы на позициях, — на линии сквозь шипение раздался усталый голос Сето. Кажется, кофе сегодня никто так и не сварил, что жизнерадостности ему не добавляло. — Над вами болтается норвежский спутник-шпион, а еще я выпустил Ямазаки. Может, начнем уже?
До сих пор на общей волне царила тишина, но если все шло по плану, то Фурухаши уже должен был проникнуть в здание и начать работать с ловушками. Значит, оставалось всего ничего — дождаться, пока Ямазаки со штурмовым отрядом наделает столько шума, сколько сможет. Это у него всегда отлично получалось. Правда, приходилось идти на те еще бессмысленные ухищрения с тех пор, как после четвертого взрыва в лаборатории правительство принудительно отправило его на йогу. Проблемы с контролем гнева у ребят вроде них всегда оборачивались большими неприятностями.
Ханамия улыбался. Едва ли его что-то не устраивало в этой схеме.
— Ждем первого взрыва, — отозвался он наконец, напряженно вслушиваясь, но даже переговорщики с мегафонами внизу уже заткнулись. — Как Ямазаки?
— Зол, — Сето, кажется, хмыкнул. И зевнул.
Сето на их операциях немного не хватало, но он редко выходил в поле — предпочитал оставаться за пультом и координировать. Ханамия мог его понять, да и хороший координатор еще ни одной операции не повредил, но он немного скучал по временам, когда не нужно было возиться с отмычками, лазерами, взрывчаткой, в конце концов — всегда был Сето, которому все стены нипочем.
Славные были времена.
Хара ухитрился пнуть ногой пролетающего мимо голубя, и, кажется, был весьма горд собой.
— Я вам устрою Лару Крофт, — пробурчал на линии Ямазаки, судя по звукам, распахивая дверь с ноги, и это было сигналом к тому, что все наконец началось. — Фурухаши, ты готов?
— Двадцать этажей египетских гробниц, — бесцветным голосом отозвался тот, — Сето отлично поработал над голограммой крокодила. Хочу видеть их лица, когда в лифте они обнаружат Нил времен девяти казней. И ямы с кольями в переходах между этажами.
От того, что у Фурухаши при этом даже интонация не поменялось, более нервный человек мог бы начать видеть кошмары. Но Ханамия привык. В конце концов, Фурухаши был его мастером ужаса — он сам его нашел, обучил и уговорил прийти в лабораторию, когда эксперимент только начинался. Тогда казалось, что будет весело. Или, что конкретнее — хотя бы просто не скучно.
— Я перехватываю запись с камер, — кажется, Сето улыбался.
— Спасибо, — голос Фурухаши чуть потеплел. Ханамия раздраженно скрипнул зубами, прерывая их одним окриком:
— Начинаем!
Небоскреб содрогнулся так, будто под самым фундаментом ударил шар для разрушения зданий, с одинаковой легкостью кроша стекло и бетон. Хара вздрогнул и точно бы рухнул вниз, если бы Ханамия не перехватил его за ремни, стягивающие грудь поверх костюма, и не втащил внутрь, на ходу успев ударить ребром ладони по голове.
— Позер, — прошипел он. Хара улыбался.
— Спасибо, капитан.
Откуда-то снизу слышались крики.
Пробираясь вниз, зачищая от патрулей этаж за этажом, Ханамия старался действовать тихо и незаметно, но Хару даже представить себе тихим было невозможно, и он был таким всегда. Казалось, что в ходе эксперимента, сделавшего их теми, кто они есть, ему стоило не сверхсилы давать, а тривиально зашить рот — и человечество выиграло бы от этого гораздо больше.
Но вместо великого немого Хара стал метким стрелком. Команде критически нужен был такой человек, это стало понятно еще в ходе первой миссии, что они провели втроем — Ханамия, Сето и Ямазаки. Потому правительственные ученые подарили Харе сверхчувствительное зрение — а могли бы подарить Ханамии блаженные годы тишины.
Ямазаки с группой зачистки тем временем проходил первые этажи — и, судя по звукам на линии, от него бежали в ужасе. Ханамия ухмылялся, снимая решетку воздуховода, чтобы выпустить в вентиляцию газ — он понимал. Кто бы не побежал в ужасе от человека, объятого пламенем.
— Маски! — скомандовал он, включая счетчик времени и выпуская газовые микробомбы внутрь. Те, ведомые программой (и Сето) тут же двинулись вглубь, негромко клацая держателями о металл. За три минуты шустрая мелочь должна была оказаться в каждом витке вентиляционной шахты от первого до последнего этажа и по сигналу выпустить на нужных порцию старой доброй отравы.
Когда-то, еще в средней школе, Ханамия говорил, что с хорошей командой не так уж сложно устроить чертов масштабный геноцид — всего-то отравляющий газ в крупных торговых центрах, вентиляции небоскребов и офисных зданий. Немного любви, немного юмора, немного взрывчатки. Конечно, для этого нужна была армия, но история показывала, что такие идеи увлекали людей неизменно.
С тех пор все они выросли, Ханамия начал почитать глобальные замыслы за скуку смертную: стратегия — долговременный процесс, тактика — вот где настоящее веселье, и оказалось, что технологии продвинулись достаточно далеко для того, чтобы воплотить его школьные замыслы.
А еще он выучился карабкаться по стенам и уворачиваться от пуль, но это было скорее приятным бонусом.
— Я вывожу заложников, — негромко проговорил Фурухаши, и Ханамия довольно ухмыльнулся, — ту часть объектов, что не умирает от ужаса, Ямазаки гонит к вам.
— Отлично, Фурухаши.
— Мы на десятом, — Ямазаки прорвался в эфир, кажется, отбиваясь от кого-то. И какой самоубийца кинулся на человека, способного сжечь касанием? — Почему все пытаются взорвать меня? Я не подписывался на это.
— А ты взрывайся, — Сето оставался флегматичным. — Здание не жалко.
— Дело говоришь, — вот теперь он, кажется, улыбался. Взрыв на мгновение оглушил всех, и Ханамия зашипел, потирая висок. Он ненавидел такие моменты. — Ну, я позволил парочке взорваться об меня, дальше-то что?
— Гони оставшихся наверх, тут мы их перехватим, — он едва не застонал от головной боли сквозь зубы, но сдержался. Хара посмотрел на него с большим интересом. И когда Ямазаки, раздраженно проворчав еще что-то, отключился, негромко спросил:
— Здание, значит, не жалко?
— Если Фурухаши вывел заложников, то мы можем его хоть с землей сравнять, ты же знаешь.
— С землей? — он уточнил.
— Ага, — Ханамия кивнул и нахмурился.
— И нам за это ничего не будет? — Хара все разглядывал его в большой задумчивости. — Никакого электрошока, лишних конечностей, срочных командировок на Сомали?
Ханамию передернуло. То, как на дно рыбацкой лодки, на которой они пытались уплыть подальше от схваченного взрывами побережья, упала граната, он всем телом запомнил.
— Никаких.
Хара улыбнулся так, что ему немного захотелось врезать прикладом его же винтовки. И отвернулся, касанием активируя передатчик.
— Сето, мне нужна карта!
И пока они переругивались и спорили, Ханамия следил по таймеру, как истекает время. Скоро все здание будет заполнено газом. Не иприт, конечно — что-то из условно безопасных ирритантов, но тоже вполне ничего. В конце концов, от иприта или зарина они бы и сами не спаслись, а замена легких была процедурой долгой и малоприятной.
От медитации на стремительно убывающее время его отвлек хлопок по плечу. Хара улыбался, насвистывал и был подозрительно сильно доволен собой.
— Время летать, — сказал он.
И, склонившись с улыбкой, будто в глубоком поклоне, прикрепил к полу жвачку и раздавил большим пальцем.
— Твою мать, — прохрипел Ханамия, понимая, прежде чем его отшвырнуло в сторону и впечатало в стену взрывной волной. — Твою мать, Хара!
— Отличная должна была получиться дыра, — раздалось откуда-то слева из-под обломков потолка, — причем в обе стороны, очень удобно.
Кое-как поднявшись, постанывая от боли в ушибленной спине, Ханамия подошел ближе и остановился у чернеющего края напольных плит. Дыра в самом деле вышла отличная — сквозная. Этажей на пять вниз. И еще на три — вверх.
— Хара, — простонал он сквозь зубы и едва удержался от того, чтобы закрыть лицо руками.
О том, чтобы подобраться к террористам тихо, теперь можно было даже не мечтать.
Хара подошел со спины и тоже с любопытством уставился вниз. Проем был широким — прыгать можно было, не опасаясь врезаться в края пробитого пола, нужно лишь успеть вовремя затормозить. Обычное дело. Когда они десантировались на побережье Северной Африки, пришлось гораздо тяжелее.
— Окажемся сразу на пятнадцатом, — Хара довольно улыбался, — дождемся Ямазаки...
— О том, что мы здесь, теперь и так все знают, — Ханамия скривился, — можно не ждать. Так что прыгай.
— Что? — он склонил голову к плечу.
— Прыгай, — Ханамия посмотрел ему в лицо с самой невинной улыбкой, которую только смог изобразить. Хару не проняло, впрочем. Вернее, проняло — но ужасом. — Испытай свой отличный план на практике.
— Капитан, нет, — он отступил на шаг назад.
— Да, — Ханамия уверенно кивнул.
— Пожалуйста.
— Не заставляй меня... — он не договорил, переходя от теории к практике. Хара был выше, сильнее, зато Ханамия быстрее двигался и лучше понимал, куда бить. Потому от одной простой подсечки Хара пошатнулся и с глухим криком рухнул вниз, пролетая все пять этажей за мгновения.
— Ханамия, — горестно раздалось снизу, — я же боюсь высоты!
— Зато ты умеешь тормозить, а я нет, — грациозно приземлившись сверху ему на спину, Ханамия поднялся на ноги и невозмутимо взглянул то, как Хара осознает на практике, что такое выбитые зубы, отбитый позвоночник и имплозивная терапия. — К тому же, на сороковом этаже тебе это не мешало. Хара.
— Что? — он тяжело поднял голову и слизнул кровь с разбитой губы. Ханамия со вздохом склонился, подавая ему руку, чтобы помочь встать.
— Не пытайся изображать страдания, — посоветовал он почти мягко, — я слишком хорошо знаю, сколько в тебе бионики. Для того, чтобы сломать тебе спину или ноги, нужно уронить сверху дом.
Хара закатил глаза, поднимаясь без его помощи.
На линии царила странная тишина. Будто в их перебранку внимательно вслушивались. И когда они закончили, Ямазаки неуверенно проговорил:
— Мне бы не помешала помощь.
Даже прошептал скорее.
Это наводило на неприятные мысли.
— Этаж? — Хара мгновенно подобрался, вскидывая винтовку на плечо, и побежал вперед к лестницам, даже не дослушав.
— Тринадцатый.
— Держись там, мы скоро.
— Да я держусь, — пробурчал он. — Меня держат. На прицелах. Нет, я переживу взрыв, я переживу падение, я даже вас всех могу пережить, но двадцать пуль в грудь — это перебор.
Ханамия бежал следом, уже не вслушиваясь в неотчетливое бормотание Ямазаки и надеясь, что никто не догадается и правда начать стрелять в него. Ямазаки был отличным парнем — простым, но надежным, работать с ним было легко и приятно еще до лаборатории: просто обозначь задачу четко и последовательно — и на него можно будет положиться.
Но уж очень он был раздражительным. И тогда, и сейчас.
Почти пролетев два этажа, они остановились, пытаясь отдышаться, и Ханамия осторожно посмотрел за угол, глядя на то, как Ямазаки стоит, вытянув руки в воздух, и под его ногами по полу расползаются угольные пятна. Языки пламени плясали по его коже, истаивая в рыжих волосах. Почти живое воплощение поговорки про холодную голову и горячее сердце.
— Что делать будем, капитан? — Хара вжался в стену рядом и вывел перед ними карту, пытаясь отследить пути отхода. Бежать было практически некуда — одни узкие коридоры и тупики.
— Сдаваться, — Ханамия вздохнул, принимая решение.
— Что?
Хмыкнув, он осторожно вышел из-за угла и дернул Хару за собой, так что ответ услышали уже все:
— Мы сдаемся! — ровно, с четкой артикуляцией проговорил он, вспоминая, чему их учили на полигоне когда-то — никаких эмоций, никакой лишней информации, вывести из себя человека, что и так на взводе, проще, чем бешеную собаку. И это не только террористов касалось сейчас. — И мы, — он услышал, как Хара положил винтовку на пол и отбросил в сторону пинком тяжелого сапога, — безоружны.
Он знал, что снайперы ожидают на позициях на два квартала вокруг, но еще он знал, что в любой момент кто-то может решить, что проще подорвать все здание вместе с ними.
Они были чертовски дорогим, но отработанным экспериментом, и однажды кто-то может решить, что создать новых солдат проще, чем вытащить из пекла старых.
Ханамия облизнул губы и на мгновение прикрыл глаза, незаметно поводя пальцами — и с удовлетворением почувствовал, как микроиглы прошили ткань перчатки. Теперь нужно было лишь подобраться к Ямазаки поближе. Ближе. Еще...
— Мы просто хотим забрать нашего друга, — он произнес, — больше ничего. И когда мы уйдем — вы тоже сможете уйти. Я обещаю.
— Ханамия, — Ямазаки растерянно посмотрел на него через плечо, — что ты...
— Я могу гарантировать свободу каждому из вас, — Ханамия продолжал говорить, не обращая внимания на то, что команда слушает его, открыв рот, и даже Сето, кажется, глухо выругался на линии. — Я могу помочь. Только позвольте, — медленно, шаг за шагом он подходил ближе, и путь в четыре метра ощущался вечностью, — ему уйти.
Казалось, воздух сгустился — для того, чтобы положить руку на плечо Ямазаки, пришлось словно преодолевать сопротивление среды. Тот все так же растерянно смотрел ему в лицо — будто в самом деле верил в происходящее. Ханамия вздохнул и улыбнулся.
— Мы договорились, — легко произнес он, — не правда ли?
Никто не стрелял, но и дула винтовок, направленных на них, не опускались.
— Я так и думал, — Ханамия вздохнул, — тогда придется по-плохому.
И выпустив иглы из пальцев почти на сантиметр, он вдавил их Ямазаки под кожу — прямо под ключицей. Тот взвыл от боли, пламя занялось ярче, и Ханамия рывком отвернулся, перехватывая Хару поперек живота, чтобы свалить с ног:
— Ложись!
И когда по помещению пронесся шар чистого огня, оплавляя стекло и бетон, Хара негромко хмыкнул, слушая, как Ямазаки шипит от боли и кричит: «Да за что опять?!».
— Каждый раз одно и то же, Ханамия, а ведь лечить его порезы и проколы потом приходится не тебе.
— Вот и лечи, — он положил руку ему на затылок, заставляя склониться к полу ниже, вжимаясь в горячие плиты лицом, — должен же быть от тебя какой-то толк.
— Да я не против, — Хара глухо хмыкнул, — только Фурухаши бесится, что ям с кольями пугаются не те, кто должен...
Сето на линии устало проговорил, что тех террористов, что успели выпрыгнуть из окна, на земле поймала группа перехвата.
Ямазаки, потихоньку затухая, так и продолжал злиться и ругаться, кажется, на весь мир сразу, но начиная определенно с Ханамии. Возможно, им же он и заканчивал. Хара тяжело поднялся на ноги, стряхнул с волос угольную крошку и, подойдя ближе, положил Ямазаки руку на плечо. Огня он совсем не боялся.
— Хватит, — Хара улыбался, — здесь мы закончили. А в следующий раз, чтобы не заставлять взрываться тебя, захватим напалм.
Ямазаки помолчал, а потом пламя вспыхнуло с новой силой — так, что Хара, отшатнувшись, принялся потирать обожженное запястье.
— Эй, да за что, — он возмутился, — я же помочь хотел!
— Напалм, — мечтательно проговорил Ямазаки вместо ответа, — напалм — это охренительно.
Ханамия, приподнявшись на локтях, не без интереса следил за реакцией Хары. Тот уже не обращал внимания на ожог. По лицу его отлично читалось: да, напалм — это охренительно. И с этим Хара спорить не станет. И в мыслях не было.
Название: Моряк
Переводчик: Kirisaki Daiichi Team
Бета: Kirisaki Daiichi Team
Оригинал: hilaryfaye «Navy Man», разрешение на перевод получено
Сеттинг: День на странных берегах – Пираты
Размер: 2643/2100 слов
Пейринг/Персонажи: Киеши Теппей/Ханамия Макото, Кирисаки Дайичи
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: как и любой нормальный пират, захвативший молодого и перспективного офицера флота, Ханамия собирался потребовать за Киеши выкуп. Однако тот его отговорил.
Примечание/Предупреждения: кинк на форму.
До места назначения оставалось плыть еще целых четыре дня, вокруг расстилалось бескрайнее море и никакой земли, и Киеши заверял пленников, что им ничего не грозит – если за них и впрямь внесут выкуп.– Если же этого не произойдет, что ж… тогда не могу пообещать вам ничего хорошего, – он улыбнулся и вышел из трюма.
Два дня назад они захватили купеческий бриг – медленное неповоротливое судно, не шедшее ни в какое сравнение с легким «Железным пауком». «Паук» был старым военным кораблем, который перестраивали уже дважды, предварительно вытащив всю начинку. «Паук» бороздил моря вдвое дольше, чем это имело право делать любое судно. Моряцкое чутье подсказывало Киеши, что однажды удача корабля иссякнет, но он старался об этом не думать. В команде он был сравнительно недавно, всего каких-то два года, и за это время «Паук» выдержал не один страшный шторм и не раз сбегал даже от лучших военных кораблей флота. Они будут плавать на «Пауке» – до тех пор, пока не пойдут ко дну.
Ханамия смотрел, как он поднимается на палубу.
– Ты что, снова запугивал этих чертовых заложников? – пробурчал он.
– Как можно, капитан, – сказал Киеши.
В отличие от большинства капитанов Ханамия не был щеголем. Он носил старую коричневую треуголку – поговаривали, что он снял ее с головы первого убитого им человека – и ярко-зеленый камзол, серебряные пуговицы которого были его единственной данью тщеславию. Прорехи в ткани тщательно зашивались, пятна закрашивались, пуговицы полировались, а пропавшим – находилась замена. Киеши хорошо знал эти пуговицы – не раз прижимался к ним грудью и животом.
Ханамия сузил глаза:
– Мы прекрасно договаривались о выкупе и раньше – до того, как ты начал убеждать пленников, что их зажарят и сожрут, если не будет денег.
– Я никогда такого не говорил, капитан.
– Тебе и не надо. Все дело в твоей чертовой улыбке – она совершенно жуткая, – Ханамия покачал головой и отдал приказ первому помощнику, Сето, который передал его остальным. – Улыбка и расплывчатые посулы. Да, ты не говоришь, что случится, если мы не получим выкуп – ты оставляешь все на откуп воображению.
Киеши безмятежно улыбнулся, и Ханамия с отвращением хмыкнул.
– Знал ведь, что нужно было вышвырнуть тебя за борт, как только я тебя увидел, – Ханамия часто это говорил. Он должен был вышвырнуть Киеши за борт, привязав к его ногам пушечное ядро, должен был стребовать за него выкуп, должен был продать его на другой корабль, должен был скормить его акулам, или кракену, или вообще – пустить на наживку для рыбы. Киеши ждал новых угроз с нетерпением – у него уже собралась целая коллекция. Вещи, которые Ханамия Макото должен был с ним сделать.
Они захватили Киеши в плен во время битвы – в то время он плавал под командованием Айды Рико на «Победе». Капитаном она стала совсем недавно, и Киеши был ее первым помощником, готовым содействовать в достижении самых смелых целей. Айда хотела охотиться на пиратов.
К тому времени, как они наткнулись на «Паука», у них за поясом были уже две победы. С формальной точки зрения ту битву никто не выиграл: «Победа» не была повержена, но «Паук» все-таки сбежал – прихватив с собой Киеши.
Как и любой нормальный пират, захвативший молодого и перспективного офицера флота, Ханамия собирался потребовать за Киеши выкуп. Однако тот его отговорил и отослал Рико письмо, в котором содержалось не требование выкупа, но просьба не проводить спасательную операцию. Что бы Рико обо всем этом ни думала, она сообщила, что в будущем – когда она его поймает – Киеши может не рассчитывать на снисхождение.
Вскоре после этого Киеши научился отлично совмещать привычное ремесло моряка с полуофициальными переговорами о выкупе. Ему казалось, что сожалеть о своем недавнем офицерстве он будет больше. Работа была трудной, да, но в целом неплохой. И хотя возможность выбить выкуп за заложников им выпадала нечасто, Киеши обнаружил в ведении переговоров настоящий талант. Он все еще носил форму офицера флота, какой бы рваной и поношенной она ни была. Встречи обычно проходили в портах, где царило беззаконие, и народ буквально вставал на уши, видя среди пиратов бывшего морского офицера. Скорость, с которой Киеши освоился по ту сторону закона, обескураживала.
Он улыбался, он выдвигал требования о выкупе, и ему часто платили больше, чем собирались. Частично именно поэтому – сколько бы он ни жаловался – Ханамия вряд ли позволил бы Киеши уйти.
Частично – хотя решающим фактором было кое-что другое.
– Подождать вас в вашей каюте, капитан? – спросил Киеши. Ханамия бросил на него мрачный взгляд.
– Выбросись за борт, будь так добр, – затем отвернулся, чтобы отдать очередной приказ. Киеши ухмыльнулся и прошел на корму, в капитанскую каюту.
Нет, Ханамия держал Киеши на корабле совсем не из-за возросших выкупов.
Ханамия появился сильно не сразу. Киеши знал, что он наверняка изобретал предлоги, чтобы задержаться, тянул время, надеясь его взбесить, хотя промедление всегда бесило Ханамию больше. Сейчас Киеши расположился за столом и любовался ладно сидящим на Ханамии камзолом.
Ханамия смерил его недовольным взглядом:
– Ты всегда оказываешься там, где тебе нечего делать.
Киеши улыбнулся:
– А ведь меня вскоре должны были произвести в капитаны, знаешь ли. И у меня был бы собственный корабль и собственная команда…
– Было бы лучше, если бы ты и вправду им стал. Я бы забрал у тебя корабль, – Ханамия сбросил треуголку, растрепал пятерней волосы и принялся расстегивать камзол, одну за другой высвобождая серебряные пуговицы.
– Рико думала, что мне дадут «Величие короны» – не самый новый корабль, конечно, но капитана отправили на покой, первый помощник скончался, а второй был совсем неопытным.
– «Величие короны» – военный корабль, – Ханамия сбросил камзол, его белая рубашка липла к телу. Воротник был расстегнут, и открытое горло приковывало взгляд. – Ты что, отправился бы на войну, Теппей?
– И отлично бы справлялся, ты так не считаешь? – Киеши откинулся на спинку стула. – Может, даже адмиралом стал бы.
Ханамия фыркнул:
– Ты и вправду в это веришь? Да любой, у кого есть хоть капля мозгов, заметил бы, что ты себе на уме. С другой стороны, я, наверное, слишком хорошего мнения о флоте его величества. – Ханамия сел и стянул сапоги. – Чем больше у офицера шляпа, тем меньше под ней мозгов.
Однажды Ханамия рассказал Киеши свою историю. Он пробрался зайцем на купеческий корабль – тогда ему было всего восемь или девять. Он схватывал все достаточно быстро, чтобы после поимки его не вышвырнули за борт, а зачислили в команду. Спустя пару лет он стал просто незаменимым – знал море и корабль лучше бывалых моряков. Когда ему стукнуло двадцать, он сменил это судно на другое, а к двадцати двум поднял бунт и стал пиратом. На том-то корабле он и встретил Сето, который теперь был его бессменным первым помощником.
Ямазаки они нашли в пиратском порту: тот служил моряком, но остался без работы и так отчаянно желал набить пустые карманы, что отважился на пиратство. Фурухаши с Харой были недавним пополнением — достались им после перестрелки с китобойным судном. Китобойный промысел был незавидным ремеслом, и эти двое ухватились за возможность заняться чем-то более выгодным и не таким обременительным, а потому взбунтовались против своего капитана в мгновение ока. С корабля забрали все припасы, а остальное продали. Так Ханамия заполучил свою верную команду и начал бороздить моря.
Киеши поднялся из-за стола, чтобы присоединиться к Ханамии на кровати. Настоящая кровать на корабле была только в капитанской каюте – она стояла в нише, достаточно широкая для них с Ханамией, хотя Киеши не раз случалось падать на пол, когда корабль бросало по волнам.
– Так ты потому носишь это старье? – спросил Киеши, поднимая треуголку Ханамии. Она была мягкой, истрепанной временем и ветрами.
Ханамия выхватил треуголку у него из рук.
– Это старье – единственная шляпа, которую я буду носить, – он отбросил ее в сторону, подальше от Киеши. – Хотя почему ты продолжаешь носить эту чертову форму, я понять не могу.
– Вот такой я сентиментальный.
– Это уже практически лохмотья, – Ханамия поддел пальцем край кителя Киеши. – Бывший офицер флота должен лучше заботиться о своих вещах.
Киеши ухмыльнулся:
– Я слишком занят тем, что забочусь о своем капитане.
Лицо Ханамии залилось краской. Киеши всегда казалась забавной легкость, с какой он мог заставить Ханамию покраснеть. Тот утверждал, что от раздражения, но Киеши в этом сильно сомневался.
Ханамия толкнул Киеши к стене и уселся ему на колени – хотя прекрасно знал, что вскоре им обоим станет очень неудобно.
– Да неужели? – спросил он, сжимая плечо Киеши. – И как же ты обо мне заботишься, Теппей?
Киеши взял Ханамию за подбородок и поцеловал. Поцелуй слегка отдавал ромом, а губы были солоноваты на вкус. Киеши хорошо помнил эти горько-соленые нотки. Корабль перекатывался на волнах, и ему пришлось слегка сместиться, чтобы не дать им с Ханамией упасть. Тот укусил его за губу, несильно, без крови – просто чтобы привлечь внимание.
– Ты так и не ответил на мой вопрос, Теппей.
– Правда? – Киеши улыбнулся и положил руки Ханамии на бедра. Он прекрасно знал, какие чувства у того вызывают его руки – это была первая вещь, которую он узнал о своем новом капитане.
Корабль снова бросило в сторону, и Ханамия оперся о стену рядом с головой Киеши, затем двинул бедрами и рвано выдохнул. Горячее дыхание обожгло Киеши щеку.
– Ах ты ублюдок, – пробормотал Ханамия.
– Я еще ничего не сделал, капитан, – сказал Киеши, сжимая его задницу. – Но, может быть, ты хочешь, чтобы я ушел?
– Заткнись, – Ханамия выровнял дыхание и положил Киеши руку на грудь. – Хорошо, что мы не попросили за тебя выкуп – наверняка пришлось бы доплачивать флотским, чтобы забрали тебя назад. – Он принялся расстегивать пуговицы на кителе Киеши. Те были медными, три из них пришлось заменить. Рядом с Ханамией Киеши выглядел оборванцем.
– Думаю, за меня бы отвалили кругленькую сумму, разве нет?
– Всего золота мира не хватит, чтобы окупить неприятности, которые ты мне причинил, – Ханамия наклонился и снова поцеловал Киеши, стаскивая китель с плеч — не полностью, Ханамии нравилось трахаться с Киеши в форме. Они торчали в южных широтах уже несколько месяцев, и пропитанная потом рубашка постоянно липла к телу. Кожа, наверное, раскраснелась – было слишком жарко. Киеши выпрямился и, отведя волосы Ханамии, принялся нацеловывать его горло.
Ханамия еле слышно выдохнул, рука его все так же лежала на груди Киеши. Они теснились на узкой кровати; Киеши лег на спину, аХанамия оседлал его бедра. Он стянул рубашку через голову, и Киеши обхватил его за талию и привлек к себе. Худощавое тело Ханамии словно было создано для его рук, кожа под пальцами повлажнела от пота. Резкое движение корабля бросило их друг на друга, Киеши чувствовал, что Ханамия возбужден – поцелуи становились все более жадными и требовательными.
Ханамия утверждал, что Киеши добивался этого с самого начала – но если бы Киеши парировал, что именно поэтому Ханамия его и захватил, тот смешался бы и принялся горячо все отрицать, словно мальчишка, пойманный за кражей сладостей.
Тяжело дыша, Ханамия притирался к Киеши. Тот сунул руки ему в штаны и с силой сжал ягодицы, получив в награду еще один поцелуй. Пуговицы на камзоле мешались, и Ханамия принялся возиться с бриджами Киеши, затем сжал его член, опустился на колени и оперся о его бедро.
Ханамию снедала похоть, он взял у Киеши в рот – и это был чистый грех. Киеши втянул в себя воздух, пытаясь сохранить остатки самообладания. Он отвел прядь волос с лица Ханамии, жадно глядя на него. Ханамия стиснул его бедра.
Когда они переспали впервые, Киеши тоже был в форме, и кто-то из них так же стоял на коленях.
Ханамия в последний раз облизал член Киеши и сунул руку в карман камзола. Киеши рассмеялся:
– В кармане?
– Заткнись, – Ханамия вытащил небольшую бутылочку, бросил ее Киеши и стащил бриджи. Лег на кровать, оперся на локти, приглашающе развел колени.
Киеши медленно растягивал Ханамию, покрывая поцелуями его живот. Тот нетерпеливо ерзал, терзая офицерский китель. Киеши развел пальцы, заставив Ханамию грязно выругаться, отстранился и потянул его к себе на колени.
Тот обхватил член у основания Киеши, оперся о его плечо и направил головку в себя. Киеши сжал его бедра и уткнулся носом в шею.
Ханамия со стоном опустился на член – быстро и наверняка больно. Царапая шею Киеши и жадно глотая воздух, он начал двигаться. Кожа его залилась нежным румянцем, щеки расцветились красными пятнами, и Киеши целовал их, целовал его горло и грудь.
Кто-то ударил кулаком в дверь, и Ханамия ругнулся Киеши в шею.
– Капитан, – позвал Хара, и его тон не вызывал ни малейших сомнений: он прекрасно знал, чему мешает. – Вы нужны на мостике.
– Отъебись! – прорычал Ханамия. Хара рассмеялся и ушел. Киеши обхватил член Ханамии и принялся дрочить в такт движениям. Тот уткнулся лицом в его плечо и уперся коленями кровать, ускоряясь.
От стонов Ханамии кровь Киеши будто вспыхивала. Он подхватил Ханамию под ягодицы, помогая ему поддерживать ровный темп, и тот вцепился в его плечи, задыхаясь, как утопающий. Китель заглушил его придушенный стон, и Ханамия кончил Киеши в руку.
Киеши уронил его на спину и закинул ноги себе на талию, сминая губы в долгом жадном поцелуе. Теперь он задавал темп.
– Жаль, что ты никогда не увидишь меня в адмиральской форме, капитан, – выдохнул Киеши.
– Флот не дает корабли тем, кто спит с пиратами, – ответил Ханамия.
Киеши снова поцеловал его и, выдохнув в его рот, кончил. Еще несколько минут он осыпал Ханамию поцелуями и легкими прикосновениями, на которые тот не жаловался только непродолжительное время после секса, затем улегся на свободную половину кровати и выдохнул.
– Адмирал, – Ханамия фыркнул и сел. – Флот подписал бы себе смертный приговор, сделав тебя адмиралом. – Он провел рукой по волосам. – Сколько, по-твоему, мы получим за захваченную команду?
– Корабельная компания весьма богата, к тому же мы уже продали корабль. Это, конечно, снизит цену, но не думаю, что намного, – Киеши выводил круги на руке Ханамии. – Что ты станешь делать, когда моя форма окончательно развалится?
Ханамия задумчиво потрогал пуговицы:
– Украду тебе новую.
@темы: Пираты, Супергерои, Фанфик, The Rainbow World. Другие миры, День на странных берегах, Kirisaki Daiichi Team
-
-
13.05.2016 в 21:13Hell yeah
шикарно! читала опять с улыбкой на лице, через фразу смеялась - удлинила себе жизнь сегодня) подумалось - секрет вечной молодости не такой уж и секрет - приходи и читай!
Моряк
да, мужчина в форме - это полный восторг) Киеши в форме - вынос мозга, сердца и всего остального) немного не хватило самой истории, что да как да почему, но воображению было чем заняться...пересчетом пуговиц, например
Спасибо большое!
-
-
13.05.2016 в 23:55Подрочил на всех
-
-
15.05.2016 в 21:53