Kirisaki Daiichi Team, «Этот город тебя погубит», PG-13

[Kirisaki Daiichi Team]

Название: Этот город тебя погубит
Переводчик:  Kirisaki Daiichi Team
Бета:  Kirisaki Daiichi Team
Оригинал: hilaryfaye, This city will kill you, запрос на перевод отправлен
Сеттинг: День кроличьей норы - Фэнтези
Размер: 21340 слов (оригинал), 17000 (перевод)
Пейринг/Персонажи: Киеши Теппей/Имаеши Шоичи/Ханамия Макото, Фурухаши Коджиро/Хара Казуя, Айда Рико/Момои Сацуки, Ямазаки Хироши, Сето Кентаро, Сакурай Ре, Харасава Кацунори, Кисе Рета, Мидорима Шинтаро, Хьюга Джунпей, Араки Масато
Категория: слэш, фэмслэш
Жанр: городское фэнтези, магический реализм, экшен, романс, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Лавка старьевщиков “Кирисаки”: украденные и поддельные часы, запрещенные для оборота магические артефакты. Просто нужно знать, что ищешь.
Примечание/Предупреждения: упоминается употребление наркотических веществ; смерть персонажа.
Ссылки на скачивание: .doc, .fb2, .txt

Глава 1. Морская вода

Бутылка открылась со щелчком. Под неподвижным взглядом Фурухаши пузырьки с поверхности сначала пропали, а потом на их месте темным облаком распустилась мутная взвесь.

Хара отирался неподалеку, щелкая жвачкой. Ничего приличного, вроде выпивки или хотя бы пресной воды, он знал, в бутылке не было. Стопроцентная морская водичка.

— Так что за сыр-бор с тем чуваком? — спросил он, опираясь на ограждение. Электрический разряд пробежал по металлу и рассыпался искрами.

Фурухаши вытянул шею, разминая. Из-под воротника показались серебристые чешуйки, блеснув в тусклом свете.

— Ханамия не объяснил.

— Ага. Но глаза-то у тебя есть? — зевнул Хара. Было едва ли четыре утра, до восхода оставался примерно час, а он еще не ложился. — К тому времени, как ты отправляешь их к своей славной мамуле, у тебя обычно уже есть какие-то догадки.

Уличные фонари заливали желтым светом набережную. Фурухаши, отступивший подальше от искрящего ограждения, окинул взглядом залив.

— Поговаривают, он нацелился на Киеши.

Хара лопнул очередной пузырь и покачал головой.

— Всегда кто-то из этих уродов, — пробормотал он.

Фурухаши повернулся и сделал еще один большой глоток из бутылки.

— Лавка скоро откроется.

— Да она нихрена не бывает закрыта, — пробурчал Хара.

***

Лавка “Кирисаки” приткнулась между винным магазином и пустующим зданием, которое никто и не помнил без выгоревшей на солнце таблички “Сдается”.

Когда Фурухаши и Хара вернулись, Ямазаки наблюдал за пристроившимся на окне пауком. Он кинул на них быстрый взгляд, и Фурухаши рассеянно помахал рукой, показывая, что проблему решили.

Хара вошел, оперся на стойку и ухмыльнулся Ямазаки.

— Утречко, Ям. А не найдется ли у тебя случайно еще той приятненькой синей дряни?

Ямазаки ответил мрачным взглядом.

— Когда ты спал в последний раз?

— Как знать. Дня три назад или типа того.

— Домой иди, засранец. Выспись.

— Но Я-я-ям, — заныл Хара, — а вдруг я буду нужен командиру? Мне же пригодится что-нибудь бодрящее, смекаешь? — он оттопырил нижнюю губу, всё еще покрытую голубыми пятнами.

— Мы эту дрянь закупаем не для того, чтобы ты посреди улицы помер.

— И зачем вы тогда ее закупаете?

— Иди домой, Хара, — Фурухаши, устроившийся на старом скрипучем ступе у стойки, пытался прикурить сигарету.

Хара демонстративно надулся, но все же выполз из лавки, очевидно измотанный. С большой вероятностью его должно было через пару часов накрыть отходняком, после которого он проспит пару суток.

Ямазаки дождался, пока Хара уйдет, а после вытащил склянку с ярко-синим порошком.

— У меня есть соблазн смыть эту гадость в унитаз.

— Хара тебя убьет. И Ханамия тоже — Фурухаши вздохнул и запрокинул голову, продолжая вдыхать и выдыхать дым. Он, не мигая, посмотрел в потолок и снова глотнул соленой воды.

— Хара так потребляет эту гадость, что помрет раньше, еще и должен нам за нее останется, — Ямазаки перевернул табличку “Закрыто” на двери. Из-за прилавка донесся всхрап.

Источник звука Фурухаши увидел, посмотрев вбок.

Ямазаки раздраженно пояснил:

— Он минут двадцать назад еще не спал. Но, должно быть узнал, что вы возвращаетесь. Отключился как раз перед вашим приходом.

Сето лежал на кушетке за прилавком, скрытый от взглядов тех, кто не знал, куда смотреть.

— Он слишком много храпит, — сказал Фурухаши.

— Зато от него, в отличие от некоторых, хоть рыбой не несет. Все уже пропахло. И сигаретами тоже.

Фурухаши пропустил ворчание Ямазаки мимо ушей и выдохнул еще одно облако дыма.

— А Ханамия где?

— А сам как думаешь? На заднем дворе, как обычно. И я бы его не трогал, он вроде не в настроении. Ублюдок мертв?

Фурухаши кивнул.

— Девочки сегодня были голодны.

Он всегда называл их так — девочки. Словно бы русалки, рыщущие в доках, были его подружками. Может, думал Ямазаки, так оно и было. Они узнавали своих, даже бродящих по суше.

За зданием раздался громкий взрыв, и в лавку, проклиная все живое, вошел Ханамия, окутанный облаком черного дыма. Вид у него был жуткий: лицо с прозеленью, глаза покраснели. Он, покачиваясь, пробрался между полок, и Фурухаши едва успел соскочить со стула, прежде чем на него плюхнулся Ханамия.

— И как? — Ханамия уперся в Фурухаши тяжелым взглядом.

— Обо всем позаботились.

— Хорошо. — Ханамия прикрыл глаза. Ямазаки подтолкнул поближе к стулу мусорную корзину, на случай, если Ханамию вдруг стошнит. Это казалось весьма вероятным.

Фурухаши оперся о прилавок, не выпуская сигарету из пальцев, и сделал еще глоток воды. Сигареты всегда вызывали у него жажду.

От вкуса соленой воды на губах его потянуло вернуться к заливу. Почувствовать чешуей что-нибудь плотнее, основательнее воздуха.

— Пойду поплаваю, — объявил он и затушил окурок о стойку. Ямазаки недовольно нахмурился.

— Маме привет от нас передай, — Ямазаки возился с банками, выставленными на подоконнике. Фурухаши его проигнорировал.

Добраться до берега было легко — направление указывал запах соленой воды и тухлой рыбы. Фурухаши на ходу помахивал пустой бутылкой. Стесняющая одежда уже начинала его раздражать.

Как ни нравилась ему поверхность или сигареты, потребность, тяга вновь ощутить воды океана, скрыться от солнца, скользнув в толщу воды, никогда не проходила.
Неподалеку от гавани, в стороне от оживленных дорожек, было местечко, где можно было оставить вещи перед погружением. Фурухаши устроился на скользких камнях, стащил ботинки, потянул длинноватые для его роста ступни и потер место на горле, где прятались жабры, запечатанные на время пребывания на суше. От влаги в воздухе они уже начали приоткрываться, и их до боли хотелось погрузить в воду.

Из-под воды проступили бледные, серебристые лица. Русалки улыбнулись Фурухаши и скрылись. Фурухаши аккуратно сложил одежду и в прыжке скользнул в ледяные волны, выталкивая остатки воздуха из легких и чувствуя, как раскрываются, горя от напряжения, жабры.

Смех русалок эхом разносился в воде. Они проносились мимо него стремительными серебристыми вспышками, ему не светило плавать так быстро. Фурухаши скользил под водой, уплывая дальше от берега и дальше от неба, в темные глубины залива.

Его сестры пели, с восторгом что-то предвкушая. Фурухаши плыл на звук, далеко за пределы гавани. Стая вернулась: все его тетушки, бабушки, его мать, некоторые из старших сестер и их дочери.

Многие из русалок, живущих в заливе, скоро поплывут в открытое море. Они достаточно подросли, чтобы путешествовать со стаей.

А Фурухаши поступит так, как всегда поступали сыновья, — останется в городе.

Глава 2. Нити

У Ханамии ломило все тело. Он пытался придумать что-нибудь, что помогло бы ему достичь нужного результата, и потому попробовал кое-что новенькое, а в итоге — гребаный взрыв.

И это… было не так уж неожиданно. Магия хаоса — та еще каверзная гадина, особенно если ты самоучка.

Он сполз со стула и тяжело оперся о прилавок.

— Этот мудак уже привез то, о чем я его просил?

— Нет пока, — Ямазаки мрачно покосился на Сето. — А со спящей красавицей что?

— Я попросил его приглядеть кое за чем, — Ханамия потер лицо и заметил склянку с синим порошком. — Убери эту гадость подальше, пока какой-нибудь придурок не натравил на нас регуляторов.

Порошок назывался «Горизонт» и помогал бодрствовать дни напролет. А еще — разрушал тело и мозг. Регуляторы неплохо поработали, остановив производство внутри страны, так что места вроде лавки «Кирисаки» завозили его контрабандой.

Порошок составлял основу их бизнеса. Люди жили на одном «Горизонте» и порой не спали неделями, пытаясь преуспеть в учебе или работе до того, как токсическое воздействие их погубит.

И Ханамия знал, что Хара баловался «Горизонтом» с первого своего дня в лавке.

Пока наэлектризованное чучело справляется со своей работой, Ханамия будет молчать. Но если Хара станет обузой или угрозой… Когда похоронных дел мастера вскроют его, кровь у Хары будет синяя-синяя.

— Пойду разгребу бардак на заднем дворе, — сказал Ханамия. — Позови меня, если этот мудак заявится.

— Вас понял, босс, — Ямазаки снова уставился на паука.

«Этот мудак» всегда относилось только к двум людям.


***

Департамент по регулированию оборота магических артефактов располагался в непримечательном здании. Этаж под департаментом занимала страховая компания, а этаж над ним — бухгалтерская фирма. Официально департамент входил в состав правительства, но в сущности сам был правительством, надзирающим за аптекарями, магами, колдунами и магическими существами.

И Киеши Теппей работал здесь уже довольно давно.

— Доброе утро! Вот твой сахар с щепоткой кофе, — Рико, проходя мимо его стола, протянула ему бумажный стаканчик. — Ты же не всю ночь здесь провел?

Киеши улыбнулся.

— Нет, только пару часов.

Рико покачала головой, устраиваясь на узком пластиковом стуле у стола Киеши. Она была в джинсах и футболке — верный признак выходного дня, в который она все равно заглянула в офис.

— Люди начнут думать, что ты здесь живешь.

Киеши только плечами пожал. Пусть Рико ворчит на него сколько ей угодно, сама она была такая же.

— Я сегодня провожу обход, — ответил он, — только что вернулся с пристани.

— У-у, терпеть не могу пристань, — Рико отпила кофе из своего стаканчика. — Раздразнишь парней из «Кирисаки», и кто-то попадет в объятия русалок.

Рико оглянулась, проверяя, не прислушивается ли кто к их разговору.

— Кстати, о русалках — тебе не кажется, что они в последнее время неплохо питаются?

— У тебя сегодня выходной, — напомнил Киеши, просматривая файлы на экране.

Лавке «Кирисаки» регуляторы всегда уделяли пристальное внимание. Киеши был убежден, что они пропускали не меньше нарушений, чем находили, но Ханамии всегда удавалось извернуться и избежать ареста. Закрыть лавку тоже пока не получалось.

Это раздражало бы, не считай Киеши борьбу занимательной.

— Чтобы ты ныл, что не в состоянии самостоятельно сходить за кофе? — Рико откинулась на спинку стула и поморщилась. — Когда ты уже обзаведешься нормальной мебелью?


***

Колокольчик на двери зазвонил, отмечая появление Киеши в «Кирисаки». За стойкой, как всегда, сидел Ямазаки и как коршун следил за парочкой семнадцатилетних ведуний. Он кивнул Киеши и сказал:

— Ханамия на улице, у черного хода.

Киеши с улыбкой кивнул в ответ, был награжден сердитым взглядом и зашагал к двери, на которой черным маркером было написано «Только для персонала».

— Доброе утро, — поздоровался он.

— Уже час дня, — выплюнул Ханамия, не глядя на Киеши. Он убирал останки чего-то, подозрительно похожего на взорвавшийся проигрыватель и кучу уничтоженных кассет.

Участок проулка за лавкой отгораживали от улицы груды старой, прогнившей мебели, сваленной за мусорными баками, покрывали боевые шрамы от неудачных экспериментов, пятнали кратеры и черные следы взрывов. Личная мастерская Ханамии.

— Я, видимо, отстаю от графика. — Киеши прислонился к стене. — Как-то у вас пустовато.

— Фурухаши ушел навестить любимую мамочку, а Хара решил слегка отоспаться. Тебе-то что?

— Русалки в гавани чуть-чуть располнели. Подумал, вдруг ты знаешь, что это с ними, — отозвался Киеши.

Ханамия фыркнул и подобрал метлу.

— С чего меня должно волновать, что делают гребаные рыбы? Если кто-то настолько туп, чтобы приблизиться к ним, он заслуживает быть съеденным.

Киеши пожал плечами.

— Твоя правда. Так кто на это раз?

Лицо Ханамии затвердело.

— Не твое собачье дело.

Он слишком сильно взмахнул метлой, и кусочек искореженного пластика полетел куда-то в сторону.

Киеши сунул руки в карманы.

— Ты разговаривал с Имаеши?

— Вот еще. Пусть этот мудак хоть с медузами обнимается.

Киеши ковырнул под ногтями.

— Так Сето храпит за прилавком вовсе не потому, что ты вскоре ожидаешь поставку?

Ханамия вытряхнул содержимое совка для мусора в покоцанный бак.

— А напарница твоя где? — спросил он. — Та, которая вечно смотрит так, будто наступила в собачье дерьмо?

— Она так смотрит, только когда приходит сюда, — спокойно ответил Киеши. — У нее выходной.

Ханамия фыркнул.

— Вам только дай, заработаетесь до смерти.

Он небрежно швырнул метлу на груду сломанной техники. Что-то заискрило.

— Это нормально? — спросил Киеши. Магия хаоса его никогда особо не интересовала, но он был практически уверен, что швырять инструменты — не слишком хорошая идея.

— Все хорошо, — ответил Ханамия. — Хочешь выпить чего-нибудь?


***

Храп Сето попритих. Пока Ханамия и Киеши пили в кабинете, Ямазаки, скрестив руки на груди, сидел на табурете за прилавком. Он потер подбородок, не переставая наблюдать за парочкой ведуний, осматривавших полки.

Они, скорее всего, зашли развеять скуку, а не в поисках конкретного товара, и это само по себе могло сулить неприятности.

Ямазаки погладил поверхность прилавка. Невидимые нити словно паутина оплетали весь магазин, оборачивая все предметы, способные заинтересовать вора. К чему ни прикоснись — Ямазаки сразу узнает.

Сето зевнул, потягиваясь. Ямазаки, не повернувшись к нему, продолжал приглядывать за подростками.

— Что случилось?

— Любимчик босса уже в пути, — Сето сел на кушетке, — и он не один.

— Не тот старик? — покосился Ямазаки.

— Не, кто-то другой. Не знаю его, — Сето встал, повел плечами. — Он несет что-то еще кроме того, о чем просил босс.

— Предупреди его, — Ямазаки продолжал водить пальцами по прилавку.

Сето снова зевнул, шаркая, добрел до офиса и постучал.

— Босс. Скоро доставка.


***

К тому времени как Фурухаши вылез из воды и натянул на себя отсыревшую одежду, скрыв от посторонних взглядов чешую, пошел моросящий дождь, то затихая, то усиливаясь. Фурухаши чуть всхрипнул, когда жабры, почувствовав воздух, снова закрылись. Он погрузил в воду бутыль, заново наполнил ее морской водой и зашагал обратно к лавке. Он мог прожить в городе всю жизнь и ни разу не столкнуться со своими братьями за пределами гавани. Он не знал, какие имена они взяли, чем они занимались.

Ему было все равно.


***

Услышав предупреждение Сето, Ханамия насильно выставил Киеши из лавки. Ведуний с покупками — астрологические часы и колода таро с дурным характером — тоже спровадили.

Дождь усиливался: капли барабанили по крыше, по стокам неслась вода. Фурухаши, безразлично наблюдая и не шевелясь, сидел у двери. Сето полировал что-то, шипящее от прикосновения, а Ямазаки проверял нити, опутывающие лавку, и поглядывал на дверь.

Ханамия оставался в офисе и ни с кем не разговаривал.

Несмотря на погоду, на улице было много прохожих. Размытые силуэты с поднятыми до ушей воротниками или с наклоненными, чтобы прикрыться от ветра, зонтиками проходили за стеклом, но их гостя все не было. Ямазаки всегда знал, когда ублюдок рядом.

Он чувствовал, как вокруг сминается город, как гудят сталь и бетон, когда Имаеши проходит мимо. У Ямазаки от этого звенело в ушах и начинала болеть голова.

Только если ждать и вглядываться, можно увидеть как из стены — твердой, кирпичной, ни на секунду не теряющей основательности — выходит человек. Отряхнув пиджак, он ныряет рукой в стену, из которой только что вышел, чтобы вытащить слега оторопевшего попутчика — не такого высокого и поуже в плечах.

У Имаеши Шоичи не оказалось при себе зонтика, но когда он шагнул из-под дождя в лавку старья "Кирисаки", одежда на нем была совершенно сухая.

В ушах у Ямазаки зазвенело так, будто кто-то с размаху ударил его по голове. Он смотрел волком, пытаясь сфокусировать на Имаеши потерявшее четкость зрение. Ублюдок точно делает это специально.

Имаеши только улыбнулся.

— Добрый день, Ямазаки. Ханамия на месте?

У Ямазаки кровь стучала в висках.

— Пошел ты.

Фурухаши уставился на парня, которого Имаеши притащил с собой. Тот был какой-то нервный, вздрагивал от каждого шороха.

— А это кто?

— А это мой новый друг, — протянул Имаеши с улыбкой, — Сакурай.

— П-привет, — Сакурай беспокойно заерзал, оглядываясь по сторонам и нервно сжимая руки.

Ямазаки смотрел на него с подозрением. Из-за пелены боли сложно было сказать точно, но, кажется, ему удалось кое-что разглядеть.

— Босс, — позвал он.

— Ах, не нужно, — вставил Имаеши, — я сам найду дорогу.

— Разогнался, — Ханамия, скрестив руки, встал в дверях. — Привез?

— Какой ты грубый, Макото, — Имаеши продолжал улыбаться. — Конечно, привез.

Ханамия отступил в сторону, пропуская Имаеши, и захлопнул дверь в офис с такой силой, что Ямазаки почувствовал, как вздрогнула стена.

Подслушивать смысла не было. Ямазаки сам зачаровывал место. Имаеши оставил своего «друга» в лавке, так что Сакурай вертелся на стуле под неподвижным взглядом Фурухаши.

Без источника головной боли в лице Имаеши Ямазаки мог его немного прощупать. Он повел пальцами по прилавку, и невидимые нити чар с любопытством потянулись к Сакураю. Одна из них коснулась его руки. Никто не смог бы ее почувствовать.

Но Сакурай вздрогнул.

Ямазаки дернул нити обратно и, прищурившись, глянул на Сакурая. Тот посмотрел в ответ.

— Да что ты такое?


***

Макото разлил алкоголь, слабо мерцавший зеленым. Имаеши узнал дешевое пойло, разве что слегка лучше помоев.

— Так вот что ты теперь пьешь? — прищелкнул он языком.

Проигнорировав его, Макото рухнул в старое скрипучее кресло и, поморщившись, выпил залпом весь стакан.

— Так где товар?

Имаеши покрутил стакан в руке, решая, стоит ли рискнуть и попробовать.

— Я-то думал, мы поболтаем. Давно я не слышал о твоих делишках.

Макото фыркнул.

— Как будто не ты подрядил полгорода следить за мной и моими людьми. Нахрена нам «болтать»? — он швырнул стакан в стену. Стакан разбился еще до столкновения, осколки со звоном рассыпались по полу.

— А что же ты старика сюда не притащил?

— Не такой уж он старый, — возразил Имаеши, пригубив напиток. Вкус оказался мерзким, но хорошее воспитание не позволило ему выплюнуть эту дрянь. — Незачем было тащить сюда Харасаву.

Он отставил стакан, улыбнувшись. Макото только сильнее нахмурился.

— Где, мать его, товар, Имаеши?

Имаеши вздохнул и вытащил из кармана пиджака сверток, укутанный в темную ткань, положил его на стол и выжидающе посмотрел на Макото.

— Здесь то, что ты просил, и еще небольшой довесок. Оплата?

Макото развернул ткань и уставился на вещицы, которые она скрывала. Человека несведущего они бы не впечатлили. На столе лежали кольца из твердого олова с выгравированными на поверхности буквами. Совсем небольшие, на ребенка. Они гудели от чар.

Было еще одно кольцо, серебряное, достаточно широкое, чтобы Ханамия мог носить его на большом пальце. Он рассматривал его, гадая, какую игру ведет Имаеши.

— Доплачивать за него я не буду.

— Разумеется, — пробормотал Имаеши.

Ханамия достал из стола конверт, пихнул его через стол к Имаеши. Имаеши приоткрыл его, прошелся по купюрам большим пальцем, пересчитывая, потом вложил конверт в тот карман, в котором принес кольца, и кивнул Макото.

— Надеюсь на продолжение сотрудничества.

Макото отпил еще адского пойла.

— Убирайся.

Ямазаки все еще подозрительно косился на Сакурая, когда Имаеши вышел из офиса. Сын русалки, продолжая курить, посмотрел на Имаеши своими рыбьими глазами.

— Сакурай, — позвал Имаеши, — нам пора.

Сакурай кивнул и последовал за Имаеши. Дверь захлопнулась за их спинами.

Мимо проехал автобус, разбрызгивая грязную серую воду. Имаеши вытащил из кармана тонкую темную сигарету.

— Что скажешь?

Сакурай смотрел на уходящую вниз улицу.

— Один их них что-то подозревает.

— Хорошо. Пусть поволнуются. — Он зажег сигарету и выдохнул дым. — У нас с тобой есть дело.


Глава 3. Дым

Хара распластался лицом вниз на полу, подложив под голову вместо подушки скомканный плащ. На щеке у него засохла слюна нежно-голубого цвета. Волосы были откинуты со лба, так что Фурухаши видел закрытые веки и ресницы, лежащие на щеках.

Глаза Хары Фурухаши видел всего два раза. Радужка у них была серая.

Фурухаши потягивал пиво, сидя на пахнущем плесенью диване, и ждал, когда Хара проснется. Хара всхрапнул и дернул во сне ногой. Босая ступня задела провод от лампы.

Лампа затрещала, загорелась, а потом погасла, когда Хара свернулся клубком, прикрыв глаза рукой. Пиджак заискрил от статического электричества.

Фурухаши растянулся на диване, глотнул еще пива. Чешуя зудела, но он пытался игнорировать неудобство.

Хара последним пришел в «Кирисаки». Ханамия встретил упоротого придурка на перекрестке, где он для развлечения вырубал светофоры. Никто не знал, откуда он и почему создает электричество, а сам Хара никогда не рассказывал об этом.

Ему нравилось устраивать хаос, куда бы он ни пошел, и оставлять с носом регуляторов, так что в компанию он влился легко. Хара Казуя просто пришел и начал вести себя так, будто все они ему давние друзья. То, что Фурухаши — русалий сын, его ничуть не смутило.

— Круто, чувак. А под водой дышать можешь?

Фурухаши оттянул воротник, показал Харе запечатанные жабры, и Хара разулыбался.

— Потрясно, — ни подозрений, ни опаски, что Фурухаши убьет и съест его посреди ночи. Только: «А под водой дышать можешь?»

Еще глоток пива, и Фурухаши прикрыл глаза, вспоминая запах крови в воде.

Он понимал, что такое тяга к наркотику.

Хара перекатился на спину и потер лицо.

— Как же мне хреново.

Фурухаши сел.

— На этот раз ты проспал полтора дня.

Рекорд был трое суток, плюс-минус пара часов.

Челка вернулась на свое законное место, так что без сомнения затуманенный взгляд Фурухаши не увидел.

— А ты что здесь делаешь?

— Голоден?

— Коня бы съел.
Фурухаши кивнул.

— В душ иди, что ли. Я достану еды.


***

— Что за черт?

Сето покивал.

— Что за черт, — согласился он. Был тот редкий случай, когда Ханамия сам стоял за прилавком, и Ямазаки с Сето вдвоем изучали серебряное кольцо. Ханамия не знал, что оно делает, и остальные не знали тоже, и потому кольцо должно было оставаться в офисе, пока они не разберутся.

Оловянные кольца уже унесли в лавку, дожидаться заказчика.

— У регуляторов могут быть записи, — сказал Сето.

— Но как нам их получить и не спалиться? — Ямазаки терпеть не мог кабинеты регуляторов. У него от них мурашки бежали.

— Знаю, знаю, — кольцо лежало у Сето на ладони, на той ткани, в которой Имаеши его принес. Голыми руками никто к нему прикасаться не спешил.

— А вдруг оно как-то связано с тем нервным чудиком? — спросил Ямазаки. Он никак не мог выкинуть из головы встречу с Сакураем, чем ужасно действовал Сето на нервы.

— Ты это серьезно? — он покосился на Ямазаки.

— Просто размышляю, — отозвался тот. — Непрошеные подарки от Имаеши дорого обходятся.

Сето только плечами пожал. Он снова завернул кольцо в ткань и положил в конверт:

— Попробую пробраться в архивы регуляторов, пошарить там немного.

— И как ты собрался туда попасть?

— С помощью своей неотразимой улыбки. Сам-то как думаешь?

Ямазаки только глаза закатил.

— Сладких тебе снов.

Сето улыбнулся, вышел из офиса и растянулся на кушетке. Ханамия оглянулся:

— Постарайся храпеть потише?

— Конечно, босс, — отозвался Сето, перекатываясь на бок. — Все, что пожелаете.


***

Людям непосвященным то, чем занимался Сето, не казалось опасным. Засыпай и броди себе по городу, никому не видимый. Ничего особенного.

Вот только чем чаще и дольше ты это делал, тем сложнее было проснуться. Тело тяжелое, управляться с ним — много мороки. Бродить, словно призрак, гораздо легче.

Сето стряхнул с себя тело, которое называл своим, и выскользнул на улицу. Все казалось подернутым дымкой, словно на город опустился густой туман. Сето моргнул и открыл глаза уже перед зданием регуляторов.

Теперь его ждало самое веселье.

Регуляторы поставили защиту от таких, как он, но в любой защите есть уязвимые места. Нужно только знать, где искать.

И как искать, чтобы тебя не заметили.


***

Хара сметал еду, практически не жуя. Фурухаши курил у окна, наблюдая, как Хара уничтожает несколько пакетов дешевого фастфуда.

— Чувак, — промямлил Хара с набитым ртом, — а ты разве не голоден?

— Я поел.

— Ладно, как знаешь, — Хара вытер губы рукавом. Он принял душ и больше не вонял плесенью и потом. — Что, нам уже пора за работу?

— Сначала поешь.

— Как скажешь, мам.

Фурухаши смотрел сквозь грязное окно на ряды мусорных баков и стряхивал пепел на подоконник. Тощий гуль копался в мусоре в поисках еды, не замечая, что за ним наблюдают.

Хара загнал бы себя до смерти, только волю дай.

— Я проспал доставку? — спросил он.

— Да.

— Вот блин. Давно я не доводил этого самодовольного урода. — Хара принялся за очередную пригоршню картошки фри. Волосы у него распушились, между кончиками начало искрить статическое электричество.

— С ним был еще один.

— А?

— С Имаеши. Он привел новенького, — Фурухаши затушил сигарету. — Зовут Сакураем.

Хара уставился на него.

— А что босс сказал?

— Ничего.

— А со стариком что?

— Понятия не имею, — отмахнулся Фурухаши.

— Хм, — Хара ногой отпихнул обертки, — чувак, я хочу пойти и сделать чего-нибудь.

— Славно, — ответил Фурухаши, поднимаясь. — Потому что мы идем выяснять, что за птица этот Сакурай Ре.

Хара подпрыгнул, вскинув вверх кулак.

— Здорово.


***

Рико, не прекращая зевать, принесла два стаканчика с кофе. Ее стакан был больше обычного.

— Извини, бессонная ночь. Просматривала материалы дел.

Киеши кивнул, забирая свой кофе.

— Я могу подменить тебя, если хочешь.

— Нет-нет, не надо, — отмахнулась она. — Мне просто нужно чуть-чуть времени, чтобы прийти в себя, и кофеин для разгона.

Она посмотрела на Киеши — под глазами у нее темнели круги.

— Как прошел обход?

— Как всегда, — Киеши откинулся на спинку стула. — Ханамия спрашивал о тебе.

Рико выгнула бровь.

— Вот как?

— Придется в следующий раз вместе идти, — с улыбкой предложил Киеши.

— Может, я чутка тебя подтолкну, когда мы будем на пирсе стоять, — Рико отпила кофе. — Помнишь, я вчера говорила…

— О русалках, помню, — Киеши передал ей папку. — Я взял на себя смелость поспрашивать о них во время обхода.

Рико пролистала папку, не выпуская из рук стаканчик с кофе.

— Какого черта стая вернулась в это время года? Они не должны были появиться в заливе до самого лета.

— Не знаю. На юге штормило, но не так сильно, чтобы заставить их повернуть на север так рано, — задумчиво произнес Киеши. — Может, их братья доставляли им еду с суши, зная, что стая уже вернулась?

— Может быть. Или твои друзья из «Кирисаки» устраняют конкурентов. Среди них есть сын русалки.

— Это еще ни о чем не говорит.

— Как же, не говорит.

— У половины города в родословной есть русалки, — возразил Киеши, — и это только у тех, о ком у нас есть сведения.

Рико промычала что-то в знак несогласия, но папку закрыла. Ее взгляд скользнул по офису и замер на входной двери.

— Привет, — поздоровалась она. — Кто это к нам пожаловал?

Киеши повернулся вместе со стулом.

— Привет. Давно ты здесь не показывался.

Улыбка Имаеши была острее ножа.

— Я бы хотел с тобой переговорить с глазу на глаз, если можно.

Имаеши всегда носил длинное черное пальто. Оно выглядело дорогим, хотя в нем и не было ничего особенного.

Киеши встал, указал на дверь.

— Без проблем. Рико, прикроешь?

— Если ты не вернешься через час, я вышлю на поиски весь департамент, — Рико кинула на Имаеши мрачный взгляд поверх кофе.

— Клянусь вернуть его целым, невредимым и до отбоя, — пообещал Имаеши. Рико демонстративно отвернулась.

— Кажется, твоей мамочке я не нравлюсь, — проронил Имаеши по дороге к лестнице.

— Проследи, чтобы она не узнала, как ты ее зовешь, — Киеши кивнул дежурным секретарям в приемной и натянул куртку. — У нее есть причины не доверять тебе.

— А у тебя их нет? — Имаеши уже доставал сигарету.

— Я не говорил этого, — Киеши покачал головой, когда Имаеши предложил сигарету и ему. — Так чему я обязан твоим визитом? — Они вышли на тротуар, где пахло заливом: густой аромат людей, сигарет и бензина. — Не видел тебя с тех пор, как...

Имаеши кивнул и прервал Киеши взмахом руки.

— Ты давно разговаривал с Макото?

Киеши ответил спокойным взглядом.

— Почему ты спрашиваешь?

Имаеши зажег сигарету.

— Я вчера доставил ему товар. Он пил всю встречу.

— Возможно, потому что ты пришел.

Имаеши не смотрел на Киеши.

— А.

— Я удивлен, что он ведет с тобой дела.

— Неохотно, уверяю тебя, — следующий вопрос Имаеши задал без своей вечной ухмылки. — Как ты?

— Нормально, — Киеши пожал плечами. — А ты?

— Тоже.

Они посмотрели друг на друга. Киеши отвернулся и окинул взглядом противоположную сторону улицы.

— Ты все еще видишься с Харасавой?

— Нет.

— М-м-м.

— Вы с Макото все еще?..

— Нет.

— Уверен, что не хочешь закурить?

Киеши покачал головой. Он все еще пытался понять, зачем Имаеши вытащил его из офиса. Зачем вообще Имаеши внезапно являться к нему, чтобы расспросить о Ханамии? Это ведь Имаеши ушел.

— Раз уж ты здесь, можешь рассказать про русалок?

— Нет, я не вмешиваюсь в их дела. Пусть Макото поступает как хочет, а я не доверяю тем, кто не способен утонуть.

Имаеши пристально посмотрел на Киеши.

— Заметил, что стая вернулась?

— Я думал, ты не вмешиваешься в их дела.

— Но я знаю тех, кто имеет с ними дело. — Имаеши бросил окурок на асфальт и растер его подошвой. — Поговори с сиреной, он обретается к югу от пристани. У него еще предсказатель с красивыми руками в приятелях.Там просто гребаный цирк. Удивительно, что регуляторы еще не прикрыли эту лавочку. Но ведь это твой район, да, Теппей?

Киеши покосился на собеседника.

— Я знаю, о ком ты. Я поспрашиваю.

— Не завидую я твоей работе, Теппей, — Имаеши спрятал руки в карманы пальто. — Ходишь, правила устанавливаешь. Мое предложение все еще в силе.

— Работать на бывшего любовника. Это не выглядит хорошей идеей.

Имаеши пожал плечами.

— Как скажешь.

Он вложил сигарету Киеши в нагрудный карман и ухмыльнулся.

— Если передумаешь, ты знаешь, как меня найти.

Насмешливо поклонился и исчез сквозь ближайшую стену. Он носился по городу так, будто городские кварталы были его личной игровой площадкой. Это бесило.

Киеши вздохнул и зашагал обратно.

— По крайней мере, он тебя не похитил, — прокомментировала Рико, когда Киеши устало опустился в кресло. — Чего он хотел?

Киеши не стал отвечать

— Ясно, — Рико покрутила в руках чашку. — Твой кофе стынет.

Глава 4. Ржавчина

Хара прислонился лбом к холодной стене и прикрыл глаза. Желудок скрутило.

— Кажется, меня сейчас вырвет.

— Ты пытался умять килограммов семь фастфуда в один присест, — Фурухаши потянул Хару от стены, лишь слегка поморщившись от удара током.

Хара вырвал руку из его хватки и зашарил по карманам в поисках жевательной резинки. От зубов у него летели искры.

— Лучше бы я, блин, был под кайфом, — пробормотал он, уставившись на тротуар и избегая смотреть на Фурухаши.

Фурухаши молча раскрыл зонтик. Следить за наймитами Имаеши всегда было нелегко. Они проскальзывали сквозь кирпич и бетон как сквозь воду, растворялись в тенях и выходили из них. Кости города подчинялись воле Имаеши, так же, как люди следовали воле Киеши или Ханамии.

Сакурай Ре много бродил в одиночку. Он безостановочно извинялся по любым поводам: за случайные столкновения, за кашель, за то, что споткнулся. Слежка раздражала. Хара лопнул очередной пузырь.

— Нельзя его вырубить и допросить, а?

Фурухаши покачал головой, и Хара издал разочарованный стон.

— Ты говорил, что хочешь заняться делом.

— Но не охрененно унылым же! — Хара потер нос рукавом. По крайней мере, кровь из ноздрей не капала. «Горизонт» творил с капиллярами скверные вещи. У Хары было с полдесятка синяков, которые то появлялись, то исчезали. — Не понимаю, что такого мог сделать этот засранец, чтобы Ям так разволновался.

Фурухаши не ответил. Вслед за Сакураем они зашли в бар и устроились в темном углу. Сакурай уселся перед барной стойкой, сгорбившись над стаканом и ссутулив плечи. Фурухаши глотал соленую водичку из своей бутылки. Хара заказал себе ужасное ядерное пойло, вытянул из кармана небольшой мешочек и добавил в стакан порошок, отчего напиток сделался почти черным.

Фурухаши покосился на стакан, но ничего не сказал.

Он никогда не спрашивал, что именно Хара творит.

Хара сделал большой глоток и откинулся на спинку стула. Выражение его лица становилось мягче и приятнее по мере того, как мир расцветал новыми оттенками. Он улыбнулся.

— Так что там с этим мудаком? Что они с боссом не поделили?

Он имел в виду Имаеши. Фурухаши поджег сигарету, продолжая поглядывать в сторону Сакурая.

— Они были с боссом вместе.

— До или после героя-любовника из регуляторов?

— Во время, — Фурухаши не сводил глаз с Сакурая и не заметил, как уставился на него Хара. — Они втроем были вместе. Ханамия почти не появлялся в лавке, заправляли всем Сето и Ямазаки, а я выполнял поручения.

Фурухаши выдохнул облако дыма.

— Они разошлись за пару месяцев до того, как Ханамия тебя привел.

Хара запрокинул голову и уставился на потолок.

— Вот как.

— Смотри. Он что-то задумал.

Хара склонил голову. Сакурай сидел прямо, напряженно уставившись на человека в очках и форме регулятора, только что зашедшего в бар. Новый посетитель Сакурая вроде бы не заметил. Он снял длинный плащ, поздоровался с кем-то за одним из столиков.

Сакурай не моргал. Рот его сложился в недовольную гримасу. Регулятор, на которого он смотрел, издал придушенный всхрип и схватился за шею. Глаза у него распахнулись от ужаса, горлом пошла кровь, и он упал замертво, не успев даже закашляться. В баре началась суматоха.

Фурухаши и Хара уставились на Сакурая, который по-прежнему сидел у барной стойки. Сакурай отпил из своего стакана и посмотрел на них в ответ.


***

Архивисты в департаменте не заметили ничего неладного, кроме странного сквозняка и нескольких коробок, поставленных не туда.

Сето проплывал сквозь полки в поисках нужной информации, не теряя при этом из виду выхода. Всего лишь метафизическая трещинка в стене, но пока регуляторы не знали о ее существовании, он мог войти и выйти незамеченным. Если они запечатают ее, пока он внутри, ему придется прорываться с боем и бежать.

Он не ожидал увидеть в архиве Киеши. Сето замер и заглянул Киеши через плечо, стараясь не подходить слишком близко. Никто не знал точно, на что именно способен Киеши, так что лучше было проявить осторожность.

«...традиционно сирены и русалки сообща охотились на неосторожных моряков, направляя их корабли к скалистым берегам».

И зачем Киеши понадобилась информация о сиренах и русалках? Сето нахмурился — или нахмурился бы, если бы у него было лицо.

— Теппей, — позвал кто-то. Киеши оглянулся, Сето проследил за направлением его взгляда. Его напарница, побледневшая, стояла у начала стеллажей.

— Что? Что случилось? — спросил Киеши.

— Хьюга мертв, — отозвалась Рико. — Его убили.

— Что?

— Прямо посреди бара. Свидетели говорят — просто упал безо всякой причины, но… Ты должен увидеть сам.

Киеши ушел вместе с ней. Сето поколебался, не последовать ли за ними, чтобы было что рассказать Ханамии. Затем вспомнил, что выход только один, и решил все же раздобыть информацию, за которой пришел, пока есть возможность.

И все равно он сообщит новость Ханамии. Упоминания заслуживает все, способное вывести регуляторов из равновесия.


***

По дороге к пристани Киеши хранил молчание, хотя обычно был не прочь поболтать. Они очень давно работали с Хьюгой, и Рико сама не была готова нарушить тишину. Если бы он умер от естественных причин, было бы легче. Но то, что с ним произошло...

Внутренности словно ножницами покромсали. Все было изрезано на кусочки безо всякой нужды. Ни Рико, ни Киеши раньше такого не видели.

Они должны были хранить подробности в тайне до тех пор, пока не выяснится, кто или что убило Хьюгу. Департамент немедленно засекретил всю информацию об убийстве.

До поимки преступника они должны будут притворяться, что жизнь идет своим чередом.

— Тебе не обязательно приходить, — говорила Рико, — я знаю, вы были близки. Я могу допросить его сама.

Киеши отказался:

— Нет, ты же знаешь правила.

— Прежде они тебя не волновали, — однако Рико его понимала. Киеши нужно было отвлечься, иначе мрачные мысли погребут его под собой. Если они не могут говорить о смерти Хьюги, то хотя бы могут выполнять свою работу.

Ей тоже так было легче.

— Так вот, сирена, — продолжила Рико, — думаешь, он что-нибудь нам расскажет?

— Не знаю, — признался Киеши. — Но нужно же с чего-то начинать.

Легкий ветерок с залива доносил вскрики и визг стаи, странным эхом отдающиеся на другом конце улицы. Как и многое на пристани, бар стоял полуразрушенный. Здание местами проели ржа и гниль, и оно постанывало на ветру. Единственное, что содержали в порядке — так это сцену. Там был установлен помост, на центральной перекладине которого и устроился сирена, сжимая когтями старое дерево.

Он чистил перья, которые сияли будто золото, и выпевал время от времени несколько пробных нот. Посетители вздрагивали в такт. Киеши знал, что выступления были прекрасны, но не шли ни в какое сравнение с истинной песнью сирены, которая сводила людей с ума, точно наркотик.

Сирена посмотрел на них поверх крыла и опознал значки регуляторов.

— Владелец в своем кабинете, — сказал он, отворачиваясь.

— Мы хотели бы поговорить с вами, — Рико подошла поближе к сцене. — Кисе Рета, верно?

Кисе смотрел на них, переминаясь на перекладине. Киеши не был в этом баре завсегдатаем, но знал, почему люди сюда приходили. Точно не из-за мерзкого пойла или атмосферы.

Только из-за сирены.

— Зачем это вам? — спросил Кисе.

— Мы хотели уточнить, что вам известно о русалках, и узнать, почему стая вернулась так рано.

Кисе улыбнулся и бросил через плечо:

— Эй, Мидоримаччи! Тут регуляторы хотят знать про русалок.

Из-за занавеса выступил высокий человек, выглядевший на первый взгляд очень сдержанным и спокойным. Он носил кипенно-белые перчатки, и Киеши решил, что это, должно быть, и есть «предсказатель с красивыми руками», которого упоминал Имаеши. Мидорима перевел взгляд с Кисе на Теппея и Рико, и хотя он ничего не сказал, было видно, что он им не рад.

Кисе сложил крылья и улыбнулся Рико:

— Так почему вы решили спросить о рыбах у птицы?

Рико раздраженно посмотрела на него.

— Не надо увиливать, Кисе. Мы знаем, что вы, пернатые, охотитесь вместе со стаей.

Кисе и ухом не повел.

— Значит, мои матери и их матери достигли взаимовыгодного соглашения. При чем же здесь я?

— Мы просто хотели узнать, почему они вернулись так рано, — повторил Киеши, глядя на Кисе и Мидориму, стоящего рядом с ним.

Предсказатель уставился на него, почти не мигая. Кисе, продолжая улыбаться, выгнулся и устроил подбородок на макушке Мидоримы.

— Вы замки свои построили на песке, и море их поглотит, — проговорил тот низким голосом.

— И что это должно значить? — уточнила Рико.

— Ветер говорит об этом, — сказал Кисе. — Море волнуется, и русалки это чуют. Весь город уже проржавел.

— Твой друг, тот, который изгибает город вокруг себя, может сообщить тебе больше.

— Он мне не друг, — поморщился Киеши.

Мидорима пожал плечами.

— Был им, — он перевел взгляд на Рико. — От вас обоих несет смертью.

Рико вскинулась.

— Русалки, — продолжал настаивать Киеши, — что вы можете рассказать о стае?

Кисе выпрямился, распушил перья. Он сиял будто золото.

— Они ждут волну.


***

— Нужно было арестовать этого пафосного цыпленка, — шипела Рико сквозь зубы. — Он ведь сирена. Уверена, не один его клиент исчез бесследно.

— Нам не в чем его обвинить, — возразил Киеши.

— В нарушении общественного порядка, — предложила Рико, — создании помех официальному расследованию, в том, что он — пернатая заноза в заднице.

Она заметила выражение лица Киеши и затихла.

— Давай по чашечке кофе до возвращения в офис. Нам незачем киснуть в этих серых стенах.

Она попыталась улыбнуться, но они оба почувствовали фальшь.

Мидорима перед их уходом добавил кое-что еще.

— Вы трое, — сказал он, глядя на Киеши, — зашли в слишком глубокую воду.

— Мы трое? — переспросил он.

Мидорима кивнул.

— Тот, кто ходит сквозь кости города, тот, кто крадется в его подбрюшье, и ты.

Челюсть у Киеши затвердела. Он задумался над тем, что именно стало известно предсказателю. Не исключено, что Имаеши частенько заглядывал в этот бар, и потому Мидорима обо всем знал. Но Киеши нутром чуял, что это не так. Имаеши не интересовали предсказания, он не доверял сиренам и любым другим существам, способным заморочить голову.

Зачем Мидориме вообще нужно было вспоминать эту старую историю?

Рико затащила Киеши в крошечное кафе, где они в тишине выпили сначала по чашечке кофе, потом по второй, а затем просто сидели в молчании, глядя на улицу за окном.

— Как думаешь, что он имел в виду под «волной»? — спросил Киеши.

— Не знаю, — ответила Рико, — но мне это не нравится.

Глава 5. Фитиль

Глаза Хары остекленели.

Они торчали в подземке, и Фурухаши, присев, вычерчивал мелом на бетоне печать. Каждый раз, когда мимо проезжал поезд, по Харе пробегал приятный разряд электричества. Волосы его наэлекризовались, и между прядей периодически вспыхивали искры. Прохожие, завидев их, начинали шагать быстрее.

Хара думал: вот было бы здорово, если бы они остались только вдвоем.

По позвоночнику вверх поползли дрожь предвкушения и легкое покалывание, предупреждая о приближении поезда. На кончиках пальцев сформировался разряд, потек по предплечьям, по плечам вверх. Фурухаши продолжал широкими размеренными штрихами вырисовывать печать.

Никто в Кирисаки не рисовал печати так, как Фурухаши. Ханамия придумывал их на ходу, у Сето была одна, на его кушетке, применять остальные он не считал нужным, а Ямазаки магию печатей недолюбливал. Говорил, что ей не хватает гибкости.

Но печати Фурухаши не были похожи на те, что рисуют в книгах. Хара никогда подобного не видел: они были четкими и аккуратными, однако без резких штрихов. Они выходили плавными, со множеством петель и переплетающихся линий, похожими на морские анемоны, а не на печати.

Фупухаши остановился, осмотрел результат и встал.

— Хорошо, — сказал он Харе, — ты готов?

Хара застонал и тоже встал, втягивая в себя воздух. Только что прибывший поезд уже снова трогался, и дрожь опять пробежала по позвоночнику.

— Повтори, зачем мы это делаем?

— Мы хотим отправить Имаеши сообщение, так же как он отправил сообщение нам. За этим нас Ханамия и послал.

— Ясно, — Хара, разминая плечи, ступил прямо в центр печати и ухмыльнулся. — Тыщу лет этого не делал.

Фурахаши потер горло и уселся на бетон.

— Развлекайся.

Хара сбросил ботинки и пинком вышвырнул их за границы печати. К станции приближался поезд. Искры разлетались от края печати, поднимаясь все выше по мере его приближения.

В городе не было ни одного события, которое Имаеши не сумел бы отследить. Хара снова повел плечами, вытягивая электричество из рельсов. Бело-голубые разряды почти добрались до потолка. До Хары будто сквозь пелену доносились крики, требования немедленно прекратить.

Яснее всего он видел Фурухаши. Тот сидел напротив и глядел на него.

— Обрати внимание на это, мудак, — пробормотал Хара и вскинул руку вверх.


***

Сето щелкнул шеей.

— Говорят, на северо-востоке произошел мощный взрыв, — он посмотрел на Хару. — Ты, часом, не в курсе?

— Понятия не имею, о чем ты, — пробормотал Хара с набитым ртом. Фурухаши курил в углу. Они сидели вокруг стола Ханамии, в его офисе, выпивали и делились наблюдениями. Ямазаки закрыл лавку на ночь и готовился к наступлению темноты. Тем, кто бродит по улицам в ночи, доверять нельзя.

— Обвалилось полтуннеля метро, — продолжил Сето, прислонившись к стене и позевывая. — Еще — кто-то выполнил странную печать, как я слышал.

— А ты что? — Ханамия сновал по комнате туда-сюда. — Нашел что-нибудь про эту дрянь?

Он указал на коробку, в которой хранилось странное кольцо.

— Совсем немного, — признался Сето. — Не думаю, что оно может причинить вред.

— Мы с Харой проследили за Сакураем до паба.Он убил того очкарика, который вечно отирался рядом с Киеши.

Фурухаши глубоко затянулся.

— К очкарику он не прикасался, и я не видел, чтобы он читал заклятие. Просто посмотрел на него так, будто видит насквозь.

— Мы и моргнуть не успели, — вмешался продолжающий жевать Хара, — как очкарика стошнило кровью, и он помер.

Ханамия пнул стул так, что тот врезался в стену.

— Чего же этот хренов мудак добивается?

Непрошеные подарки, новичок, который вздрагивал от резких движений, но мог убить человека взглядом — во всем этом не было смысла, и Ханамию это бесило.

— Босс, — позвал Сето. — Можно с тобой минутку переговорить?

— Ага, ага. Все, кроме Сето, вышли. Идите спать или чем вы там занимаетесь, когда не околачиваетесь здесь.

Ханамия прислонился к окну, дожидаясь, пока остальные выметутся из офиса. Выходя, Фурухаши затушил окурок о ладонь и сделал большой глоток морской воды.

— Ты, — Ямазаки повернулся к Харе, — идешь спать.

— Заки, да я уже спал.

— Богом клянусь, если мне придется тебе врезать…

Дверь за ними захлопнулась.

Сето встал, потянулся.

— Босс, — позвал он тихо, — насколько я могу сказать, кольцо — это обычный подарок. Так, безделушка.

— Фигня, — отмел предположение Ханамия.

— Он впервые показался в лавке после того, что произошло...

— Да, и ему повезло: я был так великодушен, что не убил его на месте.

— Босс.

Ханамия посмотрел на Сето. Они начинали вдвоем: держали на плаву вшивую лавку со старьем, продавали украденные часы, наркотики и потрепанные колоды таро. Когда к ним прибился Ямазаки, они расширили бизнес и занялись продажей артефактов позанятнее. Затем на пороге объявился Фурухаши, у которого не было при себе ничего кроме одежды, в которой он пришел, и пачки сигарет, и заявил, что готов уладить любое дело, которое нужно разрешить по-тихому. А потом добавился и этот неуправляемый, которого — как пить дать — прибьют когда-нибудь.

Но это всегда, всегда была лавка Ханамиии и Сето.

— Что?

— Я просто хочу сказать, что эта безделица, — он указал на коробку, — попытка Имаеши извиниться. Даже поспорить готов.

Ханамия фыркнул и помотал головой.

— Макото, блин, вы были вместе несколько лет. Я не удивлюсь, если он скучает по тем отношениям, которые были у вас троих до того, как все полетело в тартарары.

— Он пожинает то, что посеял. Если всходы ему не по душе, так это его проблемы.

Сето пожал плечами.

— Как скажешь, босс, — он взял со стола бутылку пива, кивнул Ханамии. — На дорожку.

— Я бы предложил отоспаться, но тебе это неактуально.

— Собирался сегодня почитать кое-что, — Сето замер у выхода. — Босс, еще одно. Я не хочу, чтобы Хара и Фурухаши продолжали слежку за Сакураем.

Ханамия кивнул.

— Сам разберешься?

— Сделаю что смогу, — Сето отпустил дверь, и она закрылась со щелчком, отрезая офис от шума лавки.

Ханамия достал еще пару банок пива. Он был слишком трезв для того, что собирался сделать.


***

«После того, что случилось».

Сето легко было говорить так, будто произошедшее — просто результат неудачного стечения обстоятельств. Будто бы они не понимали ясно, что Имаеши знал, на что идет и от чего отказывается.

В то время все казалось таким простым и понятным. Они трое знали друг друга еще со средней школы. Тогда они были только глупыми детьми, которые и знать не знали, что именно делают. Они провоцировали друг друга, экспериментировали с чарами и заклятьями, едва не разнесли немалую часть пустующих зданий, в которые пробирались среди ночи.

Никто не понимал, почему Теппей, «такой славный мальчик», водится с Имаеши и Ханамией. Имаеши до сих пор смеялся, когда вспоминал всеобщее недоумение.

Незадолго до семнадцатилетия Имаеши нашел себе наставника. Ханамию сама идея ученичества бесила — все, что знал, он выяснил методом проб и ошибок. Но Имаеши хотел учиться у наставника, потому и отыскал Харасаву.

Харасава никогда не нравился Ханамии. Киеши обвинил его в излишней подозрительности и иногда присоединялся к Имаеши, чтобы поговорить с Харасавой. Ханамия его видеть не мог и злился, что Имаеши и Киеши к нему прислушиваются.

Но он терпел. Пытался игнорировать собственную неприязнь.

Он думал, что сумеет приспособиться.


***

Он уже почти уснул, когда Шоичи вернулся домой. Было поздно, но Теппей еще не ложился: читал, пытаясь подготовиться к собеседованию на должность регулятора.

Макото слышал, как они переговариваются.

— Хей.

— Хей.

Вздох, скрип кресла.

— А где Макото?

— Уже лег. Что тебя так задержало?

— Придумал кое-что интересное. Только для реализации нужно куда больше работы, чем я ожидал, — голос у Имаеши был усталый. — Харасава помогает мне разобраться.

— Макото это не понравится.

— Ему ведь не обязательно об этом знать?


***

Они всегда придумывали что-то новое, расширяя границы возможного. Но только Шоичи никогда не рассказывал, над чем работает, пока не добивался идеального результата. Он на долгие часы пропадал в неизвестном направлении, изучая город так, словно собирался погрузиться в него, будто в воды морские.

Макото хотел бы злиться на него за это. Его терпения хватило так надолго лишь благодаря Теппею.

Теппей был тот еще проныра, чтобы там все ни считали. Большинство людей и не подозревали, что он умеет творить чары. Только удивлялись тому, что рядом с ним легко и приятно находиться. И разве что изредка задавались вопросом, почему никто и никогда не сердится на Теппея, кроме Айды — редкое исключение, — и почему все обычно идет так, как Теппею бы хотелось.

Эта его способность ужасно раздражала Макото. Стоило ему только начать закипать, как Теппей замечал это, и Макото тут же чувствовал, как спокойнее бьется сердце, как растворяется злость.

Она не уходила полностью, на этот счет у них были правила, но чары позволяли Макото сохранять спокойствие куда дольше, чем обычно.

Статус кво сохранялся до тех пор, пока Теппей не начал работать на департамент, уходя на работу, как и все они.

Сето первым заметил, что Макото начал хандрить и чаще выпивать, когда они работали в лавке. Фурухаши тогда был совсем зеленым, проводил ночи, отсыпаясь в ванне с морской водой, и окуривал помещение дымом своих дешевых сигарет.

— Босс, ты как?

— Этого мудака нет три ночи подряд. Во что он ввязался, он мне не рассказывает, — Ханамия сделал глоток прямо из бутылки. — Теппей уже тоже на взводе, я же вижу.

Он посмотрел на Сето.

— Выясни, чем он занят.

Сето моргнул.

— Ты уверен? Босс, ты же меня никогда не просил…

— Меня достало это дерьмо. Я хочу знать, что происходит.

Сето кивнул, забрал у Ханамии бутылку и сделал долгий глоток.

— Посмотрю, что можно выяснить. Но тебе, Макото, придется кое-что мне пообещать.

— Да?

— Если новости тебе не понравятся, — Сето поморщился, — не проси нашего нового чешуйчатого друга решить проблему. Это между вами тремя.

Макото кивнул.

— Мы сами втроем разберемся.

— И подальше от лавки, — добавил Сето. — Нечего гадить там, где ешь.

@темы: Фанфик, Фэнтези, The Rainbow World. Другие миры, День кроличьей норы, Kirisaki Daiichi Team

Comments

[Kirisaki Daiichi Team]

***

«Произошло».

Сето было легко говорить. Он принес недобрые вести, но это Ханамии пришлось разбираться.

Ханамия доискался правды, Ханамии пришлось с этим жить.

Он сделал все, о чем попросил Сето. Не дал раздраю отразиться на лавке, не дал конфликту выйти за пределы их тройки. Это Ханамию правда разъедала изнутри.

Он допил остатки из бутылки остатки и швырнул ее в стену. Провел ладонью по волосам.

Имаеши хотел извиниться? Паршивое серебряное колечко ничем ему не поможет.

Ханамия пнул какой-то мусор, чтоб не мешался под ногами. Под подошвой захрустело стекло. Он втянул воздух, прислушался к русалкам, их крикам, плывущим над заливом, к шуму улицы.

— Этот мудак знает обо всем, что происходит в городе, — пробормотал Ханамия, ногой раскидывая осколки. — Хочешь похвастаться новой игрушкой? Славно. Поиграем.


Глава 6. Берег

Подойдя к двери, Имаеши сложил зонтик, стряхнул с него воду и замер перед дверью, прикидывая возможные последствия визита. Дар предвидения Момои-сан уже выручал его в прошлом, но этот случай, подозревал Имаеши, отличался от предыдущих.

Он собрался было постучать, но дверь распахнулась, стоило только поднять руку. Момои отступила, приглашая его войти.

— Я предполагала, что ты можешь заглянуть сегодня, — улыбнулась она. — Кофе готов.

— Спасибо, — поблагодарил Имаеши.

Переступив через порог, он, как всегда, ощутил легкий угол беспокойства. Дом словно наблюдал за ним, оценивал. Имаеши так и не привык к этому неуютному чувству.

Пока он устраивался на кухне, Момои разлила кофе.

— Полагаю, ты пришел из-за своих старых знакомых из «Кирисаки», — она добавила в кофе сливки, по-прежнему стоя спиной к нему. — Они так эффектно выступили на старой ветке подземки.

Она повернулась и подала ему кофе. Имаеши с благодарностью принял чашку.

— Да, это одна из причин моего появления.

Момои наклонила голову к плечу.

— Я почему-то думаю, что ты пришел не просто поболтать.

— Не в этот раз, любезная Момои-сан, — улыбнулся Имаеши.

— Жаль, — она глотнула кофе. — Что же ты мне принес, Имаеши-сан?

Имаеши вынул из кармана пальто пакет, с которым не расставался последние три дня.

— На это понадобилось время, но я наконец-то его нашел, — он положил сверток на стол и толкнул его к Момои.

Момои только бровь изогнула, и начала разворачивать подношение. Имаеши продолжал потягивать кофе. У напитка был сильный — корица или гвоздика — пряный привкус.

— Ой, — на лице Момои расцвела улыбка.

Она на пробу провела ногтем по широкому циферблату часов.

— Они показывают положение планет на орбитах, — она перевернула часы в поисках клейма мага-создателя. — Им должно быть почти двести лет. Представить не могу, как ты их нашел.

Она посмотрела него.

— Тебе нужно серьезное одолжение, да?

— Не одолжение. Я хотел бы воспользоваться твоими услугами, — заверил ее Имаеши.

— Хм-м, — Момои положила часы и обертку рядом и снова взяла в руки чашку. — Расскажи, зачем пожаловал, Имаеши-сан.

Имаеши провел пальцем по краю чашки.

— Я хочу знать, что задумали «Кирисаки», почему и способ выполнения.

— Этот вопрос не стоит такого подарка.

— У меня есть еще один вопрос — добавил Имаеши и отпил еще кофе под выжидающим взглядом Момои. — С городом происходит что-то неладное. Словно бы каждый кирпич, каждый сантиметр бетона и стали ждут чего-то, задержав дыхание.

Момои молчала.

— Скажи, что не так с моим городом, Момои-сан.

Момои отставила кофе.

— Я посмотрю, что можно сделать. — она окинула его задумчивым взглядом.

— Этот город никогда не был твоим, Имаеши-сан.


***

Иногда, зайдя в тупик при создании нового заклятия, Ханамия становился нервным и беспокойным. Тогда он оставлял лавку на Сето и Ямазаки и уходил бродить по городу, надеясь увидеть подсказку, которая помогла бы ему решить проблему.

Днем город словно бы превращался в другой мир. Казалось, становилось тише эхо пения русалок, ночные твари прятались по темным углам.

Ханамия присматривался к прохожим. Вот иллюзионист вплетает цветные огни в сложную роспись на стене, и она исчезает в мгновение ока. Морская ведьма продает склянки, куда пойманы небольшие шторма. Плутоватого вида книготорговец предлагает прохожим «древние магические тома» так, будто бы никто не замечает, что книжки в его тележке слишком зубасты.

Когда-то Ханамия приносил домой с этих стихийных маленьких уличных рынков по полдюжины занятных вещиц. Не угадаешь, когда и где наткнешься на что-то полезное. Сегодня, однако, у него была конкретная цель.

В нескольких кварталах от рынка располагался парк. С тех пор, как Ханамия приходил сюда ребенком, ничего не изменилось, только вьюнок и плющ разрослись еще гуще.

Но когда это сорняки пугали детей?

В середине учебного дня в парке оказалось довольно пустынно. Ханамия дошел до заасфальтированной площадки с закрепленным над ней баскетбольным кольцом без сетки. Предыдущая ночь выдалась ясной, и потому на асфальте сохранились накарябанные мелом печати.

Детские печати выглядели неряшливыми и бесформенными. Большинство взрослых магов игнорировали эти закорючки, предпочитая совершенствовать традиционные элементы.

Неуверенные детские печати их не интересовали.

Ханамия присел и провел пальцем по начерченным линиям. Он годами практиковал магию хаоса и до сих пор не встретил лучшего источника вдохновения, чем рисунки детей, только начавших изучать заклинания.

Их не ограничивали предрассудки, и воображение при этом работало на полную катушку. Они выстраивали связи, до которых взрослый не додумался бы, изобретали удивительные новые трюки.

Ханамии нужна была щепотка этого новаторского духа.

Неожиданно зазвонил телефон.

Ханамия с рычанием выудил его из кармана.

— Да.

У Сето был неуверенный голос только проснувшегося человека.

— Я выяснил, что Киеши искал в архиве.

— Не помню, чтобы я тебя об этом просил, — Ханамия встал и начал ходить туда-сюда между смазанных печатей.

— Мне самому стало любопытно. И чертовски хорошо, что так произошло.

— Что случилось?

— Русалки, — зевнул Сето. — Стая вернулась так рано, потому что они кое-что притащили с собой.

— Что именно?

— Точно не знаю, но так сказала Айда. Они поговорили с сиреной с пристани, и тот сказал, что русалки ждут волну.

Звучало не слишком хорошо. Хреново звучало, прямо скажем.

— Фурухаши в лавке? — рявкнул Ханамия.

— Вроде нет.

— Найди его. Я возвращаюсь.


***

Имаеши допивал вторую чашку кофе и докуривал третью сигарету, когда услышал, как поворачивается ручка входной двери. Он и раньше сталкивался с другими клиентами Момои, но что-то в стуке каблуков по полу и усталом вздохе, донесшемся от входа, подсказывало, что это не посетитель.

— Я подозревал, что мы можем столкнуться, Айда-сан, — он бросил взгляд через плечо. Сигаретный дым медленно рассеивался в воздухе.

Айда проницательно на него посмотрела.

— Давненько мне не приходилось терпеть твое присутствие, — Айда набросила куртку на спинку стула.

Она оставила ботинки рядом со стулом, прошла через кухню и убрала кофейник подальше от Имаеши. Потом щедро плеснула кофе в свою кружку и прислонилась к кухонной стойке, мрачно поглядывая на Имаеши поверх кружки.

Имаеши бросил еще дымящийся окурок в пепельницу — догорать.

— Если ждешь извинений, будешь разочарована.

— Мне-то плевать — ответила она. — Ты не передо мной извиняться должен.

На это Имаеши отвечать не рискнул и молча сделал очередной глоток. Он думал, что к этому времени у Момои уже появятся ответы на его вопросы. Скорее всего, так и было, но она специально выжидала, желая его помучить. Ей казалось забавным, что она может выбить его из равновесия, пусть и слегка.

— Но я сегодня великодушна, — мрачно продолжила Айда, — и потому мы отложим этот разговор.

Она отвернулась от него, открыла холодильник.

— Видела недавно твоего старика-учителя. Столкнулись в департаменте.

— Мы же вроде отложили этот разговор, — заметил Имаеши.

— А? — Рико его проигнорировала.

Она закрыла холодильник, поставила кофе на стойку.

— Неважно. Похоже, ты о нем неплохо заботишься.

[Kirisaki Daiichi Team]

Имаеши не виделся с Харасавой Кацунори почти четыре месяца, но оправдываться перед Айдой Рико не собирался.

Произошедшее было не ее делом.

Молчание между ними провисело едва ли полминуты, как в комнату впорхнула Момои.

Она все-таки выжидала.

Момои поцеловала Рико в щеку и толкнула к Имаеши по стойке папку. Момои всегда действовала очень по-деловому. Никаких пророческих голосов, никаких потусторонних эффектов. Она прорицала, записывала данные, отдавала результат заказчику. Когда они с Имаеши впервые встретились, она без обиняков заявила:

— Я не гадалка. Я собираю данные и оцениваю вероятности. Вот и все.

Она могла называть процесс как ей было угодно, главное: она добивалась результата. А в результатах Имаеши и нуждался сильнее всего.

— Приятно было повидаться, Момои-сан, Айда-сан, — он улыбнулся хозяйкам. — Одно срочное дело требует моего внимания. Хорошего дня.

Рико сухо улыбнулась. Момои больше смотрела на Рико, чем на Имаеши.

— Как прошел день?

— Тяжко.

Имаеши отпустил дверь, и она захлопнулась у него за спиной.


***

Нечего было и надеться долго утаивать кота в мешке. Если кто-то слишком много времени проводил в архиве за «поиском информации общего характера», по офису начинали ползти сплетни. Основным делом департамента оставался сбор информации — даже в лучшие времена сохранить здесь секрет было трудно.

А времена настали не лучшие.

— Похороны пройдут в субботу, — Рико поставила перед ним очередной кофе. — И все в курсе, что мы искали информацию о русалках.

Киеши потер лицо и закрыл лежавшую перед ним папку.

— Прямо-таки все?

— Набросились, стоило только войти. У меня кофе почти остыл.

Она мрачно посмотрела поверх чашки.

— Имаеши вчера приходил к Сацуки.

Киеши отпил кофе и вопросительно изогнул бровь. Рико помахала рукой.

— Ты же ее знаешь. Информация о клиентах — профессиональная тайна. Зато она рассказала мне кое-что другое. О стае.

— Правда?

— Или, скорее, о городе, — поправилась Рико. Она глотнула кофе и поморщилась. — Мы сегодня должны встретиться с главой департамента.

Киеши откинулся на спинку стула:

— С Араки?

— Это проблема не нашего уровня, Теппей. — Рико оставила бумажный стаканчик. — Город тонет.


***

— Как давно ты, блин, в курсе? — спросил Ханамия.

— Это, как понимаешь, не тайное общество. Со мной не все обсуждают, — Фурухаши смолил уже четвертую сигарету. Только это и выдавало его волнение. — Скажи я тебе, что изменилось бы? Что бы ты сделал? Собрал бы вещички и свалил?

— Прибить бы тебя, — рявкнул Ханамия. Они стояли в проулке за лавкой. Выход в него был закрыт, чтобы им никто не помешал. Особенно Хара. Ханамия не мог не заметить, что где бы ни появлялся Фурухаши, Хара — хоть трезвый, хоть под кайфом — неизбежно оказывался там же. Ходил за Фурухаши как приклеенный.

— Это не стая придумала выстроить город у самого залива, — отозвался Фурухаши. — Почва тут всегда была неустойчивая.

— Но это же твоя хренова стая вернулась пораньше вместе с морской ведьмой, чтобы ускорить процесс? И в какой только впадине они ее откопали?

— Не знаю, не спрашивал, — Фурухаши затоптал окурок. — Твои приятели-регуляторы уже, должно быть, разобрались.

— Мы сейчас не о них, — отрезал Ханамия. — Мы тут беседуем о том, что полгорода уйдет под воду, и в ней будут кишеть русалки, пожирая всех, кто попадется. Или это мелочь, не стоящая упоминания?

Фурухаши уставился в небо.

— Мне все сложнее подолгу оставаться на суше, — он взболтал воду в полупустой бутылке. — Сложнее вообще выбираться из воды.

Ханамия пнул какой-то мусор в стену.

— Знаешь, так всегда происходит, когда мы становимся старше. Наши легкие изнашиваются быстрее. Если твой пра-пра-прадедушка был сыном русалки, то это не проблема, но первому поколению на суше…

Фурухаши повел плечами.

— Буду неосторожен, помру.

— Так ты решил и нас с собой прихватить?

— Я не то имел в виду, — Фурухаши выглядел измотанным, и это пугало Ханамию больше всего остального. — Зачем предупреждать, если вы все равно не уйдете?

Ханамия отвернулся. Этот рыбий сын был прав, чтоб его морской черт прибрал в ту водную преисподнюю, из которой он появился.

Они не уйдут, никто из них не уйдет.

Ханамия потер лицо, решая, что делать. Имаеши точно заметил бы, что с городом что-то не так, он уже сам почти стал частью города к этому моменту.

— Ты рассказал Харе? — спросил он в конце концов.

— Рассказал Харе что?

— Что пребывание на суше тебя постепенно убивает.

— Зачем мне ему об этом говорить?

— Забудь, — повернулся Ханамия. — Это его добило бы.

Он поднял свой плащ, отряхнул и надел.

— Мне нужно кое-что сделать. Из лавки не выходи. И Хару держи при себе, это будет несложно. — Ханамия посмотрел на Фурухаши. — Будет худо, наберешь морскую воду в ванну. Мне тут не нужно твое бездыханное тело.

Фурухаши кивнул.

— У нас сегодня поставка.

— Пусть приходят сюда, — Ханамия отпер черный ход, чтобы пройти на улицу через лавку. — Пока я не скажу, из лавки сегодня никто не выходит.


Глава 7. Кораблекрушение

Имаеши не так сильно увяз в собственных тревогах, чтобы не заметить, что Сакурай снова начал нервничать.

— Что не так?

— Не рано ли я раскрыл карты? — Сакурай сложил ладони вместе. — Может, я зря убил тогда регулятора?

— Нет, — успокоил его Имаеши. — Ты все сделал верно. Они не предприняли ничего существенного с момента убийства, рисуются только.

Он плеснул в бокал чуть больше вина, чем позволяли приличия — плохая привычка, которую он подцепил во время последнего своего предприятия. Алкоголь помогал переносить отдаленные треск и рокот, с которыми менялся город.

Он не любил рассказывать об этом. Если решил работать с городом, ходить сквозь него, то уже никогда не окажешься в уединении, будешь чувствовать напряжение бетона, и натяжение стали, и ровный городской гул постоянным фоном в мыслях. Это была плата за открытые городские пути.

Уединение.

То, что он потерял, кроме прочего.

— А к-как же регуляторы?

— А что регуляторы? Сакурай, ты единственный в своем роде. Они с подобным никогда не сталкивались.

Сакурай не выглядел убежденным.

— Я убил одного из них. Они ведь начнут меня искать?

— Со временем, да. — Имаеши откинулся на спинку кресла. Во всем городе этот офис — элегантный, без излишеств — был единственным местом, которое принадлежало только ему. Именно такое, какое ему было нужно. Иначе он привлекал бы слишком много внимания. — Но сейчас у них есть заботы поважнее, и когда у них появится возможность тобой заняться, ты уже закончишь работу и исчезнешь.

Такая жалость. Сакурай ему нравился, но оставить его — создать себе проблему. Сакурай посмотрел в окно.

— Когда приступать к следующему этапу?

Имаеши провел пальцем по кромке бокала.

— Возникли новые обстоятельства. Заляг на дно на пару дней, я сам тебя вызову, — он сделал глоток. — И держись подальше от воды.

[Kirisaki Daiichi Team]

***

Трубы закряхтели, будто прочищая металлические горла. Ямазаки сам провел в лавку морскую воду, когда присоединился к Ханамии. Протянуть трубы было легче, чем наполнять двухсотлитровые бочки, которыми они пользовались до этого, хоть трубы и издавали жуткие звуки каждый раз, когда Фурухаши наполнял бак.

Нити Ямазаки оплетали весь магазин — полки и стены, — так что он мог чувствовать каждую трещинку. Это давало ощущение безопасности. Но с тех пор как Имаеши притащил того, дерганого, Ямазаки было не по себе. Он не знал, догадываются ли о нитях остальные, но никто в Кирисаки не спрашивал, почему он всегда знает, чему требуется ремонт и какой, и немедленно понимает, что покупатель прикарманил товар. Он справлялся со своей работой, и этого им хватало.

Никто и никогда не замечал его нитей раньше. И после того, что увидели Хара и Фурухаши, ситуация стала еще больше его беспокоить. Он думал, что привык сталкиваться с чарами, которых не понимает. В конце концов, именно такие чары творил Ханамия и другие маги хаоса. Непонятная магия Хары только плавила предохранители и заряжала до упора все телефоны на расстоянии двух метров. То, что показал Сакурай, было иным по сути.

Магия Ямазаки не так уж сильно отличалась от магии Имаеши. Ямазаки сделал себя частью лавки, Имаеши сделал город частью себя. Так что если Ямазаки заметил странности Сакурая, то Имаеши тоже должен о них знать.

Ямазаки «позабыл» многое из того, что видел во время работы. Похоже, тот случай никак не шел у него из головы по единственной причине: столкновение с Сакураем почему-то затронуло его на личном уровне.

Трубы перестали гудеть. Значит, бак наполнен. Ямазаки припомнил, что Фурухаши не наполнял его уже несколько недель, вместо этого спускаясь к заливу. Смысл ему плавать в баке, если стая вернулась?

— Эй, Сето.

Сето что-то невнятно промычал в ответ, не вставая с кушетки. Ямазаки пнул каркас.

— Сето, последи пока вместо меня за лавкой.

— Ты куда?

— Хочу проверить кое-что.

Ворча, Сето встал, потер лицо, забрался на стул у прилавка и улегся головой на сложенные на столешнице руки.

Ступеньки скрипели под ногами. Перила расшатались. Нужно будет потом разобраться.

На втором этаже не было ничего особенного. Парочка покрытых пылью кроватей, на случай, если понадобится переночевать, коробки с барахлом для тех или иных целей (натащено и сложено Ханамией) и бак для Фурухаши.

Хара раскинулся на одной из кроватей. Побитое молью одеяло искрилось статическим электричеством, когда он ворочался. Он дремал. Хорошо. Хара и так слишком редко спал в последнее время.

Фурухаши погрузился под воду и сидел, закрыв глаза и ровно дыша. Он приподнял веки, когда услышал, что зашел Ямазаки. Тому нравилось верить, что он привык к немигающему взгляду Фурухаши, но теперь в его глазах появилось что-то новое и вызывающее тревогу.

Ямазаки сам не знал, зачем поднялся их проведать. Он закрыл дверь и посмотрел на лестницу. Когда-то он начал работать в лавке, потому что других вариантов у него не было. Немало ошибок, которые он хотел бы, но не мог исправить, привели к тому, что ему оставалась только работа вроде этой.

Он повторял себе, что это просто работа. Способ заработать на жизнь и все. Но оставаться безразличным и безучастным не мог. Как и всегда, когда он влезал в неприятности. Привяжись, и смотать удочки, когда будет нужно, станет гораздо труднее.

И приходится решать, а будешь ли ты сбегать вообще.


***

Имаеши, считай, не был удивлен, что Харасаву ему пришлось разыскивать на набережной. В первый раз он тоже нашел Харасаву здесь. Вытащил из той дыры, в которой тот уже собирался сгнить заживо.

Харасаву великодушно называли «химиком». По крайней мере, раньше. Он был из тех, у кого доставали нелегальные смеси для использования в целях, о которых честному магу рассказывать не станешь, а уж регуляторам — тем более. Имаеши разыскал его не из-за смесей: ему нужно было больше узнать о редких, тогда еще малоизвестных чарах. Сейчас это называли метромансией: все еще редкая, малоисследованная сфера магии, если не считать ту работу, которую провели Имаеши с Харасавой.

Чем Харасава занимался в последние пару месяцев, Имаеши мог только догадываться. Они виделись все реже и реже — Имаеши давно превзошел наставника.

Пришлось потрудиться, чтобы найти его. Не потому, что Харасава хорошо умел избегать ненужного внимания, а из-за того, что он уже даже не притворялся, что у него налажена жизнь. Как и все на набережной, Харасава Кацунори пришел в упадок.

— Что-то новенькое, — Имаеши заглянул в стакан со странно окрашенным напитком. — Ты раньше никогда не пил, когда работаешь.

Харасава был пьян, но не настолько пьян, чтобы не узнать Имаеши спустя пару секунд после приветствия.

— Опять ты.

Да, опять он. Имаеши эта встреча ужасно напоминала первый раз, когда он разыскал Харасаву.

Он выдвинул стул, сел напротив и прикурил сигарету. Было время, когда он к тому же увел бы у Харасавы стакан, но сейчас не хотел проверять, что за отраву намешал его учитель.

— Ты и правда побывал в аду, да?

— Чего ты хочешь? — Харасава выглядел так, будто не спал несколько недель, был подавлен — ни искры жизни в глазах.

— Так ты знал? — спросил Имаеши. — И потому вернулся в эту дыру?

Харасава фыркнул, снова прикладываясь к стакану.

— Понятия не имею, что ты несешь.

— Город, Харасава. На набережной это ощущается сильнее всего. Я знаю, ты чуешь.

— Ах, это? — Харасава не отрывал взгляда от стеклянного дня стакана. — Я думал, ты еще до меня заметил. Видимо, был слишком занят.

Сигарета тлела между пальцами. Имаеши спросил:

— Это можно остановить?

Что-то изменилось в том, как Харасава себя держал. Он посмотрел на Имаеши со знакомой опаской.

— Чего ты от меня-то хочешь?


***

Киеши не остался на ночь в департаменте лишь потому, что Рико увела его силой. Он вымотался, голова у него шла кругом. Город. Тонет.

— Поспи хоть немного, Теппей.

— Постараюсь.

Домой Киеши дошел как в тумане. Он все прокручивал в голове встречу с Араки, ту информацию, которая у них была, и вопросы, ответы на которые еще нужно было получить.

Хотел бы он, чтобы Шоичи и Макото все еще были с ним. Они вместе обговаривали проблему, и один из них находил решение. Им всегда удавалось выяснить необходимое, так или иначе. Он сомневался, что сейчас их можно собрать в одной комнате и получить конструктивный результат.

Туман в мыслях стоял всю дорогу домой. Вот только дома поджидал сюрприз, от которого бодрость мгновенно вернулась. В доме горел свет — пробивался из-под двери. Киеши замер. Он всегда гасил лампы перед уходом, не забыл об этом ни разу.

Он прислушался: внутри кто-то был.

Киеши приложил ладонь к двери и закрыл глаза.

Ему была знакома эта аура: трескучее, переполненное дикой энергией облако, заполняющее все свободное пространство.

Он открыл дверь, не зная, чего ожидать. Макото сидел в одном из кресел в гостиной, как тогда, когда он дожидался Шоичи. Он заказал еду, заметил Киеши. Устроился как дома. Заснул. Киеши легонько его потряс. При попытках разбудить Макото пострадал не один человек.

— Привет. Ты чего пришел?

Макото потер лицо.

— Так ты знаешь.

— Знаю. Ты поэтому пришел?

— Почти, — Ханамия выглядел усталым. — Нам нужен Имаеши.


Глава 8. Пятно

Рико любила тишину их с Сацуки дома, островка спокойствия посреди города, куда за ней не мог пробраться запах улицы и залива. Рико заказывала цветы для украшения комнат, вызывала садовника поухаживать за глицинией, льнущей к фасаду. Это было убежище.

Но сегодня, Рико чувствовала, тишина была другой.

Она оставила сумку на кухонной стойке и поднялась наверх, ступая по мягкому ковру. В воздухе разливался слабый аромат благовоний, особой смеси, которую Сацуки готовила сама. Запах, который в мыслях Рико был накрепко связан с Сацуки, дурманил голову.

Сацуки сидела в центре комнаты, которую считала своим кабинетом.

Стены от пола и до потолка закрывали маркерные доски, похожие на школьные. Когда Сацуки погружалась в анализ, ее глаза стекленели, а рука двигалась так, словно ей не принадлежала. В трансе она могла исписать стену от пола до потолка.

Рико молча остановилась в дверях. Разве что землетрясение могло бы вывести Сацуки из этого состояния. Сконцентрировавшись, Рико смогла уловить смутные образы чужих видений.

Табачный дым, намек на алкоголь. Тряска. Привкус соли. Видения появлялись и таяли. Сацуки записывала. Наконец ее рука замедлилась, напряженная атмосфера начала рассеиваться, и стало легче дышать.

— Ты дома.

Рико кивнула.

— Как ты?

Сацуки окинула взглядом исписанную стену.

— Вроде бы нормально.

— Будешь кофе? — иногда Сацуки не спала сутки или больше после транса, разбирая смысл видений и приводя результаты анализа в доступный для восприятия вид.

— Нет. Разбор может подождать, — она почти никогда так не говорила.

— Ты уверена?

— Да, — Сацуки повернулась к Рико. — А ты как?

Она приходила в себя после прорицания, успокаивалась. Рико научилась угадывать состояние Сацуки по выражению глаз, напряженным плечам.

Рико взяла Сацуки за руку. Ладонь той все еще была напряжена, выдавая ее. Рико медленно выдохнула.

— Я не хочу пока об этом говорить, — она была не готова обсуждать нависшую опасность. Сацуки кивнула.

[Kirisaki Daiichi Team]

— Ты же знаешь, в одиночку эту проблему не решить.

— Как же меня это бесит, — Рико нахмурилась. — Ненавижу, когда нет... четкой цели? Направления, в котором можно было бы действовать?

Она посмотрела на Сацуки.

— Что же мне делать?

— Помоги мне с этим, — Сацуки кивнула на каракули на стене. — Ты единственный человек, которому я могу доверить разбор значений. И вместе мы справимся быстрее.

Рико кивнула.

— Тогда я пошла заваривать кофе, — она работала с предсказаниями до того, как поступила в департамент.

У нее не получалось заглянуть в будущее так далеко, как у Сацуки, но она считывала информацию с посетителей, могла увидеть, где человек находится или где он был.

И ее информация давала Сацуки возможность уточнить прогноз.

Вместе они всегда справлялись лучше.


***

— Куда это ты собрался?

Фурухаши так и застыл, не поворачиваясь, держась одной рукой за дверь. Ямазаки обычно не оставался в лавке допоздна, и Фурухаши надеялся, что его ухода никто не заметит.

— Прогуляться.

Казалось, за ним наблюдают даже стены пустующей лавки. Нужно было, подумал Фурухаши, выбираться через окно и по крышам дойти до пожарной лестницы. Он бы пол-улицы прошел, прежде чем его хватились.

— Куда? — глаза у Ямазаки были сосредоточенные, но сосредоточенность в них казалась неестественной. Верный признак использования «Горизонта». Ямазаки его никогда не употреблял и не стал бы — торговля порошком была источником их общего дохода. Но Фурухаши знал признаки лучше, чем ему бы хотелось. Вот и нашлось то, что может вынудить Ямазаки прикоснуться к наркотику.

— К заливу.

Ямазаки уставился на него, пытаясь, видимо, найти разумное объяснение действиям Фурухаши.

— Зачем?

— Затем. Я могу это остановить.

Ямазаки замотал головой.

— Нет, не можешь, придурок хренов.

Фурухаши услышал, как защелкнулся замок. Ямазаки так иногда делал. Правда, обычно он закрывал дверь перед теми, кто пытался войти.

— Я должен попытаться.

— И сделать что? Думаешь, стая подпустит тебя к тому, что вытащила из глубин? Думаешь, выйдешь и в одиночку спасешь положение? — Ямазаки не сдавался. — К тому же, Ханамия своими руками разнесет город по кирпичику, если это будет значить, что ты не пойдешь геройствовать в залив.

Фурухаши не убирал руку с дверной ручки.

— Выпусти меня, Ямазаки.

— Нет.

— Не собираюсь я сидеть сложа руки, — в голосе Фурухаши проступили опасные нотки.

Ямазаки выдохнул.

— Разбуди Хару. Одним богам известно, что он сделает, если проснется и увидит, что ты пропал.

Он бросил на Фурухаши твердый взгляд.

— И я пойду с вами.


***

Макото стоял у окна, пока Киеши набирал номер. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз звонил Имаеши, и еще больше — с тех пор, как он звонил Имаеши по просьбе Макото.

Он даже не был уверен, что Шоичи ответит.

Трубку подняли на втором гудке.

— Теппей? Что случилось?

На секунду намек на волнение в голосе Шоичи перенес его в прошлое, во время до ссоры, когда у них все было хорошо. Грудь сдавило.

— Приезжай ко мне, сейчас же. Макото здесь. Нужно поговорить.

В трубке повисла тяжелая тишина.

— Макото у тебя?

— Он попросил меня позвонить тебе, — Киеши оглянулся, но Макото просто стоял у окна, наблюдая за городом, подсвеченным фонарями.

— Приезжай, Шоичи. Ты мне… — Киеши остановился. — Ты нам нужен.


***

Хара глубоко вздохнул. Холодный воздух щипал лицо. Он не помнил, когда в последний раз так долго обходился без наркотика. Его немного трясло. Ломка, скорее всего.

— И что мы будем делать?

— Удостоверимся, что рыбонька не угробится ненароком, — ответил Ямазаки. — По крайней мере, я собирался делать именно это.

Фурухаши ничего не сказал, он рвался к заливу, шагая так быстро, что Хара поспевал за ним только рысцой.

— Фурухаши? — голова у него раскалывалась от острой, резкой боли. Хара изо всех сил старался не обращать на это внимания.

— Нам нужно его выманить.

— Выманить кого?

Фурухаши не поменялся в лице, но в его голосе Хара слышал гранит.

— Ханамия назвал это морской ведьмой, но это не она. Я видел его. Оно затаилось у самого края залива, но тогда я не понял, что это они его притащили.

— Фурухаши, — Ямазаки вцепился в его плечо, останавливая, — что это за хрень?

Фурухаши посмотрел в начало улицы, в сторону залива, где пели русалки.

— Это называют «пятном».


***

Боль поползла по позвоночнику, когда Имаеши проскользнул между бетоном и сталью. Боль города эхом отдавалась в его костях. Он выпал из стены, попытался выдохнуть. Город давил, как жернова. На секунду перед глазами потемнело. Слишком легко будет упустить контроль над чарами и оставить руку или ногу среди стальных опор здания.

Имаеши собрался с силами и помахал, останавливая такси. Добираться пешком — слишком долго, да и не было уверенности, что он сможет дойти. Земля словно пыталась его проглотить.

В такси он откинулся на сиденье, вспоминая разговор с Харасавой.

— Убить его, как понимаешь, нельзя, — рассказывал Харасава. — Он и не был живым никогда.

Имаеши крутил в руках незажженную сигарету, решая, хочет он закурить или нет.

— Как русалки сумели привести его за собой?

— И уцелеть при этом? Будь я проклят, если понимаю. Может, ему понравились их песни, — Харасава сделал длинный глоток. — Но когда оно придет, остановить его будет невозможно.

— Должен же быть какой-то способ.

— Есть несколько теорий, но не одна из них не доказана. Иногда они просто… исчезают. — Харасава потер шею, поморщившись.

Он был похож на себя прежнего, так что даже получалось представить, каким он был когда-то.

— Пятна появляются тогда, когда промышленность встречается с алхимией. Нефть, мусор, мертвая рыба — всевозможные отходы, связанные вместе чарами и получившие подобие воли. От чар оно только становится сильнее.

Что-то, похожее на жизнь.

Что-то, что нельзя убить.

Твердый фундамент многоквартирного дома, где жил Теппей, подарил ему долгожданную передышку, и Имаеши сумел пройти сквозь стены без страха быть раздавленным.

Он не признался бы, как сильно выбило его из равновесия признание, что он им нужен. Словно груз сняли с плеч.

Имаеши трижды стукнул в дверь и стал ждать, припоминая: когда-то он и подумать не мог, что будет стоять у дверей квартиры Теппея как гость и ждать, что ему откроют.

Теппей выглядел измотанным, и приветственная улыбка у него вышла натужная.

— Заходи.

В квартире пахло чем-то теплым и свежим. Макото сгорбился в кресле, отказываясь смотреть на Имаеши. Что ж, этого следовало ожидать.

— Я рад, что ты пришел, — сказал Теппей.

— Как я мог не прийти, — Имаеши присел, хотя его и тянуло начать действовать. Он никогда ничего не делал без продуманного плана.

— Вы вызвонили меня из-за пятна?

Макото поднял голову. Лицо его посерело.

— Из-за чего?


***

Фурухаши запрыгнул на борт первой попавшейся лодки, проигнорировав шипение потревоженной русалки, которая поспешно отплыла от закачавшегося суденышка.

— И что мы, черт побери, собираемся делать? — громко спросил Ямазаки.

— Выманить его и увести подальше, — легкие у Фурухаши горели, протестуя против ухода из воды. Он дышал, судорожно втягивая воздух, и уже не пытался этого скрывать. Хара прыгнул на борт, пока Фурухаши отвязывал катер от причала, и сразу зашагал к панели управления. От его пальцев разлетались искры. Взревел, заработав, мотор, лопасти взбили воду.

— А дальше что? — Ямазаки забрался на борт вслед за ними. — А? Вторую часть плана, пожалуйста.

Фурухаши втянул на борт швартовы.

— Не знаю.

— Можем его застрелить, — предложил Хара.

— Застрелить как? Это условно разумное облако промышленных отходов, что там отстреливать? И стрелять нам тоже нечем.

Ямазаки вслед за Фурухаши прошел к приборной панели.

— То есть мы отправляемся на задание без шансов на выживание, просто надеясь на лучшее?

Хара посмотрел на Фурухаши.

Фурухаши взялся за штурвал.

— Вы еще можете уйти, если хотите.

Ямазаки раздраженно возвел очи горе.

— Чтоб тебя. Верти уже штурвалом.

[Kirisaki Daiichi Team]

***

Они пытались отыскать решение. Разговор вышел утомительный, но он напоминал Ханамии о прошлом, о том, как они часами беседовали, пытаясь решить какую-нибудь проблему. Они тогда были лучшими. Люди знали, кто они и что они могут сделать.

Кто-то заколотил в дверь, заставив всех подпрыгнуть.

Теппей открыл. К дверному косяку прислонился Сето, и выглядел он так, словно бежал всю дорогу. Ханамия поднялся, чувствуя, как накатывает страх. Сето никогда не приходил сам, когда что-то случалось, он всегда звонил.

— Что случилось?

— Они пропали, — выдохнул Сето. — Ямазаки, Фурухаши, Хара. Я проснулся, а их нет.


***

Момои отступила от стены. Кусочки паззла сложились. Она видела его — поблескивающее, растянувшееся почти на милю, оно казалось рекой из нефти. Химическая вонь обожгла ноздри, живот закрутило.

Рико посмотрела на нее, словно почувствовав, что анализ завершен.

Момои стало зябко.

— Оно приближается.


Глава 9. Нефть

Мощный водоворот эмоций едва не захлестнул Киеши. Слишком много страха, такого сильного, что тяжело было ему не поддаться.

Ни слова не говоря, Макото выскочил из квартиры, Сето за ним. И, не успел Киеши это осознать, как следом рванул Шоичи. Киеши не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ними.

В воздухе разлился страх того сорта, что заставляет бездумно бросаться вперед, и Киеши стало тревожно. Макото и Шоичи были сильными магами, опасными, даже когда сдерживались. Потребовалось титаническое усилие, чтобы хотя бы немного приглушить страх. Нужно было замедлить выработку адреналина и пульс у троих людей, которые накручивали друг друга. Киеши едва справлялся. Они почти добрались до порта, когда Шоичи пришел в себя и схватил Макото за руку.

— И что ты собрался сделать? — спросил он. Макото, казалось, даже не заметил хватку.

— Притащу обратно, пока их не прибили.

— Если ты сунешься туда, тебя самого убьют, — Шоичи повернулся к Сето. — Почему ты думаешь, что они пошли сюда?

Макото ответил:

— А куда же еще? Втроем, никого не предупредив, — он выдернул руку. — Я их сам за это прибью.

— Макото, — попытался успокоить его Киеши, — мы не можем просто ломиться вперед без плана.

— Нет у нас времени на план, — рявкнул Макото. — Они задумали самоуби…

Он внезапно замолчал и повернулся к воде.

— Что там? — спросил Шоичи. Свет уличных фонарей бросал резкие тени на его лицо. Он выглядел бледным, изможденным.

— Русалки, — только и сказал Макото.

Ветер донес слабый запах химикатов. Не знаешь, чего ожидать — и не заметишь.

Киеши выдохнул.

— Они больше не поют.


***

Морская вода. Брызги окутывали лодку, словно туман, щекотали жабры, подначивая их раскрыться и дать Фурухаши задохнуться на палубе.

Ямазаки взялся за штурвал. Его чары уже оплели лодку. Хара сидел на корме, наблюдая за волнами.

— Кажется, у меня есть идея.

Фурухаши посмотрел на него выжидательно.

— Она безумная, но может сработать, — Хара крутил в пальцах зажигалку. — Слушай, Фурухаши…

Хара начал говорить, но в этот момент по воде пробежал пробирающий до костей грохот. Мотор начал глохнуть.

— Это что еще за хрень была? — крикнул Ямазаки.

Над водой разнесся стон. Такой, будто гнули сталь, будто нечто огромное поднималось с глубины. Фурухаши перебежал на нос лодки и повел прожектором по волнам, пытаясь увидеть пятно на темной воде.

Русалки в заливе затихли. Ветер без их голосов казался пустым. Они почуяли пятно прежде, чем увидели. В воздухе повис запах неочищенной нефти и чего-то промышленно-химического. Вонь заполнила пространство. Фурухаши почувствовал накатившую тошноту.

Мотор взревел, оживая, лодка осторожно поплыла вперед. Фурухаши краем глаза заметил движение и направил в ту сторону прожектор.

Пятно скользило сквозь воду, словно мурена, отсвечивая нездоровым маслянистым блеском. Привлеченное, возможно, светом, оно приподняло голову и шею — если можно было их так назвать — над поверхностью и нависло над лодкой. Нефть стекала по его лицу, а на месте, где должны были находиться глаза, зияли пустые провалы. Пятно распахнуло пасть, демонстрируя неровные металлические зубы, из горла его донеслось низкое шипение. Движения пятна сопровождал скрежет, такой, словно где-то сминался металл.

Фурухаши замер. Он видел пятно и раньше, но только издалека. Теперь все было иначе.

Обонять запах, чувствовать, как воздух обжигает глаза и нос, ощущать бездумный голод пятна...

Фурухаши смутно осознал, что Хара что-то кричит с кормы, а потом лодка рванула вперед, едва не сбросив его в воду. Фурухаши вцепился в прожектор, удерживаясь на месте, пока лодка кружила вокруг пятна. Оно снова зашипело и нырнуло за ними, подняв волну. Лодка опасно накренилась набок.

— Фурухаши! — орал ему Хара. — Держи эту тварь в свете прожектора.

Фурухаши бездумно покрутил прожектор, подсветив то место, где пятно рассекало волны, пытаясь добраться до них.

Ямазаки направил лодку в противоположную от берега сторону, уводя пятно из залива, подальше от города, обратно в открытый океан. Ледяная вода плескала Фурухаши в спину. До боли хотелось раскрыть жабры.

Дрожь пробежала по бесформенной массе пятна, по воде пронесся грохот, и мотор снова заглох. Это были какие-то чары: умение останавливать технику, которая мешалась на пути. Что-то вроде оглушения добычи.

Фурухаши услышал, как Хара выругался, и вслед за грохотом раздался треск. По поверхности лодки заметались электрические разряды, мотор ожил, и лодка снова рванулась вперед.

— Уведите его еще дальше! — прокричал Хара.

Город позади становился все меньше и меньше. Фурухаши отвернулся от пятна на мгновение, достаточное для того, чтобы увидеть огни на набережной. Они освещали берег залива, безразличные к поединку.

Пятно неслось по волнам, словно выпущенное из пушки, и постепенно настигало их. Ямазаки каким-то чудом заставлял лодку двигаться. Фурухаши чувствовал, как болтает их суденышко на вскипающих волнах. Ветер усиливался. Они не смогут и дальше убегать от пятна — море просто опрокинет их лодку.

— Ямазаки! Давай!

Лодку дернуло вправо, и пятно промахнулось. Фурухаши вцепился в прожектор и повернулся к Харе, узнать, что тот задумал.

Хара уперся ногой в край кормы и прыгнул.

Фурухаши не закричал. Не смог. Он бросился от прожектора так, словно еще успевал поймать Хару, втянуть его обратно. Нет, не надо, ты умрешь.

Хара что-то сжимал в вытянутой руке, Фурухаши не мог разобрать, что. Внезапно неведомая сила сбила его с ног. Перед глазами вспыхнуло. Он ударился обо что-то макушкой и перелетел через всю палубу, когда лодку отбросило назад силой взрыва.

Пятно издало совершенно животный вопль. Оно, все в огне, вынырнуло из воды, заметалось с криками — будто металлом скребли по металлу.

Зажигалка.

Та самая безумная идея Хары, которая может сработать.

Фурухаши с трудом поднялся на ноги, стащил один ботинок, другой. Ямазаки уже развернул лодку, пытаясь вывести ее из зоны пожара. Фурухаши стянул рубашку, джинсы, и к тому моменту, как Ямазаки это заметил, уже был в воде.


***

Они слышали грохот, видели как огонек стремительно убегает по волнам от преследователя. Ханамия смотрел будто парализованный, точно зная, кто в лодке.

На шум собрались прохожие с набережной. Они наблюдали, не понимая, что происходит. На одной из крыш расположился, мурлыкая под нос мелодию, сирена с золотыми перьями. Его не волновали ни пятно, ни молчаливые русалки. Он как будто знал, что так будет.

Огонь полыхал, вытянувшись над водой пламенной лентой. Крики пятна были слышны даже там, где стоял Ханамия, позабыв про остальной мир и не отводя взгляда от качавшейся на воде лодки.


***

От распадающегося пятна по воде разливались потоки токсичных примесей. Стоило нырнуть, как раскрывшиеся жабры обожгли химикаты. Фурухаши уворачивался от кусков металла, вылетающих из неповоротливой туши пятна, и искал Хару при свете пожара.

Глаза пекло, кожа пошла волдырями. Фурухаши отказывался возвращаться без Хары. Он плыл против течения, гул воды заглушал все остальные звуки.

Найти его, найти его, найти его.

[Kirisaki Daiichi Team]

***

Ямазаки, бросив штурвал, кричал с кормы, срывая голос:

— Фурухаши! Хара!

Он не вернется один. Он не вернется без них. Он не переживет, если…

— Фурухаши!

Это он отпустил Фурухаши, он велел позвать Хару...

— Хара!

Это он виноват, только он.

— Фурухаши!

В борт вцепилась рука. Фурухаши подтянулся, удерживая перекинутого через плечо Хару.

Ямазаки потащил Хару наверх, уложил на палубу, потянулся помочь Фурухаши. Они оба были обожжены, у обоих шла кровь.

У Фурухаши кровь и нефть запеклись на жабрах.

— Поехали обратно, вам нужно в больницу, — он не знал, что еще может сделать.

Фурухаши не стал спорить. Ему едва хватило сил встать на четвереньки.

Ямазаки рванул к штурвалу, запустил двигатель и развернул лодку к берегу.


***

Фурухаши подполз к Харе, оттер маслянистую грязь с его лица, как сумел, пытаясь разобрать, дышит ли он.

Тот закашлялся, выплевывая грязную воду, и Фурухаши едва не свалился от облегчения. Он прилег на палубу, не убирая ладони с чужого воротника, будто опасаясь, что пульс может ускользнуть, если за ним не приглядывать.

Хара чуть отдышался и повернул голову, чтобы видеть Фурухаши.

— Фуру…

Фурухаши смотрел, не отводя глаз.

— Я тебя убью, — вот и все, что у него получилось из себя выдавить.

Хара слабо улыбнулся.

— Сработало?

— Вроде да, — кивнул Фурухаши.

— Вот и славно, — Хара закрыл глаза. — Славно.

Облака полыхали багряным, от поверхности воды валил густой черный дым. Фурухаши больше не слышал металлического крика.

Он закрыл глаза, прижался лбом к плечу Хары.

Неужели дышать всегда было так тяжело?


Глава 10. Дождь

Бинты не снимали слишком долго. Хара с опаской прикоснулся к шрамам от ожогов. Волны призрачного жара иногда все еще накатывали на него. Врачи сказали, он выжил чудом.

Взрыв должен был его прикончить, а если бы взрыв на справился, его работу завершила бы ломка. Иногда Хара жалел, что ей это не удалось.

Ему казалось, в больнице никогда не гасили свет. По сравнению с ней в «Кирисаки» было сумрачно. Хара никак не мог заставить себя здесь заснуть, а когда ему удавалось задремать, приходили кошмары. Лампы все время гудели, как электрический осиный рой. Большинство аппаратов оказалась для Хары бесполезны: их коротило, стоило только подключить. Однажды он обесточил половину коридора из-за неожиданно захлопнувшейся двери.

Его то и дело кто-нибудь навещал, постоянно тормошили врачи и медсестры, задавая вопросы. Частенько наведывался Ханамия. Ямазаки тоже. Иногда заглядывал Сето.

И только Фурухаши не было.


***

— Надо бы еще работников нанять, — Ямазаки проверял часы, недавно попавшие им в руки. В лавке в последнее время было пугающе тихо.

— Зачем? — Ханамия из окна наблюдал за машинами, ползущими сквозь дождь.

— Просто удержаться на плаву, пока Хара не поправится, — Ямазаки знал, что поднимает опасную тему. — Сето вроде бы нашел подходящего человека.

— Мацумото какой-то там, помню, — Ханамия прижался лбом к стеклу. — Я подумаю.

У Ямазаки от этой тишины начинала зудеть кожа.

— Я… Я не мог отпустить его одного, босс.

Ханамия, казалось, его не слушал.

— Знаю, — он постучал по стеклу.

Киеши не заходил в лавку с тех пор, как они остановили пятно. Ямазаки предполагал, что он разбирается с последствиями их эскапады: пятно распалось на части, не прогорев до конца. Регуляторы вылавливали его куски, департамент же планировал усилить защиту набережной. По прикидкам Ямазаки, обычные патрули сократили почти вдвое.

— А где Сето, босс?

— Ушел навестить Хару. И кое-что проверить, — даже теперь Ханамия держал ухо востро. Беспечность была им не по карману.

Дождь барабанил по крыше, укутывая лавку тяжелой тишиной. Ямазаки поставил часы на витрину, не нарушив идеальный порядок. С того момента, как он отвез Хару и Фурухаши в больницу, он уже дважды перебрал весь товар, спасаясь от настойчивых мыслей.

Зазвонил дверной колокольчик.

Ханамия устало бросил вошедшему:

— Чего ты хочешь? — и Ямазаки не оборачиваясь понял, кто пришел. Он выскользнул в подсобку, притворившись, что ему что-то оттуда нужно. Он и из подсобки прекрасно услышит весь разговор.

Имаеши помедлил с ответом.

— Я просто хотел сказать, что благодарен за то, что твои… За то, что та троица сделала. Остановила пятно.

Ханамия не ответил.

— Только подумать: такое простое решение.

— Уходи, — голос Ханамии был тусклым. — Неужели у тебя нет других дел?

— Почему ты решил, что я не занят делом? — не мог же он совсем не поддразнить Ханамию, правда?
Ямазаки прислонился к стене, гадая, что Имаеши надо.

— Помнишь Сакурая?

— Конечно. Я думал, у нас здесь начнется драка. Я так понимаю, ты дал ему поручение?

— Можно и так сказать, — стул скрипнул. — Его можно не брать в расчет

— Мои парни видели, как он кого-то убил.

— Весьма прискорбный инцидент, и доказать его невозможно.

— Вот бы ты перестал быть таким утомительным.

Скрип, вздох.

— Извини. Я пришел поговорить не о Сакурае.

— Зачем тогда?

Глубокий вдох.

— Извиниться за то, что натворил. За то, что нарушил правила.

Для Ямазаки эти слова ничего не значили, но тишина, последовавшая за ними, стала еще более давящей.

Голос Ханамии, когда он заговорил, сочился ядом.

— О нарушении какого именно правила ты говоришь? Ты извиняешься за то, что спал с ним? Или за то, что солгал мне потом?


***

Ханамия не хотел этого разговора, не хотел вновь переживать ту волну тошноты, которая накатила на него, когда Сето рассказал ему о результатах расследования, тот кислый привкус во рту, когда он ждал возвращения Имаеши. Его дважды стошнило в раковину, и, когда Теппей попытался выяснить, что случилось, он только тряс готовой и отталкивал пытающиеся помочь руки.

Он не хотел, чтобы к нему прикасались.

Он по глазам видел — Имаеши понял, что попался. Он прокрался домой, как животное, вынюхивающее охотника, так, словно у него еще был шанс выкрутиться, как ему удавалось выкручиваться из любых других неприятностей.

У них были правила, единственные в мире правила, которые что-то значили для Ханамии, которые позволяли им оставаться вместе.

У Шоичи хватило храбрости заявить, что не случилось ничего важного.

Макото ушел той же ночью. Собрал вещи и ушел. Теппей не пытался его остановить. Шоичи спорил, уговаривал вплоть до того момента, как Ханамия едва не отбил ему руку дверью машины.

Он не знал точно, что произошло с Теппеем и Шоичи потом. Какое-то время он жил в комнате над лавкой, потом снял квартиру. Шоичи звонил каждый день. Макото удалял сообщения, не слушая. Звонки становились все реже и реже, и наконец Шоичи оставил свои попытки.

Макото выяснил, что Теппей и Шоичи прожили вместе до истечения срока аренды, а потом Теппей переехал поближе к департаменту, а Шоичи исчез в неизвестном направлении.

Ему было плевать.

У него и так хватало поводов для волнения.

Так, по крайней мере, он говорил себе, когда его начинала терзать тоска и желание узнать, как поживает и что планирует Имаеши.

— Почему ты решил заговорить об этом? — оконное стекло почти резало кожу лба. Струйки воды стекали по окну вниз, сливались воедино, словно рукава реки, и с плеском падали на тротуар.

Имаеши потер суставы на руке большим пальцем. Скривился, задев ободранную кожу. Руки его выглядели так, будто бы он колотил что-то с избыточным энтузиазмом.

— Раздаю долги.

Вот как? Его не устроил итог собственных действий, и потому он так упорно пытался добиться удовлетворительного результата?

— Почему ты это сделал? — единственный вопрос, который не давал Ханамии покоя. Почему?

Он не понимал ни зачем Имаеши так поступил, ни почему решил потом соврать. Все получилось так обыденно и нелепо.

Ханамия никогда не замечал за Имаеши Шоичи ни посредственности, ни нелепости.

Имаеши наблюдал за пылью, порхающей в тусклом свете.

— Проверить, смогу ли я.

Ханамия перевел взгляд на Имаеши. Проверить, смогу ли. Конечно. Разумеется, вот она, причина. Причина всех действий Имаеши на самом-то деле.

— Я не подумал… — он оборвал себя на полуслове и вздохнул. — Я не подумал о последствиях.

[Kirisaki Daiichi Team]

Ханамия смотрел в окно, упершись подбородком в скрещенные ладони. От его дыхания запотело стекло. Отопление в лавке никогда не работало.

Тишина накрыла их, будто полог. Когда-то это чувство казалось уютным.

— Как они? Те двое пострадавших?

— Хара со временем придет в норму. У него были очень глубокие ожоги.

— А… Фурухаши?

— Он сильно пострадал, — ответил Ханамия. — Уже не дышал, когда его доставили в больницу.

Он чувствовал себя бессильным, когда смотрел, как их укладывают в машину скорой помощи.

— Я сомневаюсь, что он теперь сможет подолгу оставаться на поверхности.

Фурухаши удалось стабилизировать первым. Ханамию пустили к нему через пару дней. Фурухаши лежал в мелкой больничной ванне, рядом гудел кислородный баллон. Чешуя местами отвалились, и плоть там была красная и воспаленная. Недолеченные жабры то раскрывались, то смыкались.

Ханамия просидел почти час, прежде чем Фурухаши проснулся. Он медленно приходил в себя, моргая.

— Все хорошо?

— Да, — тихо ответил Ханамия, — ты справился.

— Хара…

— Жив. Меня к нему пока не пустили, но он жив, — Ханамия склонился над ванной, жалея, что ему больше нечего добавить.

Голова Фурухаши лежала на низком бортике.

— Хреново выглядишь, босс.

Ханамия рассмеялся.

— Ты придира, я почти три дня не спал.

Фурухаши слабо улыбнулся.

— Ты уж прости.

Ханамия потер лицо.

— Вернешься на работу?

Призрачная улыбка растаяла. Фурухаши выдохнул с хриплым присвистом.

— Не думаю, что смогу.


***

Рико и Киеши стояли на палубе, наблюдая за расчисткой залива. С той самой ночи у них не было случая поговорить.

При первой же возможности она потянула Киеши в сторону. На переполненной лодке сложно было остаться наедине, так что они стали плечом к плечу и наклонились друг к другу.

— Как Ханамия справляется? — тихо спросила Рико.

— Не знаю, — Киеши стряхнул воду с плаща. Снова начало накрапывать. — Мы не виделись. Он почти все время проводит в больнице.

Будет так здорово вернуться к обычной работе и привычному маршруту обхода.

— Ты-то как? — она передала ему термос. Рико не приходила на работу, не прихватив кофе, и в итоге они оба его пили.

Киеши вздохнул с благодарностью: хотелось согреться. Каждый день они подолгу болтались по заливу, невольно начиная забывать, как ощущается тепло. Киеши пригубил и обжег язык.

— Сам не пойму. У меня еще не было времени подумать. — Последние две недели он либо спал, либо стоял на палубе посреди залива.

Рико шагнула под козырек, пытаясь укрыться от дождя.

— Имаеши снова болтается на набережной. Происходит что-то важное? Да-да, слышала, ты не знаешь. Но ты готов принять его обратно?

Киеши глотнул еще кофе. Принять обратно. Теперь он был уверен, что знает значение этих слов.

— Может быть. Если бы он захотел вернулся. Если бы он помирился с Макото.

Рико вздохнула.

— Мне не понять, что ты в них нашел.

Киеши улыбнулся.

— Ты хотела придушить Момои, когда впервые ее встретила, — они тогда только начали работать на департамент, и Рико при каждом удобном случае жаловалась на неожиданные встречи с Момои.

— Молчи уж, — Рико против воли улыбнулась. — К тому же это другое.

— Почему это?

— Она у меня только одна, справляться проще, — Рико забрала термос, глотнула кофе, скривилась и посмотрела на волны за бортом. — С ума сойти. Мы ведь и не знали, что пятно подобралось так близко.

Киеши спрятал руки в карманы, надеясь хоть немного отогреть ладони.

— Араки хочет создать новое подразделение, которое будет постоянно следить за побережьем.

— Не поздно ли спохватились?

Киеши только пожал плечами. Капля дождя затекла за ворот плаща, и он вздрогнул.


Глава 11. Серый

Сакурай встретился с Имаеши в доках. Он выглядел спокойным, следил за случайными серебристыми бликами — русалка уплывала от берега. После той ночи с пятном русалки необычно притихли. Если не знать о пятне, тишина могла бы показаться умиротворяющей.

— Ты уверен, что это все, чего ты от меня хочешь? После моего знакомства с теми ребятами из «Кирисаки» я был уверен — ты захочешь, чтобы я с ними что-нибудь сделал.

— Я передумал, — Имаеши оперся о поручень, наблюдая. Лодки регуляторов счищали с поверхности пятна нефти, поднимали со дна проржавевшие, покореженные куски металла по шесть-двенадцать метров длиной. Ветер все еще доносил с залива металлический запах, но вода уже стала выглядеть чище

Давненько Сакурай не видел Имаеши настолько энергичным.

— Ты позаботился о нашем общем знакомом?

— Разумеется, — Сакурай посмотрел на него, — он больше не доставит хлопот.

Он выпрямился, принял от Имаеши пухлый конверт и спрятал его во внутреннем кармане пальто.

— Вот и славно, — Имаеши зажал в зубах сигарету. — На твоем месте я бы на время залег на дно. Регуляторы пока что заняты, но рано или поздно начнут тебя искать.

Имаеши излучал удовлетворение, чего не случалось уже очень давно.
В небе громыхнуло, предупреждая о приближении дождя.

— Я собирался устроить себе отпуск, — сказал Сакурай.

Он переступил через поток воды, бурлящий в сточной канаве.

— Где-нибудь в теплых краях, где меньше дождей.

Имаеши усмехнулся.

— Буду ждать открытку.


***

В день выписки за Харой приехал Ямазаки. Пепельно-серые тучи нависли над городом, и чайки кружили над домами.

— Ты как?

Хара неопределенно повел плечами и прислонился головой к окну. Он плохо спал. Стоило закрыть глаза, как появлялся огонь. Врач не стал предлагать ему снотворное, а он не стал просить.

Спустя несколько минут Хара сообразил, что они едут не к лавке и не к его квартире.

— Куда это мы?

— На набережную, — Ямазаки включил радио. — Кое-кто хотел бы убедиться, что ты здоров.

Хара уставился на него. Ямазаки протянул ему жвачку.

— Держи. Я начинаю переживать, когда ты такой тихий сидишь.

Хара взял жвачку и рассмеялся.

— Ну да, когда я в последний раз вел себя тихо, я выпрыгнул из лодки.

— Ага. Нужно было тебя выкинуть обратно после того, как Фурухаши тебя выудил, — Ямазаки улыбался.

— Я все думал… Почему он так и не пришел, пока я лежал в больнице?

— Мы ведь сказали, что он в порядке? — Ямазаки недоуменно посмотрел на него.

— Правда? — Хара не помнил. Время в больнице расплывалось в его памяти.

— Господи. Ты думал, он умер, и мы тебе не сказали?

Хара дернулся.

— Я был уверен, что сам умираю.

— Блин. Если бы я знал…

— Это неважно, — Хара наклонился, сделал радио погромче. — Потом сможешь покатать меня еще немного? Мне нужно кое-что сделать.

Ямазаки моргнул.

— М-м, да, не вопрос.

— Спасибо.

Спустя пару минут они были у набережной. Хара молчал, привыкая к мысли, что все в порядке. Ямазаки припарковался и указал на скалы.

— Я тебя здесь подожду. Подремлю, наверное.

— Как хочешь, — Хара прихватил еще подушечку жвачки и выбрался из машины. Тротуар был влажным после дождя, в трещины между плитками набился песок. Они встречались здесь с Фурухаши пару раз после того, как тот, наплававшись, возвращался на сушу.

Хара знал, как пройти между камней, не поскользнувшись и не сломав шею.

Руки у него все еще немного тряслись, но он спустился к воде без проблем. Он не чувствовал холода. Хара уселся на камень поближе к кромке воды и обхватил ладонями предплечья — будто мог так спрятать шрамы.

Вода была темная, ни намека на движение. Хара задрожал и пожалел, что не прихватил пальто. И тут вынырнул Фурухаши — над поверхностью показалась его голова. Харе, наверное, стоило ожидать, что у Фурухаши тоже появятся новые шрамы, но понимать разумом и видеть своими глазами — разные вещи. Хара плотнее обхватил себя руками.

— Привет.

Фурухаши уперся руками в скалу и вытянул свое тело на берег, устроившись рядом с Харой. Жабры запечатались неуверенно, со странным звуком, и дышал он с присвистом.

— Привет.

Хара сложил руки на коленях.

— Снова в родную стихию, да?

Выражение лица Фурухаши почти не менялось — только небольшие намеки на движение. Хара только-только начал понимать, что они означают.

— Да. Наверху труднее дышать.

Вина камнем осела в желудке. До этого он и не замечал тихие всхрипы, сопровождающие вдох и выдох.

— Как ты, чувак?

[Kirisaki Daiichi Team]

— Я нормально, — Фурухаши ответил чересчур поспешно. — Ты-то как?

— Не могу сказать, что в моей жизни не случалось поры получше, — Хара почти неосознанно потер шрамы, — но времена похуже тоже бывали.

Они помолчали пару минут.

— Если бы я знал, что ты собираешься сделать... — начал Фурухаши.

— Ты бы попробовал сделать это сам. Потому что ты идиот. — Хара щелкнул жвачкой. Ухо защекотала искра. Он стал чуть лучше контролировать ток, пока был в больнице. Сето предложить ему тренироваться, учиться фокусировать силу. Со временем он сможет проворачивать и трюки посложнее.

— И не говори, что не стал бы. Я точно знаю, что ты бы меня не позвал, если бы Заки не поймал тебя на выходе.

Фурухаши промолчал.

Хара обрывал листочки сорняков, прилепившихся к камню, на котором он сидел.

— Я довольно долго не смогу тебя навещать, — сказал он. — Хочу попросить Ямазаки перевезти кое-какие мои вещи, а потом лягу в реабилитационный центр для людей с зависимостью.

— Серьезно? — удивился Фурухаши.

— Показалось, что уже пора бы, — пробормотал Хара, не поднимая глаз. — Самое тяжелое в любом случае уже позади. Дальше ведь только вперед и вверх? — он постарался улыбнуться.

— А потом ты вернешься на работу?

— Не знаю. Хотелось бы, — Хара прикусил нижнюю губу.

Они снова замолчали, а потом Фурухаши наклонился к Харе. Губы у него были холодные, на вкус — как морская вода. Хара напрягся от удивления. Он никогда не был так близко к Фурухаши.

Фурухаши отстранился, отвел взгляд.

— Прости, — а затем добавил с ноткой раздражения: — Ты испугал меня до смерти, когда прыгнул.

Хара всего на мгновение заколебался, а потом положил ладонь на руку Фурухаши и притянул его обратно. Губы Фурухаши потеплели от прикосновения: поцелуя, нежного до боли. Фурухаши положил ладонь Харе на шею. С холодных пальцев за шиворот капала морская вода. Хара подумал, что они могли бы сидеть так долго-долго, и пожалел, что они не делали так раньше.

Фурухаши покраснел, пусть и самую малость. За исключением этого выражение лица у него ни капельки не изменилось. Только сипеть он стал громче.

— Мне пора, — тихо сказал Фурухаши.

Хара отпустил его руку и кивнул.

— Я приду к тебе, как только закончится реабилитация.

— Буду ждать, — Фурухаши соскользнул вниз, на секунду исчез под водой целиком, а потом над поверхностью вновь показались его голова и плечи.

— Не влезай ни во что с риском для жизни.

Хара улыбнулся.

— Точно. Кто же теперь вытащит меня из огня.

Фурухаши кивнул и скрылся под водой. Мелькнула серебристая чешуя, и Хара остался один. Он вздохнул и поднял лицо к небу. В хорошую погоду его согрели бы солнечные лучи, но сейчас по щекам лишь прошелся холодный ветер, и он снова задрожал. Пальцы закоченели.

Он вскарабкался наверх, осторожно цепляясь за камни. Ветер крепчал, в заливе зашумели волны. Хара оглянулся, когда добрался до верха, и увидел, что Фурухаши наблюдает за ним из воды. Он помахал и улыбнулся, когда Фурухаши помахал в ответ. К тому моменту, как Хара вернулся, Ямазаки уже успел задремать. В машине работал обогреватель, рыча, как загнанный в угол пес. Хара подставил руки под теплый воздух, потер пальцы, восстанавливая подвижность.

— Куда теперь? — спросил Ямазаки.

— Ко мне на квартиру. Мне нужно одолжение.


***

Сето зевнул, размял плечи и не сразу заметил Ямазаки у подоконника. Тот расставлял цветы, сверяясь с блокнотом на прилавке.

— А это откуда?

— Из квартиры Фурухаши, — ответил Ямазаки. Он еще раз передвинул горшки, нахмурился. — Я подумал, что он больше не сможет за ними ухаживать…

— Ты подумал?

— Хара упомянул об этом.

Сето потянулся, встал, хрустнул шеей.

— Большая часть уже полумертвые. — он наклонился проверить. — Ты как, разбираешься в растениях?

— Не особо, — признался Ямазаки. — Парочку тех, что выглядели поживее, я отдал Харе. Фурухаши вел заметки. — Он кивнул на блокнот: — Так что мне просто нужно разобрать записи.

Сето не стал упоминать, что Ямазаки теперь постоянно находит себе дела. Их нашлось столько, что Ханамия поручил Сето приглядывать за новичком. Так что теперь Сето приходилось выбираться из магазина чаще, чем ему бы хотелось.

— Кстати, а Ханамия где? — спросил Ямазаки.

— Ушел куда-то с Киеши, — зевнул Сето. — Что-то там про кофе и поболтать.

Он призадумался.

— Может, босс немного размяк. Не успеем и глазом моргнуть, как он снова погрузится в семейный уют.

Сето уловил движение краем глаза и выглянул в окно:

— То пустое здание ремонтируют? Неужели его кто-то снял?

Ямазаки срезал засохшие листья. Их шуршащие остовы усеивали пол.

— Босс арендовал.

Сето прислонился к дверному косяку.

— И зачем ему это?

Ямазаки прислонился к прилавку.

— Знать не знаю. Он не сказал.


***

— Бросаю я это дело, — заявил Имаеши без вступления и объяснений. Он наблюдал за парочкой гарпий, которые с присущими их виду странными визгом и верещанием выясняли отношения на крыше.

Ханамия едва не подавился кофе. Он отставил стаканчик, глядя на Имаеши так, будто не мог решить, верно ли расслышал.

— Что ты имеешь в виду — бросаешь?

Киеши добавил в кофе сахар и сливки и теперь размешивал, наблюдая, как меняется цвет.

— Соотношение потерь и прибыли, да? — спросил он.

Имаеши кивнул. Медленно, оценивая чужие слова.

— Да. Да, именно так. — он, поморщившись, потер плечо. Кофе перед ним остывал, нетронутый. — Отдаленных последствий я не учел.

Ханамия засунул руки в карманы пальто и уставился на состарившуюся от дождей и ветра поверхность их столика.

— Это у тебя начинает входить в привычку, что ли?

Гарпии взвизгнули, а потом рассмеялись над какой-то шуткой. Имаеши поставил локти на стол.

— Видимо, да.

Они помолчали, не глядя друг на друга.

— Так чем собираешься заняться? — спросил Ханамия. — Тебя все знают как метроманта.

— Еще не решил, — Имаеши скрестил руки на груди. — Придется подумать.

Киеши отставил кофе.

— В департаменте идет реорганизация...

— Если ты собираешься предложить мне работать на департамент, Теппей, то не стоит, — Имаеши наконец посмотрел на него. — У меня иные устремления.

— Я только хотел сказать, — пробормотал Киеши, — что у тебя есть какое-то время до того, как регуляторы явятся выяснять, чем это ты занимаешься.

Имаеши размял запястье, прогоняя боль.

— Ясно.

Ханамия вздохнул, посмотрел вниз и сказал:

— Нам нужно поговорить.


***

— Все еще пасмурно, — проворчал Хара, прижимаясь лбом к стеклу. — Солнце вообще существует? Я уже начинаю в этом сомневаться.

— Просто зима на пороге, придурок, — Сето сидел за прилавком, подменяя Ямазаки. Он потягивал кофе и не спеша листал газету. — Когда было солнце, у тебя еще реабилитация шла.

Волосы Хары приклеились к стеклу.

— И то верно.

— Уже привык к нам? — спросил Сето.

— Да нормально все. — Хара жил в комнате над магазином, так что все могли за ним приглядывать. Ему удавалось спать ночами — хороший знак. На ночь в магазине оставался кто-нибудь, потому что иногда он просыпался с криком. В такие ночи они боялись, что он устроит замыкание и пожар.

Наркотиками они больше не торговали. Доходы упали, но им еще подвернется что-нибудь прибыльное. Всегда подворачивалось. Им удалось добыть пару кусков пятна, которые они загнали за кругленькую сумму, и это поддерживало их на плаву.

Хара щелкнул жвачкой и сел, сложив руки на коленях.

— Когда они приедут наконец?

— Должны уже быть, — зевнул Сето. — Босс ушел, Мацумото в деловом центре, так что им пришлось все делать самим.

— А что случилось с Ханамией? — Хара оттолкнулся от пола, поставив стул на задние ножки. — Он изменился. Вроде бы. И Киеши с Имаеши вечно здесь околачиваются.

— Сам ответил на свой вопрос.

Хара фыркнул, положил ноги на подоконник и принялся качаться на стуле. Ямазаки, если бы увидел, вызверился.

— Видимо, я многое пропустил.

— Не так чтобы, — проговорил Сето, бездумно рисуя всякую ерунду на полях газеты. — Ничего сравнимого со взрывом в заливе, это уж точно.

Ямазаки притормозил у края тротуара. Хара спрыгнул со стула и бросился открывать. Звякнули колокольчики.

Он забрал у Ямазаки первую коробку и остановился, придерживая дверь ногой.

— Привет.

— Привет, — голос у Фурухаши все еще был не тот, что прежде, но уже получше. Все равно он всегда был неразговорчив.

А главное — с тех пор, как Хара уехал, ни разу не закурил.

— Не хочешь потом пообедать? — спросил Хара. — Умираю с голоду.

[Fate-chan]

Об этом фике я слышала и большое спасибо, что решили его перевести! Отличная история, такой магический нуар, и такие взаимоотношения. История близости людей (и не совсем людей), замечательно!

[Stella Del Mare]

какой чудный мир, какой чудной мир, как все связано в нем и как действия наши влияют на отношения с этим миром и между нами всеми...очень хорошая работа, очень сильная, и многое поднимает на поверхность: и нарушение правил - это ведь про нас: мы сами губим мир, из-за нас такие пятна, из-за нас страдают близкие и родные люди. Потому как мы нарушаем правила и иногда бывает слишком поздно все исправить. Хорошо, что здесь - получилось.
Как позитив, кроме хэ, очень порадовал сирена-Кисе - "пернатая заноза" и Мидорима, который "...хотя ничего не сказал, было видно, что он им не рад" - это улыбнуло)
Спасибо огромное за перевод!

[Altie]

Спасибо, это было интересно! По-настоящему сильная работа - серьезные проблемы, серьезные события. текст держит так, что не оторваться. Хорошо, что все живы, и вроде бы у всех все наладилось
Спасибо огромное за перевод!

Ваша команда на этом фесте офигенна, уже второй раз буду мучительно выбирать, какой текст писать в голосование

[aldaria]

спасибо огромное за перевод потрясающее просто городское фэнтези, очень интересно читать было

[анонимный киридай]

Fate-chan,
большое спасибо, что прочитали!
Меня нуар тоже покорил, очень интересно было над этим текстом работать.

Stella Del Mare,

порадовал сирена-Кисе - "пернатая заноза"

Кисе - та еще птица)
Спасибо за комментарий!

Altie,
спасибо за комментарий и что остаетесь с нами, надеемся, наши работы вас и дальше будут радовать :sun:

[анонимный киридай]

aldaria,
спасибо!
меня сеттинг тоже страшно порадовал, жаль, что автор больше по этому миру не написал

[Aivika Olivin]

Отличный нуарный сеттинг, прямо чувствуется мрачная атмосфера тонущего города. Жаль, конечно, что автор не раскрыл подробности конфликта Имаёши, Киёши и Ханамии и ружьё Сакурая не выстрелило (зачем было убивать Хьюгу? ), но всё равно читать было очень интересно. Спасибо за перевод!

[RiZ13]

спасибо за перевод очень понравилось!

[анонимный киридай]

Aivika Olivin,
спасибо за отзыв!
Мне тоже очень жаль, что автор не раскрыл линию с Сакураем и планами Имаеши, там что-то очень интересное намечалось.
Будем надеяться, автор еще вернется к этой вселенной

RiZ13,

[Iren.]

Спасибо за перевод!

[John Marcone]

Iren.,
мне было за радость)
Спасибо за комментарий)