Название: Свежая японская выпечка
Автор: Kirisaki Daiichi Team
Бета: Kirisaki Daiichi Team
Сеттинг: День службы занятости – Профессии
Размер: 2700 слов
Пейринг/Персонажи: Фурухаши Коджиро, Ямазаки Хироши
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: у Фурухаши есть планы на будущее – модная пекарня, признание, вкусные булочки. Ямазаки хочет только есть
Предупреждение: отсутствие сюжета, гилти плежа
Примечание: частичное заимствование из аниме «Yakitate!! Japan», обоснуй на уровне его же
Фурухаши всегда любил стабильность. Любил, когда то, что шло хорошо, продолжало идти хорошо. Стабильность позволяла строить планы. К началу третьего года в старшей школе он уже успел распланировать ближайшие десять лет. В этих планах была учеба в колледже – пищевые технологии и бизнес-курсы – кулинарная школа, собственная пекарня. Был омиай и брак, ближе к тридцати. Были друзья – баскетбольная команда из Кирисаки Дайчи, за это время бесповоротно ставшие своими и обещавшие превратиться в выгодные и полезные знакомства.
Друзьям в планах Фурухаши отводилось особое место. Забавы, которым они предавались на баскетбольной площадке, были ничем по сравнению со взрослыми играми, в которые очень скоро можно было бы играть. Фурухаши казалось, что они завоюют Токио, а потом подомнут под себя всю Японию. Ханамия оплетет острова своей паутиной, а они ему помогут, как помогали всегда.
Их ждали сотни жизней, которые можно было сломать, ждали люди, которых можно было превратить в жалкий мусор. Ждали почет, признание и уважение. Ждали блестящие карьеры и успех. Ханамия должен был стать ученым с мировым именем, Сето – блестящим математиком, бросающим вызов труднейшим задачам, Хара – известным музыкантом, эпатирующим публику своими выходками, сам Фурухаши – владельцем элитной и знаменитой пекарни. Во всех этих планах был только один изъян – Ямазаки.
У Ямазаки не было амбиций и не было каких-то особых талантов. Он был не то чтобы совсем пропащим, но каким-то усредненным – средние оценки, не популярный, но и не изгой, всех интересов – баскетбол, но профессиональным игроком ему было не стать.
Ямазаки портил весь расчет, и Фурухаши досадовал, насколько он вообще способен был досадовать. Идеальное уравнение не складывалось из-за одной переменной.
Обойтись без Ямазаки было нельзя – групповая динамика была бы безвозвратно нарушена. К тому же, тогда их осталось бы четверо – не самое хорошее число. Нет, Ямазаки был им нужен – но лишь успешный и благополучный Ямазаки. Выгодный. Равный среди равных. И в этом-то как раз и заключалась проблема.
В будущем Ямазаки виделся Фурухаши средним менеджером средней руки в средней же компании, и это было совершенное неприемлемо. С ним нужно было что-то делать – прямо сейчас, пока еще было не поздно.
Фурухаши намекнул об этом Ханамии и вскоре получил возможность послушать их с Ямазаки беседу.
– Эй, Ямазаки, – сказал Ханамия. Тренировка закончилась, и команда торчала в раздевалке, меняя промокшую от пота тренировочную форму на школьную. – Чем ты хочешь заниматься в будущем?
Ямазаки пожал плечами. Фурухаши рассчитывал, что он хоть немного задумается, но медлить с ответом Ямазаки не стал.
– Есть, – сказал он, словно это было совершенно очевидно.
Хара тогда прыснул, даже Сето закатил глаза. Ханамия тоже улыбнулся и больше эту тему не поднимал.
Фурухаши понял, что гнать Ямазаки к благополучному будущему ему придется самому.
Он приступил к делу со всем тщанием, изучив успеваемость Ямазаки и его отношение к школьным предметам. Лучше всего Ямазаки давалась биология, и здесь, пожалуй, можно было развернуться. Ямазаки вряд ли сумел бы стать врачом – для этого ему бы не хватило терпения, но, может, что-то, связанное с живой природой? Океанолог? Руководитель заповедных зон? Об этом следовало подумать.
Фурухаши снова ударился в планированье. Он прошерстил интернет, изучил программы лучших учебных заведений страны, после чего пришел в класс к Ямазаки и уронил ему на парту кучу распечаток и рекламных проспектов.
– Что это? – спросил Ямазаки, почесав в затылке.
– Просмотри это, – сказал Фурухаши и ушел.
Ямазаки вернул ему распечатки сразу же после уроков.
– Меня это не интересует, – сказал он. – Хотя дельфины и прикольные.
Если бы Фурухаши это делал, он бы скрипнул зубами.
Оставался еще вариант с мануальной терапией и гомеопатией. Если бы Ямазаки хорошо себя проявил, это позволило бы ему заработать определенную репутацию – но Фурухаши не был уверен, что все будет так просто. Следовало остановиться и подумать.
В то утро он как всегда пришел на тренировку и – как всегда – принес с собой булочки. Сегодня это был китайский воздушный хлеб, вот только Фурухаши его испек. Это была отличная идея – запекание позволило получить пар внутри и, как следствие, поджаристую корочку в сочетании с нежным вкусом.
– Новые булочки? – спросил Хара, протягивая руку. – Выглядят многообещающе.
Сето молча взял свою порцию.
Фурухаши подошел к Ямазаки. Тот был хмур и мрачен и явно думал о чем-то своем.
– Держи, – Фурухаши протянул ему булочку.
– Да.
Обычно Ямазаки ел жадно и быстро, уписывая за обе щеки. Сейчас же он откусил небольшой кусок, пережевал его и сказал:
– Передержал. На полминуты.
Фурухаши моргнул.
Хара высунул голову из джерси и рассмеялся:
– А ты ценитель, да, Ямазаки?
Сето тоже фыркнул.
Ямазаки с недоумением посмотрел на них, затем перевел взгляд на булочку у себя в руке, и на его лице промелькнула досада.
Он сунул булочку в рот и активно заработал челюстями:
– Фо еффь офень фкуфно, – сказал он с набитым ртом.
Фурухаши смотрел на Ямазаки и молчал: сегодня он отвлекся на сестру и впрямь не вытащил булочки вовремя.
– Как? – хмыкнул Хара. – И никаких нареканий на… ну, скажем, тесто? Что там с ним делают, Фурухаши?
– Замешивают. Выпускают газ. Формуют. Пекут.
– Да-да. Ни на что из этого жалоб нет, о великий Ямазаки, обладающий языком бога?
Взгляд Ямазаки потяжелел, но затем он тряхнул головой и принялся натягивать джерси:
– Завали, придурок.
– Веселитесь? – поинтересовался вошедший в раздевалку Ханамия. – А ну живо в зал.
Фурухаши пронаблюдал за Ямазаки всю тренировку – тот вел себя как обычно. Кричал, ругался, бегал по площадке, фолил Хару, вытирал лицо подолом футболки. Обычный рыжий придурок – но Фурухаши и вправду передержал сегодня булочки.
В середине мини-матча Ханамия заменил Фурухаши игроком из второго состава и отозвал в сторону.
– Нашел что-нибудь поинтересней тренировки, Фурухаши? – спросил Ханамия с неприятной улыбкой. Фурухаши не боялся Ханамии – никто из них четверых не боялся – но все равно предпочитал его не злить. Сейчас Фурухаши следовало извиниться, но он выбрал честность:
– Ямазаки.
– Снова печешься о его будущем благе? – спросил Ханамия, и в его серых глазах промелькнуло веселье.
– Нет. То есть да, но не сейчас.
– Тогда что?
– Сегодня он… сказал кое-что любопытное.
– И что же?
– Что я передержал свои булочки.
– И? Ты планируешь ему отомстить?
– Нет. Я и вправду их передержал.
– Вот как, – улыбка Ханамии стала более теплой.
– Что это значит? – спросил Фурухаши.
– Возвращайся к тренировке, – сказал Ханамия нежно.
По окончании тренировки основной состав команды привычно задержался в раздевалке. Хара пытался доебаться до Сето с помощью своих многочисленных въедливых шуточек. Ямазаки плескался под душем и не хотел оттуда вылезать.
Сам Фурухаши неспеша переоделся и ждал Ханамию.
– Ямазаки, – сказал Ханамия, когда тот показался из душевой в куцем полотенце. – Фурухаши беспокоится о твоем будущем.
– На хрена? – удивился Ямазаки.
– Вот такой он… заботливый, – рот у Ханамии был широкий, и иногда его улыбки выглядели так, словно он собирается откусить собеседнику голову. – Выгуляй его.
Ямазаки принялся вытирать мокрые волосы.
– Ладно.
Хара перестал тыкать Сето в бок пальцем и с интересом вслушивался в разговор. Сето откинул волосы назад и внимательно уставился на Ханамию.
– После обеденной тренировки, – сказал тот и накинул блейзер. – С душой.
– С душой – обязательно? – спросил Ямазаки.
– Ну, ты ведь не сумел удержать язык за зубами, – пожал плечами Ханамия. – А человек теперь места себе не находит. Неси ответственность.
– Ямазаки и Фурухаши сидят на дереве, – пропел Хара насмешливо, – и целую…
Ямазаки хлопнул дверцей шкафчика и прищемил ему пальцы.
– Твою мать! – взвыл Хара. – Больно, ты, мудак!
– Ямазаки, не калечь его, – распорядился Ханамия. – Он нам еще пригодится.
– Вот спасибо, капитан, – буркнул Хара, баюкая пострадавшую руку.
– Ямазаки был в своем праве, – отрезал Ханамия. – Хотя лично я считаю, что было бы куда разумней прищемить тебе язык – может, тогда ты бы научился им не трепать. – Он поправил безукоризненно повязанный галстук и взял школьную сумку. – Пойдем, Фурухаши.
Выгулять, подумал Фурухаши, следуя за ним. Выгулять куда?
***
Он почти ожидал, что Ямазаки поведет его в аркаду – играть на каком-нибудь олдскульном файтинге – но тот повел его к станции наземки.
– Куда мы?.. – спросил Фурухаши.
– Увидишь, – сказал Ямазаки. Он выглядел встрепанным и недовольным, словно дворовый рыжий кот, которому вместо свежей рыбы достались одни объедки.
– Что мы будем делать? – предпринял еще одну попытку Фурухаши.
– Есть.
Ну разумеется, подумал Фурухаши. Что же еще.
Легкое волнение, которое он чувствовал ввиду этой прогулки, ушло, уступив место досаде и раздражению.
– Мы могли бы поесть неподалеку от школы, – сказал Фурухаши. – Для этого не обязательно тащиться в… – он запнулся: куда они ехали, он не знал до сих пор.
– В Синдзюку, – сказал Ямазаки. – И, кстати, обязательно – Ханамия велел выгулять тебя с душой.
Выгуляться в Синдзюку с душой почти наверняка означало вляпаться в какую-то историю. Фурухаши не понимал, послал ли Ханамия Ямазаки с ним, чтобы его не донимали гопники, или же послал его с Ямазаки – чтобы тот не догулялся до ручки. Это было одинаково возможно.
Они прибыли на станцию Синдзюку и двинулись к Западному выходу, после которого сразу же окунулись в хитросплетение запруженных улиц.
Ямазаки уверенно шел вперед, сумка была заброшена на плечо, а плечи слегка ссутулены. Все – от ярко-рыжих волос до развязной походки – кричало, что с ним лучше не связываться. Фурухаши невольно залюбовался.
Он понял, куда они направляются, только заприметив указатель.
– Загаженная улица? – спросил он у Ямазаки.
– Можешь называть ее Переулком Памяти, – пожал плечами тот, ныряя под указатель. Фурухаши молча последовал за ним.
Перед ними расстилалась кривая изломанная улочка, по обе стороны от которой выстроились уличные забегаловки. Взгляд падал на большие красные фонари, прозрачные и тканевые занавесы, вынесенные на улицу табуреты. Не то место, где Фурухаши хотел бы поесть.
– «Мацуя», – махнул рукой Ямазаки. – Мясные блюда. «Геза но Антей», название говорит само за себя. «Курода», – «Курода» выглядела весьма привлекательно, по крайней мере, чисто.
– Зайдем? – предложил Фурухаши.
Ямазаки пожал плечами и толкнул дверь.
Вышедший к ним менеджер глубоко поклонился.
– Ямазаки-сан, рады вас видеть.
Фурухаши моргнул.
– Вы к нам сегодня…
– Ненадолго, – сказал Ямазаки. – Как всегда.
Значит ли это, подумал Фурухаши с неудовольствием, что они будут есть на бегу?
– А ваш друг тоже?.. – спросил менеджер, бросая на Фурухаши внимательный взгляд.
– Нет, – сказал Ямазаки. – Он пекарь.
– Тогда прошу, – их провели к маленькому квадратному столику, на котором в низких стаканах красного стекла теплились свечи. – Воды?
Ямазаки согласно кивнул.
– Что бы вы хотели сегодня попробовать?
– Пусть ваш повар выберет, – сказал Ямазаки. – Он лучше знает, что у него получается.
– Вы очень добры, – сказал менеджер, снова кланяясь.
Где, подумал Фурухаши, где он видит тут доброту?
Они присели за столик, Фурухаши отпил немного воды и приготовился к ожиданию.
Расторопный официант сновал между столиками, обслуживая немногочисленных пока что клиентов. Изредка он посматривал на Ямазаки – так, словно тот был как минимум императором Японии. Наверное, тот оставлял очень большие чаевые.
– Тебя здесь знают? – спросил Фурухаши.
– Заглядывал как-то, – сказал Ямазаки.
Ну, очень большие чаевые, подумал Фурухаши.
Через какое-то время у их столика опять возник давешний менеджер. С ним был шеф, несущий два неглубоких блюда.
– Ментаико, Ямазаки-сан, – сказал он, ставя одно из блюд перед Ямазаки.
– Вот как, – сказал тот, взяв в руки палочки.
Это был не тот ментаико, который Фурухаши привык видеть в аэропортах и на вокзалах. Это было какое-то новое блюдо, выглядевшее, впрочем, очень привлекательно.
Ямазаки подхватил палочками небольшую порцию и отправил в рот. Менеджер с шефом затаили дыхание.
Ямазаки тщательно жевал.
– Ну как, Ямазаки-сан? – не выдержал наконец шеф.
– Четыре, – сказал Ямазаки, немного подумав. – Было бы пять, но маринад немного не удался.
Шеф засиял.
– Вы слишком добры.
Фурухаши посмотрел на Ямазаки.
– Ешь, – сказал тот. – Это вкусно.
– Еще бы не вкусно, – вклинился менеджер. – Четыре звездочки от Ямазаки-сана. Я сбегаю за бумагой!
Фурухаши взял палочки и принялся есть. Это и вправду оказалось вкусно – легкие соленые нотки икры подчеркивали сладость риса и свежесть овощей. Что-то немного пощипывало за язык, разжигая аппетит и любопытство.
– Лучше всего ментаико готовят в Фукуоке, – сказал Ямазаки. – Хотя вообще-то это корейское блюдо, – он помахал рукой шефу, вернувшемуся в кухонную зону. – Икру минтая маринуют, в данном случае – в соусе чили, и подают с вареными яйцами, лапшой или как сейчас – с рисовыми шариками. Местный шеф расстарался и добавил мелко порезанный лук, огурец и кунжут. В целом, получилось… неплохо.
– Почти на пять звездочек? – спросил Фурухаши.
– На самом деле на четыре, но нужно же было как-то подсластить.
– Что это за звездочки вообще такие?
– Система оценки.
– Как в ресторанах и отелях?
– И коньяках, – согласился Ямазаки. – Правда, в моей их семь.
– И кто-нибудь уже набрал этих семь? – спросил Фурухаши.
– Нет, – сказал Ямазаки спокойно.
Появившийся с планшетом и бумагой менеджер прервал их разговор. Ямазаки вычертил на листе четыре кривые звездочки и широко подписался «Ямазаки Х.».
– Спасибо, Ямазаки-сан! – принялся кланяться менеджер.
Отмахнувшись от него, Ямазаки встал из-за стола:
– Фурухаши, пойдем.
– Я еще не доел.
– Вот и хорошо, останется больше места для других блюд.
Они двинулись по Загаженной улице, то и дело заглядывая в забегаловки, в каждой из которых Ямазаки встречали с распростертыми объятиями и норовили чем-нибудь угостить. Они попробовали сладкий омлет с соевым соусом, и суши с отжатыми сухожилиями тунца, и жареных кальмаров, и якитори-микс, и пирожки из цыпленка, и спаржу в беконе, и рамен с вяленой свиной грудинкой, грибами, имбирем, чесноком и зеленью, и гедза с капустой и свининой, и темпуру, и многое-многое другое. Ямазаки ел мало, оценивая вкус, текстуру, внешний вид, запахи, подачу – и рисуя бесконечные звездочки.
Они преодолели не больше трети улицы, когда из забегаловки под вывеской «Асадачи» показался какой-то мужчина средних лет, одетый в сизый хаппи.
При виде его Ямазаки еле заметно напрягся.
– Ямазаки-сан, – улыбнулся мужчина.
– Огата-сан, – сказал Ямазаки.
– Ну уж сегодня-то вы к нам зайдете?
Ямазаки замялся, затем посмотрел на Фурухаши и со вздохом кивнул.
– Вот и отлично, – улыбнулся Огата.
Внутри «Асадачи» оказался тесным и наполненным странными запахами. Ни одна знакомая Фурухаши еда никогда так не пахла. Полки и длинный стол были заставлены ингредиентами будущих блюд, многие из них все еще были живыми.
– О, Ямазаки-сан! – улыбнулся стоящий за стойкой шеф. – Что будете?
– Черепаху, – сказал Ямазаки.
– Может, все-таки сашими? – предложил проследовавший за ними внутрь Огата. Ямазаки отрицательно покачал головой:
– В другой раз.
Фурухаши покосился на размашисто написанное на стенде меню, отыскав глазами «сашими из лягушек». Ниже значилось «свиные яички». Фурухаши моргнул – и решил ни о чем не спрашивать.
Очевидно, Ямазаки уже давно пытались зазвать в «Асадачи» – довольный шеф тут же увлек его за собой, желая показать готовку и заверить, что заказанная черепаха будет приготовлена самым лучшим образом.
Фурухаши остался в компании Огаты. Тот приглашающе махнул рукой и присел за один из крохотных столиков. Фурухаши последовал его примеру.
– Воды? – предложил Огата.
Фурухаши покачал головой: он был сыт по горло – причем не только едой.
Ямазаки торчал на дальнем конце стойки, наблюдая, как шеф разделывает черепаху для супа.
– Шеф очень долго к этому готовился, – доброжелательно сказал Огата. – Рассчитывает на пять звездочек, не меньше.
– Почему вы ему это позволяете? – спросил Фурухаши. – Ямазаки – почему вы позволяете ему все это? Оценивать вашу еду, рисовать эти дурацкие звездочки? Почему вы все это терпите?
Огата улыбнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки.
– Вы хорошо знаете Ямазаки-сана?
– Мы с ним играем в баскетбол, – ответил Фурухаши. «И я всегда думал, что он обычный придурок» – этого, пожалуй, говорить не стоило.
– Вы знаете, кто его дед?
– Нет, – признался Фурухаши. Фамильное древо семейства Ямазаки никогда его не интересовало.
– Говорит ли вам что-нибудь имя Оота Хироаки?
Любой другой на месте Фурухаши разинул бы рот – но он только еле заметно кивнул. Имя Ооты Хироаки знал любой, кто хоть сколько-нибудь интересовался кулинарной жизнью Японии. Оота был блестящим дегустатором и национально известным ресторанным критиком. Даже недоброжелатели, которых у Ооты хватало, признавали, что современная японская кухня никогда не стала бы тем, чем стала, без его влияния.
– Ямазаки – внук Ооты? – спросил Фурухаши.
– Единственный, кто унаследовал таланты деда, – кивнул Огата. – У него потрясающий язык – ничуть не уступает старому Хироаки. Тот пестовал внука с детства. Уже сейчас понимание Ямазаки-саном японской кухни отличается невероятной глубиной. Его готовность оценивать нашу еду – это огромная честь, и это здесь понимают все. Ооту не слишком радуют его визиты на Загаженную улицу, но Ямазаки-сан считает, что уличная еда – неотъемлемая часть национальной кулинарии. Получить пять звездочек от Ямазаки-сана – честь, к которой здесь стремится каждый шеф.
– Почему только пять? Их же семь.
– Семь. Но нужно стремиться к достижимым целям.
***
Загаженную улицу они покинули уже глубоким вечером. Фурухаши никогда еще не чувствовал себя таким сытым – переполненным едой и впечатлениями.
– Ну вот, – сказал Ямазаки, – выгулял. Ханамии будет не на что жаловаться.
Он снова шел, закинув сумку на плечо и расстегнув школьную безрукавку, из-под которой выглядывала черная футболка. Гопник гопником, подумалось Фурухаши. Кто бы мог подумать.
– После окончания школы ты пойдешь в колледж на пищевые технологии? – спросил он. – В Токио есть неплохие варианты.
– После окончания школы я поеду во Францию изучать европейскую кухню, – сказал Ямазаки.
– Ты знаешь французский? – посмотрел на него Фурухаши.
– Ву ле ву куше авек муа се суар, мадемуазель? – ухмыльнулся Ямазаки.
Добравшись домой, Фурухаши загуглил на эту фразу. Полученный результат убедил его, что во Франции Ямазаки не пропадет.
***
– Ну как, успокоился? – спросил Ханамия на следующее утро. Тренировка закончилась, и они направлялись на занятия.
– Ты знал, – сказал Фурухаши.
Ханамия пожал плечами.
– Я много чего знаю. К примеру, то, что во Франции пекут вкуснейшие булочки.
– Ты предлагаешь, чтобы я поехал во Францию? – без выражения спросил Фурухаши.
– Кто-то же должен притащить Ямазаки обратно.
– Да, – согласился Фурухаши и, отвечая на предложение, сказал: – Хорошо.
Во Франции и вправду умели печь булочки. Фурухаши уже видел маленькие уютные кафе – и как он таскает по ним Ямазаки. Круассаны, маффины, киш, багеты, бриоши, саварены…
– Тебе придется выучить французский, – напомнил Ханамия.
– Ничего. Одну фразу я уже знаю.
Название: С наилучшими пожеланиями
Автор: Kirisaki Daiichi Team
Бета: Kirisaki Daiichi Team
Сеттинг: День службы занятости - Другое место
Размер: 1012 слов
Пейринг/Персонажи: Кирисаки Дайичи полным составом
Категория: джен
Жанр: юмор, крэк
Рейтинг: G
Краткое содержание: отправил человека в больницу - пошли ему гостинец в утешение.
Примечание/Предупреждения: за идею спасибо дежурке
В баскетбольном клубе Кирисаки Дайичи кипела жизнь.
Хара и Ямазаки мучили второй состав, требуя от всех безусловного умения забросить трехочковый. Второй состав стенал и взывал к милосердию. Хара в ответ орал, что кроме милосердия есть еще добродетели терпения и усердия. Ямазаки просто орал. Первогодки таскали мячи по залу и мыли окна снаружи. Собирался дождь, но это никого не волновало. Ханамия и Сето что-то писали каждый в своей тетрадке, поминутно сверяя данные. Пахло потными футболками и крепким кофе.
Вошел Фурухаши, гоня перед собой стайку первогодок с коробками в руках.
– Составьте вон туда, на пол, только не одну на другую! – распорядился он и подошел к капитану. – Вот. Осталось подписать шоколадки.
Ханамия оживился:
– О! Давай-ка посмотрим. Кентаро, ты будешь смотреть?
Сето подвигал бровями в задумчивости, но встал.
В крайней справа коробке был торт в виде знака бесконечности, украшенный зеленым кремом и мармеладом.
– Ух, – мечтательно протянул Ханамия, – самому, что ли, в больнице полежать. С чем-нибудь неопасным.
– С воспалением хитрости, – подсказал Сето.
– Ага, с ним. Фурухаши, если я окажусь в больнице, ты мне тортик сделаешь?
– Если с хитростью – то да, а так нет, – методично уточнил Фурухаши. – Если с чем-то настоящим, ты тортом в стену кинешь, а я ценю свой труд, и продукты тоже денег стоят. Хочешь тортик на день рожденья?
– Еще бы. Трехъярусный.
– Трехъярусный только на свадьбу. Сообщи мне за месяц.
– Зануда и формалист.
– Давайте дальше смотреть, – прервал их Сето, которому, видимо, не терпелось вернуться к тетрадкам.
Второй торт был шарообразный, залитый желе с листочками и крошками золота.
– Фурухаши, ты в своем уме? Пищевое золото? Оно же стоит как вся та больница?
– Нет, оно дешевое. Это же очень тонкие листки, они ничего не весят, а нет веса – нет цены. И потом, я со скидкой покупаю, по знакомству.
– Вот как… Хорошо, мне тогда можно одноярусный, но с золотом.
– Ханамия, ты остальные глянь, может, тебе еще чего захочется.
– И ты тоже зануда, Кентаро. Так, стоп! Кто у нас с хорошим почерком? Масуда! Бегом сюда! Будешь коробки подписывать. Вот, где зеленый, тут пиши: муниципальная больница Санно, восьмой квартал, пять-тридцать пять, Акасака, Минато. Написал? Мидориме Шинтаро. ”Шин” как “реальность”, “та” как “толстый”, «ро» как у нормальных людей.
Первогодок Масуда, закусив губу от старания, выводил на коробке иероглифы, крупные и ровные.
– Капитан, а обратный адрес? Наш?
– Да, пиши наш. Прямо так и пиши: от баскетбольного клуба старшей школы Кирисаки Дайичи. Написал? Теперь сюда… О, здешнего адреса я не помню наизусть. Кентаро, у тебя есть под рукой адрес, где Кисе лежит? Масуда, пиши пока только адресата: Кисе Рета. Так… ну, Фурухаши! Я думал, для Аомине будет синий торт!
– Это выглядит чудовищно. Мы же не хотим, чтобы наши гостинцы смотрелись издевательски? Тут пирог с голубикой. Не бойся, Ханамия, синее в составе есть. И надпись я прямо по пирогу сделаю, без шоколадки. Могу даже голубым кремом, если тебе от этого полегчает.
Четвертая коробка оказалась с армированными стенками.
– Это будет дороже всего, потому что экспресс-почтой в Акиту посылать, – Фурухаши вздохнул. – И то пришлось убрать из рецепта все скоропортящееся.
Сето едва ли не обнюхал торт в коробке.
– Сдаюсь. Из чего глициния?
– Из безе.
– И… сколько его тут?!
– Штук? Не считал, так где-то полтораста. Они же мелкие совсем.
– Фурухаши, ты маньяк.
– Третий раз за сегодня.
– А кто сказал предыдущие два раза?
– Хара.
– А. Ну ладно, Харе можно. Кентаро, так что насчет адресов?
– Они в прошлой тетради с заметками, сейчас принесу. Фурухаши, а ты придумал торт для Акаши?
– Акаши мы еще в больницу не уложили. И Куроко тоже.
– Это понятно. Но уложим же? Морально готовиться нужно заранее. Кентаро, не спи! Адреса!
– Кэп, ты оптимист. Но ладно. Есть технология “водяного пузыря”, получается что-то вроде нежного прозрачного желе. Если получится повторить, для Куроко сделаю его. Правда, туда шоколадка не воткнется. Но я что-нибудь изобрету. Это очень красиво. Можно в середине пузыря сделать надпись…
Подбежал, тяжело дыша, Хара.
– Вода есть? Дайте глотнуть. Слушайте, вы двинулись совсем с вашими тортиками. Это что теперь, всем, кого мы на площадке запинаем, будем сувениры посылать? Да Фурухаши озвереет от готовки. И бюджет клуба тоже отощает.
Ханамия расплылся в улыбке.
– Ну почему же, можно ведь не только тортики. Вон у нас на втором году тот парнишка, Тамару, он вязать умеет. Будет шарфики вязать. А кто-то еще из ребят записался в кружок этих… которые из шерсти валяют. Представляешь, мишку какого-нибудь… или кролика…
– Если одноглазого или саблезубого, то я согласен, – Хара почесал в затылке. – Но по-моему, вы все равно двинулись.
– Да брось, Хара, надоест – перестанем! – Сето подходил, помахивая тетрадью. – Зато какой разрыв шаблона у всех.
– Представляю себе все эти рожи… – хохотал Ханамия. – Посылка! В больницу! От КириДай! И вот ее открывают с мыслью, что там капкан какой-нибудь или кошка дохлая, а там – торт! Настоящий, свежий, вкусный дизайнерский торт! С наилучшими пожеланиями!
Хара покрутил пальцем у виска и умчался обратно на площадку.
– Хара человек прямолинейный, – грустно заметил Фурухаши. – Он не понимает нашей эстетики изысканного зла. Он погряз в своих моногатари и не чувствует, что наступила другая эпоха.
– Да, – подтвердил Сето, думая в этот момент явно о чем-то другом. – А мы – это такой постмодерн.
– Интертекст.
– Гипертекст.
– Гиперзло.
– Анти… а нет. Совсем даже не анти. Что-то я запутался.
– Хорош бредить! – заорал Ханамия, который отобрал у Сето тетрадь и теперь диктовал Масуде адреса. – Фурухаши, садись шоколад расписывать, а то сегодня не отправим это все.
Повисла пауза.
– Ямазаки!!! – вопль Фурухаши потряс стены зала и весь личный состав баскетбольного клуба. Многие впервые слышали, как Фурухаши кричит, а некоторые всерьез подозревали, что он этого не умеет вовсе. – Ямазаки, руки прочь от шоколада!
Ямазаки поднялся из-за коробок, стыдливо прикрываясь ладошкой.
– Сожрал?!
– Одну только…
– Убью! Выпотрошу, залью шоколадом и пошлю Акаши!
– Так он еще не в больнице…
– Да он сам себе психиатрическая клиника, – остывал Фурухаши. – Можно так и оставить.
Лил дождь. Второй состав собирал мячи. Первогодки в священном трепете бросали трехочковый. Хара безостановочно надувал и лопал пузыри жвачки, и запах мяты соперничал с запахом кофе: возле Сето стояло четыре пустых жестянки.
Еще в воздухе плыл аромат шоколада, но его почти никто не замечал, кроме Ямазаки. Ямазаки кружил возле Фурухаши в надежде, что ему дадут вылизать мисочку.
А Фурухаши с лицом Будды перед окончательной нирваной сидел за раскладным столиком, вооружившись силиконовым шприцом, и выписывал тоненькими струйками белого шоколада на табличках из шоколада горького:
“Rest In Peace. От Кирисаки Дайичи”.
Название: Codeine scene
Автор: Kirisaki Daiichi Team
Бета: Kirisaki Daiichi Team
Сеттинг: День службы занятости - Профессии
Размер: 1338 слов
Пейринг/Персонажи: Имаёши Шоичи/Ханамия Макото/Хара Казуя
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: У блеска оказался ежевичный вкус.
Примечание/Предупреждения: кроссдрессинг, групповой секс
With her sweetened breath and her tongue so mean,
She's the angel of small death and the codeine scene.
With her straw-blonde hair, her arms hard and lean,
She's the angel of small death and the codeine scene.
She's the angel of small death and the codeine scene.
With her straw-blonde hair, her arms hard and lean,
She's the angel of small death and the codeine scene.
— Ты серьёзно?
Хара провёл ладонями по бёдрам, пригладил кружево и ненормально педантично для самого себя выровнял резинки чулок. Повернулся к высокому зеркалу спиной, коротко стукнув каблуками, прогнулся в пояснице.
Рассмеялся тихо, на грани слышимости.
— А что тебя смущает?
— То, что эти туфли добавляют тебе пятнадцать сантиметров роста?
— Боишься не дотянуться до вершин, капитан? — ухмыльнулся Хара. — Так ты не переживай, я наклонюсь.
Он действительно наклонился, и не только. Даже чуть согнул колени, как будто перед ребёнком присел.
Вошедший в спальню Имаёши ущипнул его за задницу на границе кружевного белья и белой гладкой кожи. Та сразу порозовела, так что Имаёши цокнул языком и накрыл это место ладонью, мягко поглаживая.
— Ты такой нежный.
Хара ухмыльнулся, бросая — наверное, бросая — взгляд через плечо. Завсегдатаям клуба нравилось то, что его глаз никогда не было видно. Каждый мог фантазировать, что Хара смотрит прямо на него.
Ханамия был уверен, что тот танцует с закрытыми глазами, подчиняясь музыке, и только ей.
Хара медленно накрыл ладонь Имаёши рукой и потянул её к своему лицу. Обхватил губами средний палец у основания, а затем пошло, с громким влажным звуком позволил ему выскользнуть. След лилового блеска для губ остался бледным кольцом у костяшки.
— На работу не опоздаешь? — надо было отдать Имаёши должное, голос у паршивца не дрогнул, даже акцент ни капли не изменился.
— Моя смена завтра вечером, — протянул Хара и выпрямился, глядя на него сверху вниз.
— И зачем ты тогда, — Ханамия выразительно взмахнул ладонью, словно очерчивая контуры тела в воздухе, — надел рабочую одежду?
Хара улыбнулся ещё шире и чуть повернул к нему голову, по-прежнему слишком высокий на каблуках рядом с ними двумя. Имаёши готов был поспорить, что он слышит, как на зубах Ханамии крошится эмаль.
— Потому что вам это нравится, — он разжал наконец свою мёртвую хватку и легко обернулся вокруг оси.
Блёстки на лиловом же корсаже на мгновение ослепили. Или просто зрелище оказалось чересчур?
— Потому что мне это нравится, — добавил он чуть тише, но в этом не было ничего от робости, одна сплошная провокация.
И действительно, тонкое бельё никак не скрывало, насколько он сам заинтересован в происходящем.
Ханамия сверлил его острым взглядом секунд десять, не больше, но будь на месте Имаёши кто-то другой, он бы и столько не выдержал. В конце концов он шумно выдохнул, ничего даже не сказал, но и этого было достаточно. Хара склонился, а Ханамии пришлось запрокинуть голову, как шпагоглотателю. И, в общем-то, Имаёши знал, как целуется Хара, как он говорит и шутит. Пожалуй что вместо языка у него в самом деле было оружие.
Ханамия застонал, будучи живым доказательством этой мысли.
Ганплей по методе Хары Казуи. Спасайся кто может.
Имаёши смотрел на них, улыбаясь и чуть склонив голову к плечу, будто не было в нём ничего, кроме естествоиспытательского интереса.
Ханамию ему очень долго удавалось водить за нос, прикрываясь этим своим безразличным любопытством, а вот Хара раскусил его сразу. Раскусил, прожевал и выплюнул.
Могло бы прозвучать грустно, но Хара всегда играл до тех пор, пока не становилось весело. А потом ещё немного веселее. И ещё.
Если бы можно было вообще описать его одним словом, то это и было бы оно.
Хара «Ещё» Казуя.
Он был очень жадным, и потому не стал выбирать между ними двумя. Никто, в общем-то, не возражал.
Не отрываясь от губ Ханамии, Хара не глядя зацепил пальцами пояс брюк Имаёши и потянул его к себе. К ним. Пришло его время глотать шпагу.
У блеска оказался ежевичный вкус.
Имаёши пробежался ногтями по пояснице, Ханамия же накрыл стоящий член ладонью и обвёл большим пальцем нежную головку. Бельё ничего не прятало и не удерживало, палец сразу стал мокрым, а Хара зашипел.
Кружево наверняка и без того впивалось жёстко, но болезненное шипение никого не обмануло: все здесь знали, кому и что нравится больше всего.
Ханамия убрал руку и попятился, схватив Имаёши за запястье и слегка потянув за собой к постели.
В отличие от клиентов бара, им не было нужды представлять, что Хара смотрит прямо на них.
Потому что Хара действительно смотрел.
Под его невидимым взглядом они быстро раздели друг друга, и Имаёши театрально блеснул очками, кивком указывая на влажное кружево и напряжённый член.
— Уступаю право первого хода.
Ханамию дважды просить не пришлось, сидя на краю постели, он подался вперёд, через узор слизывая солоноватую смазку. Хара охнул и закусил нижнюю губу, положив ладонь на затылок Имаёши. Тот, щекоча ногтями и цепко поддевая край белья, потянул его вниз. По чулкам оно соскользнуло неуловимо легко, и Хара переступил, гулко стуча каблуками. Член качнулся перед носом Ханамии, и тот нетерпеливо обхватил головку губами, скользнул ими по стволу, беря почти до основания.
— Не жадничай, — рассмеялся Имаёши и положил ладонь на его бедро.
Ханамия с влажным причмокиванием выпустил член изо рта, но в следующий момент Имаёши уже целовал его поверх, а потом они оба принялись за дело. Сталкиваясь языками на головке, они разве что не соревновались за возможность заглотить. И снова переключались друг на друга.
В общем-то, Хара рассчитывал в этот раз быть звездой вечеринки, но эти двое тоже могли устроить высококлассное шоу.
В конце концов, кто-то из них сдвинулся, ловко разворачивая и роняя его на покрывало, а второй подтянул к себе.
Хара приподнялся на локтях, желая вытребовать у Ханамии поцелуй. Ко всеобщему удивлению, тот в постели был щедр, как падишах. Имаёши нежно и влажно коснулся губами щиколотку Хары через чулки, развёл колени, гладя ноги от них и до набоек на каблуках.
Корсаж чуть съехал, и Ханамия расстегнул верхние крючки, чтобы коротко царапнуть и сжать пальцами соски. Склонился и широко лизнул, ощущая, как под языком они твердеют. Он отвлёкся всего на пару секунд — достать из-под подушек и бросить Имаёши тюбик смазки.
Тот грел его в руках, любуясь тем, как Хара беспорядочно мнёт покрывало и мелко, нетерпеливо вскидывает бёдра.
Щёлкнул колпачок, Имаёши позволил густой, плотной смазке растечься по пальцам и подался вперёд, легко касаясь ими входа. Мягко надавил, погружая сразу два — по свежим следам. Хара застонал в рот Ханамии, подаваясь навстречу, и Имаёши успокаивающе погладил его живот, задевая головку и задумчиво хмыкая. Потом обхватил член кулаком и резко, размашисто провёл по всей длине.
Новый стон был ещё громче, и Ханамия вторил ему. Он выпрямился и пересел чуть ближе. Хара приподнялся на локтях и призывно открыл припухшие покрасневшие губы, не двигаясь навстречу, впрочем, так что Ханамии на коленях пришлось встать, чтобы толкнуться в жаркий жадный рот.
Имаёши вынул пальцы, провёл ладонью по своему члену, нанося смазку. Сдвинулся вперёд, подхватывая Хару под бёдра и поднимая его задницу повыше. Направил себя рукой, толкнулся на пробу — и рывком вошёл до конца.
Все они действительно давно разобрались, что им больше всего нравится проделывать друг с другом.
Хара всхрипнул, тут же ещё плотнее сжимая губы на члене Ханамии, а Имаёши почти без паузы начал двигаться. Темп они поймали быстро, привычно, Ханамия запустил пальцы в светлые волосы, дёргая пряди, ловя вибрацию горла с каждым коротким глухим стоном. Имаёши впивался ногтями в нежную кожу над кружевом чулок.
Хотелось дёрнуть корсаж, вырывая крючки вместе с клочками кружева, но Хара не обрадовался бы, лишившись любимого реквизита. И это тоже было своеобразным правилом игры. Так что всё, что оставалось — толкаться глубже в жаркую, чуть бархатистую тесноту, сжимать напряжённые бёдра, тянуть к себе, тянуться навстречу. И отбрасывать руки Хары от его же члена, чтобы потом, когда терпение станет невыносимым для всех — сжать жёстко, но осторожно, огладить головку пальцем, нервно двинуть запястьем. Почувствовать, как Хара сжимается сам. Услышать, как стон Ханамии переходит в короткий вскрик и им же обрывается.
Позже, переводя дух, они лежали на постели втроём. Ханамия лениво расстёгивал корсаж Хары до конца, Имаёши ласково стягивал с него туфли и педантично скатывал чулки.
Слипшаяся чёлка Хары не скрывала глаз, и взгляд его прояснялся медленно, будто он пытался очнуться ото сна, но чувствовал себя слишком безопасно для быстрого пробуждения. Ханамия бросил беглый взгляд на синяки и царапины на бёдрах:
— И что прикажешь с эти делать?
— Я тебя умоляю, Ханамия. Работник сцены разберётся с этим без твоей помощи. Кроме того, — он очертил кончиком пальца наливающийся цветом кровоподтёк ближе к внутренней стороне, — признай, что тебе нравится.
Хара приоткрыл глаза.
Ему-то точно нравилось абсолютно всё.
@темы: Другое место, Фанфик, The Rainbow World. Другие миры, День службы занятости, Kirisaki Daiichi Team, Профессии
-
-
17.05.2016 в 19:59– Интертекст.
– Гипертекст.
– Гиперзло.
-
-
17.05.2016 в 22:07-
-
18.05.2016 в 13:43-
-
19.05.2016 в 00:31-
-
19.05.2016 в 00:49Очень понравилось!
И хочется продолжения. И про этих двоих, и про выпечку, и вообще...
С наилучшими пожеланиями
Как я хохотала! Это великолепно!
– Убью! Выпотрошу, залью шоколадом и пошлю Акаши!
– Так он еще не в больнице…
– Да он сам себе психиатрическая клиника, – остывал Фурухаши. – Можно так и оставить.
Codeine scene
все здесь знали, кому и что нравится больше всего.
Спасибо!
-
-
21.05.2016 в 00:00Fate-chan, ну да, а то что все время членовредительством, можно же и тортиками...
Altie, мы не сговаривались, надо сказать!
Soleillo, смех продлевает жизнь
автор С наилучшими пожеланиями
-
-
31.05.2016 в 19:06бесподобная история, очередной раз не могу сказать, что понравилось больше) и "...они завоюют Токио, а потом подомнут под себя всю Японию", и семь баллов по шкале Ямазаки, и ...вообще все) весь текст - просто потрясающе, спасибо огромное!
С наилучшими пожеланиями
не менее потрясающая история про тортики, шарфики...ах, просто разрыв шаблона
отдельно спасибо за торт с голубым кремом для Аомине - можно я это буду трактовать, как душа хочет?)
спасибо, это чудесная история!
Codeine scene
горячие японские парни...что тут скажешь... просто горячие японские парни
смотреть и смотретьчитать и читать)спасибо большое!
-
-
31.05.2016 в 19:37автор Codeine scene
-
-
03.06.2016 в 23:29-
-
04.06.2016 в 01:30-
-
04.06.2016 в 11:23-
-
04.06.2016 в 11:23