Автор: Kirisaki Daiichi Team
Бета: Kirisaki Daiichi Team
Сеттинг: День правила 34 - Соулмейт!АУ
Размер: 7851 слово
Пейринг/Персонажи: Сето Кентаро/Сакурай Рё, Имаёши Шоичи/Сакурай Рё (односторонний), Имаёши Шоичи/Ханамия Макото (фоновый), Аомине Дайки/Куроко Тецуя (упоминается)
Категория: слэш
Жанр: романс, ангст
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Закон предписывал в первую очередь вступить в связь с искусственным интеллектом — киреем.
Примечание/Предупреждения: футуристическая АУ
Сакураю исполнилось восемнадцать, и ничего кроме суеты это ему не сулило. Закон предписывал в первую очередь вступить в связь с искусственным интеллектом — киреем. На это отводилось шесть дней, не очень-то много, и Сакурай надеялся, что проблем не возникнет. Он слышал истории о том, как люди, бывало, выбирали не то, не «свой» кирей, и мучились от этого, даже если все же удавалось установить связь. Как выбрать «свой», «тот самый», как говорили в новостях, он не имел ни малейшего понятия.Киреи — К-rei, «кибердуши» — помещались в предметы, чаще всего в сложную технику, и Сакураю нужен был мотоцикл. С первого года старшей школы он, как и полагалось, нашел себе работу — устроился в гараж одной довольно известной в Токио команды байкеров. Все время обучения он значился механиком, хотя чаще занимался росписью корпусов. Капитан команды, Имаёши Шоичи, сочетал в себе любовь к частой смене имиджа и тотальную неспособность провести ровную линию. Помимо росписи машины требовали постоянного ухода и обслуживания, поэтому Сакураю всегда было чем заняться. Он с нетерпением ждал совершеннолетия, после которого смог бы официально вступить в команду и не только чинить, но и ездить. Все профориентационные тесты сулили ему карьеру выдающегося гонщика.
Каждый мотоцикл в гараже Тоо был киреем кого-то из команды, и Сакураю, чтобы участвовать в гонках, нужен был свой. «Занятие вашей жизни и ваш спутник должны быть неразрывно связаны», — базовое правило выбора кирея.
Сакураю не терпелось скорее покончить с поисками — они казались скучной формальностью, вроде оформления документов, подтверждающих совершеннолетие — и приступить к настоящим тренировкам. Вступить наконец в команду и начать ездить, а не только бесконечно ковыряться в чужих двигателях и расписывать чужие баки.
Но мотоциклы-киреи были довольно популярны, и искать «свой» можно было бесконечно: они продавались на каждом углу. Сакурай немного завидовал Аомине, которому ничего искать не пришлось. Он был связан со своим киреем еще лет с двенадцати: случайно зашел в салон, просто поглазеть, и так же случайно установил связь. Киреи в салонах обычно стоят отключенными, но Куроко Тецую отключить, видимо, забыли. Вышел Аомине уже не один.
Закон не запрещал вступать в связь до совершеннолетия, но это было не принято. Так никто не делал. Негласное правило, из тех, на которые Аомине виртуозно плевал.
Сакурай плевать на правила не умел, да и встретить «тот самый» кирей включенным можно было, наверное, лишь божественным промыслом. Сакурай не верил в божественное в отношении себя, поэтому ему нужны были конкретные рекомендации. Имаёши великодушно переслал ему адрес салона, в котором нашел свой кирей.
— Он у меня тот еще засранец, конечно, — говорил Имаёши, любовно поглаживая сиденье, — но очень хорош, ты и сам видел.
— Как будто вам был бы интересен кто-то добрый и покладистый, семпай, извините, — Сакураю стало грустно и горько.
Ханамия Макото был самым вредным и капризным байком из всех, с кем Сакураю приходилось работать. Судя по тому, как он вел себя на дороге во время заезда, только высшие силы и лично Имаёши Шоичи удерживали его от того, чтобы перекалечить всех соперников сразу после старта. Рассказывали, что в первый год, когда Имаёши еще не до конца приручил его, Ханамия изувечил гонщика соперников настолько, что тот не просто ездить — ходить не мог. И все же Имаёши нежно гладил черное кожаное сиденье и сам каждый день старательно полировал весь корпус до морозного блеска.
— Ты прав, — Имаёши мягко улыбнулся, будто видел Сакурая насквозь. — Не знаю, осталась ли у них еще эта серия, но очень рекомендую поискать. Серия Кирисаки Дайичи, запиши. Тебе тоже не нужен кто-то добрый, Рё.
***
Время поджимало, и Сакурай сразу направился в указанный салон. Из головы никак не шла фраза Имаёши «тебе тоже не нужен кто-то добрый». Хуже всего, что это была правда.
Казалось бы, знать такие вещи Имаёши полагалось по должности. Он был капитаном команды, и хорошим капитаном. Много времени уделял Сакураю, его обучению, рассчитывая, что тот присоединится к гонкам, как только станет совершеннолетним. Ничего необычного, да, но для Сакурая фраза Имаёши прозвучала так, будто он не просто знает, что ему «не нужен кто-то добрый», а знает точно, какой именно «не добрый» нужен. Знает — и издевается.
Сакураю нужен был Имаёши.
А у Имаёши был его Ханамия. Романтические отношения между людьми в обществе не порицались, они просто были смехотворны: редкие сексуальные контакты существовали для очевидного размножения, а все остальное люди получали от кирея. Ни одному взрослому — и, значит, имеющему кирей — человеку и в голову не могло прийти вступить в связь с себе подобным иначе как ради рождения детей.
Сакурай не раз замечал, что Имаёши не отходит далеко от Ханамии, постоянно к нему прикасается, невзначай, будто даже неосознанно гладит его кончиками пальцев. Часто по его лицу бродила довольная острая усмешка без всякой видимой причины. Сакурай хотел бы, чтобы Имаёши так смотрел на него, но все эти улыбки и взгляды безраздельно принадлежали Ханамии, и это злило до дрожи в руках. Так вели себя все — все больше существовали где-то внутри, под поверхностью реальности, — но на остальных Сакураю было плевать.
Назло Имаёши и самому себе Сакурай не пошел спрашивать про Кирисаки Дайичи. Да и какой был шанс, что ограниченную серию известного мастера за столько лет не распродали? Он бессмысленно бродил между рядами мотоциклов. Сакурай отлично разбирался в механике, но совершенно не представлял, что нужно лично ему. Вокруг были мотоциклы любых цветов и размеров, расписные и однотонные, большие и, наоборот, компактные. Спустя полчаса шатаний все это разнообразие смешалось в сверкающую цветастую кашу. Хотелось передохнуть, прочистить глаза — нужен был какой-то аналог кофейных зерен в магазине парфюмерии. И почему люди додумались до искусственного интеллекта высочайшего уровня, а до подобной мелочи — нет?
Сакурай уже собирался выйти из салона на улицу, как вдруг его взгляд приковал совсем неяркий мотоцикл. Он выглядел так, будто на него накинули обесцвечивающий фильтр. Не заметить его было очень просто, но ровно до тех пор, пока не начинали болеть глаза от пестроты всего остального.
Это был красивый чоппер, с вилкой чуть ли не длиннее самого Сакурая. Никаких рисунков, хотя расписывать бак было принято. Глянцево-черные детали перемежались холодным блеском хромированных труб, двигателя и вилки.
Сакурай не мог отвести взгляд. Глаза действительно отдыхали. В чоппере будто бы воплотились все представления Сакурая о красоте и гармоничности. Он ежедневно расписывал чужие машины, но сам больше всего любил простоту и черно-белую графику. На досуге он рисовал мангу, и не было ничего приятнее, чем листать черно-белые страницы, среди которых лишь изредка попадались цветные вклейки.
Сакурай подошел ближе. На руле висела бирка — дорогая тисненая бумага, зеленая атласная лента, строгий дизайн. Обычно салон предоставлял информацию на экранах, но для особенных моделей мастера делали бирки.
«Ограниченная серия "Кирисаки Дайичи"
Сето Кентаро
Уникальный номер: 5»
Пока Сакурай тупо вертел бирку в руках, стараясь не думать о божьем промысле и Имаёши, который никак не мог знать таких вещей заранее — или мог? — подоспел консультант.
— Давайте я вам о нем расскажу?
— Да, пожалуйста. — А что еще остается?
— Это последняя модель из серии «Кирисаки Дайичи». Остальных у нас уже давно нет, но этот ждал именно вас! — выпалил консультант с восторгом. Выглядело так, будто он действительно верил в то, о чем говорил.
«Вера — это очень важно для человека, который торгует искусственными душами», — ласково сказал Имаёши, накрепко засевший где-то в голове Сакурая.
— А почему он остался? — не то чтобы Сакурая это действительно волновало. Но вопрос был логичным. Должен же он что-то спросить перед тем, как выбрать своего «спутника».
— Так ведь он чоппер. Это сейчас не слишком модно. Вы же видели современные модели, едва ли они похожи на то, что принято называть чоппером. А здесь — классика. Длинная хромированная вилка, бак в форме капли. Вы видели, какой двигатель? — теперь Сакурай действительно верил ему. Восхищение, сочившееся из слов консультанта, едва ли можно было подделать.
— А кирей? Тут нет никаких данных о нем, кроме имени, — Сакурай показал на бирку, — извините.
— Мастер о нем ничего не сообщил, — консультант немного смутился. — Мастер передал нам всю серию с минимумом информации. Про остальных тоже ничего не было известно — только имена, номера и самые обычные технические характеристики. Этот обладает высоким показателем интеллекта и максимально возможным объемом памяти. Он довольно своенравен, по словам мастера. Но она так сказал про всех пятерых. Больше мы ничего не знаем, увы.
— Ничего страшного. А можно на него сесть? — Сакурай уже все решил, но в голове крутилось беспокойство: слишком все гладко, просто, быстро, слишком идеально. Если б не наводка Имаёши, он был бы, наверное, спокойнее. А так все смахивало на какой-то очередной гениальный план. И то, что этот Сето Кентаро приходился в каком-то смысле родственником Ханамии Макото… Это было неприятно.
— Да, конечно, пока он отключен, садиться на него безопасно, случайной установки связи быть не может.
Сиденье оказалось жестким, но удобным. У других мотоциклов производители всячески старались увеличить сиденье, украсить, сделать мягче. Здесь же явно ничего такого сделать не пытались. Это было просто сиденье — жесткое, узкое, не выходящее за корпус, полностью в рамках общего дизайна. Ничего лишнего, но все необходимое.
— Ну как вам? — у консультанта горели глаза, будто бы продать Сето Сакураю было его мечтой с самого детства. Очень заразительно.
— Приготовьте бумаги, я выбрал, — это все было так неожиданно и так чрезмерно просто, что Сакурай запоздало сообразил: он разговаривает грубо и некрасиво. — Извините, спасибо, подготовьте его к подключению, пожалуйста. Извините.
Он поклонился, заметив, как по лицу консультанта скользит сначала радость, а потом удивление от такого количества извинений в одной фразе. Это было довольно забавно.
Сакурая извинения успокаивали. Они были удобной и надежной стеной. Вежливость и готовность признать свою ошибку отлично защищали от любой неприятности в обществе. Это вошло в привычку, и Сакурай уже давно извинялся, совершенно не думая, за что. Всегда проще извиниться, чем разбираться. Проще, если это не касается чего-то действительно важного. А важного в жизни Сакурая было не так уж много. Работа, рисование, Имаёши. За Имаёши Сакурай не извинялся даже перед самим собой.
***
Для установки связи Сакурая отвели в отдельное помещение на другом конце салона. Длинный белый коридор с одинаковыми дверьми — комнаты для покупателей. Сето доставили на парящей платформе.
Сакурай подписал договор, оставил данные своего счета. Сето оказался очень и очень дорогим, но семья Сакурая выделила ему часть денег, еще когда он поступил в старшую школу и выбрал, чем будет заниматься. Родители познакомились с Имаёши, который умел производить нужное впечатление. Он пообещал позаботиться о Сакурае, и сразу же после встречи с ним родители перечислили сумму, достаточную для покупки неплохого мотоцикла. На Сето этого не хватило бы, но Сакурай вдобавок откладывал деньги с каждой зарплаты, мечтая купить себе нечто идеальное — раз уж кирея принято называть спутником жизни. Не то чтобы он в это верил. Просто делал, что мог.
Семпай же нашел себе Ханамию. Значит, и Сакурай может и должен. Может, повезет, и кирей окажется похожим на Имаёши?
Для первой установки связи нужно было подключить провода к чипу в шейном позвонке. Разрешалось задействовать и беспроводное соединение, но так было проще и быстрее.
— Удачи, Сакурай-сан! — консультант закончил с подключением и поспешил уйти.
Удача. «Удача очень не помешает».
По телу колко прошелся разряд, под опущенными веками сверкнуло, а потом стало совсем темно — яркий свет комнаты не просачивался сквозь ресницы. Сакурай читал инструкции и рассказы о первом «погружении», но чувствовать все на себе было совсем по-другому. Ему казалось, что он падает в пустоту, но ощущения двоились — он одновременно чувствовал под собой жесткое сиденье мотоцикла, рельефные рукояти руля под ладонями.
Падение быстро завершилось мягким ударом ступней о поверхность. Тьма вокруг превращалась в помещение: из цифровой пустоты появлялись пол и стены, у одной сразу же возник огромный, обитый плюшем диван, рядом с ним книжный шкаф. Книги в шкафу выглядели как настоящие — те, изначальные, из бумаги, с тиснеными корешками и обложками. Таких сейчас почти не осталось. Сразу же захотелось взять одну, провести пальцами по обложке, по выпуклому названию, прочесть его подушечками, закрыв глаза. Почему-то даже в голову не приходило, что все вокруг — не настоящее, а лишь порождение его сознания.
У другой стены простроился кухонный уголок: полки, заполненные одинаковыми крохотными чашечками, небольшой холодильник, огромная кофемашина, тоже какая-то винтажная. Откуда такое могло взяться в у него сознании, Сакурай не имел ни малейшего представления. Кофе он не любил, ему всегда куда больше нравился зеленый чай.
Последним в помещении появился человек. Очень высокий и совершенно голый. Он начался снизу, с худых костлявых ступней, и медленно простраивался вверх, будто полоса загрузки. Сакурай зачарованно провожал ее взглядом, не в силах отвернуться, даже когда прорисовывалась область паха. К моменту появления лица — сухого и спокойного — у Сакурая горели щеки и уши. Как только загрузка завершилась, человек сонно моргнул, чуть встряхнул головой, будто прогоняя дрему, и шагнул к Сакураю, протягивая руку:
— Сето Кентаро.
— Сакурай Ре.
Рукопожатие вышло сильным. Сакурай собирался поздороваться как следовало — поклониться, но этому Сето явно было плевать. Как, впрочем, и на собственную наготу.
— Добро пожаловать, Сакурай, — Сето махнул рукой, обводя комнату. На вежливые обращения ему было плевать тоже. Сакурая это почему-то разозлило.
— Спасибо, Сето-сан, — он все же поклонился.
Сето поморщился. Лицо его сразу стало злым.
— Я твоя душа, Сакурай, — он неприятно хмыкнул, — фамилий для начала более чем достаточно.
Сакурай захлопал глазами. Душа? В школе на уроках обществоведения объясняли, что кирей — искусственный интеллект, дополняющий человека и содержащий все знания, необходимые во взрослой жизни. Увеличение жизненного пространства за счет подключаемого виртуального, безотказная память, моментальные расчеты и точные прогнозы — все то, на что живой мозг способен не был. А также достойный собеседник, личный психоаналитик, тысяча полезных функций в одном устройстве.
Разумеется, вокруг киреев навертели массу романтической чуши: душа или половинка души, идеальный спутник жизни… Но у Сакурая объектом романтических чувств был Имаёши, который с первого взгляда показался и тем самым спутником, и душой, и чем угодно еще, лишь бы не только начальником и капитаном.
А теперь вдруг сам кирей, цифровое псевдосущество, говорит про душу!
Сакурай окинул Сето взглядом. Тот так и стоял, не шевелясь, будто дожидаясь какой-то реакции на свое заявление. Он был худым, очень высоким, широкоплечим, спортивно сложенным — на вкус Сакурая, очень по-японски красивым. Сонно прикрытые глаза вдруг напомнили вечный прищур Имаёши.
— Не веришь в души, да? — Сето устало вздохнул, а увидев удивленный взгляд Сакурая, пояснил: — Чтобы я тебя не услышал, нужно учиться думать очень тихо.
— Извините, — вдруг стало стыдно, и извинение, слетевшее с губ автоматически, было вполне искренним.
— Как я выгляжу, Сакурай? — Сето немного отошел, раскинув руки, приглашая себя осмотреть.
«Идеально», — Сакурай точно думал слишком громко.
— Да, так и должно быть. Я выгляжу так, как ты даже не мечтал никогда.
— Но… — они с Имаёши были явно неуловимо похожи, не как родственники, но как подобные друг другу, — а как же очки? — Сакураю действительно всегда нравились очки: блеск стекол и беззащитность одновременно с защищенностью.
— Не нужны тебе очки. — Сето лениво потянулся и разлохматил челку, до этого зачесанную назад, — а снаружи я как?
Впервые он казался искренне заинтересованным.
— А ты не знаешь?
— Это, пожалуй, единственное, чего я не знаю.
— Очень красиво, — перед глазами встала картинка чоппера, и на душе у Сакурая сразу потеплело.
— Вот видишь. Вас там в школе разве не учили? Души — идеальные спутники. Идеальные лично для каждого.
— Вы подстраиваетесь под желания? — что-то такое Сакурай о киреях слышал. С другой стороны, сейчас под нужды владельцев не подстраивались разве что совсем архаичные программы.
Сето хрипло засмеялся:
— Мы посланники богов, что ты, книжки не читал, — он продолжал тихо посмеиваться, — мы созданы друг для друга. Союз, заключенный на небесах, половинки души, ни один не может существовать без другого, что там еще…
— Ты и сам в это не веришь, — это как-то неожиданно расстраивало.
— Вера не нужна, когда есть знание, — отрезал Сето.
Предполагалось, что кирей человеку нужен в первую очередь для получения знаний. Однако сейчас явно был не тот случай.
Сакурай еще раз оглядел Сето. Тот выглядел абсолютно как человек — со смуглой кожей, россыпью родинок на плечах и бедрах, темными жесткими волосками на ногах, руках, животе, в паху. Лишь слабое мерцание в серых глазах выдавало его нечеловеческое происхождение. Глядя на него, сложно было удержать в голове мысль, что он всего лишь машина — мотоцикл, который Сакурай только что купил, а не живой человек.
Сето еще раз тягуче потянулся и пошел к кофемашине, потеряв к Сакураю всякий интерес. Под его левой лопаткой белел крупный шрам в форме цифры «пять», будто бы кто-то выжег там клеймо — как это делали в доисторическом прошлом. Сакураю сразу же захотелось провести по шраму пальцем, почувствовать, какой он на ощупь. Руки даже зачесались, и он незаметно потер их. Наверное, побочные эффекты установки связи. В учебниках говорилось, что физический контакт, особенно при первой встрече, очень полезен.
— Шрам навсегда связывает меня с этим телом, — пояснил Сето, закончив молоть кофе, — фактически он означает мою принадлежность тебе. Хочешь потрогать?
Вообще-то это походило на утверждение куда больше, чем на вопрос.
— У меня тоже появится шрам? — не то чтобы Сакурай беспокоился об эстетической стороне дела, но боли не хотелось.
— Нет, ты же человек.
— Но это же нечестно, — руки так и зудели, и он уже невольно сделал пару шагов в сторону Сето.
— Почему же. Зато ты не сможешь прекратить связь. Я могу, а ты — нет. Никуда от меня не сбежишь, я всегда буду тут, — Сето резко вскинул руку и указал Сакураю в лоб. На секунду Сакураю показалось, что он на мушке. Сето быстро опустил руку и вернулся к кофе. — Впрочем, я без тебя просто сдохну в течение суток. Сомневаюсь, что боги припасли перерождение для таких, как я.
— Вы… ты не мог бы одеться? — вопрос вылетел раньше, чем Сакурай успел подумать. — Извини.
Шрамы, связь, от которой не сбежишь, все это пугало. Никто никогда не говорил — ни в школе, ни в новостях, ни родители или знакомые, — что все настолько серьезно. Идея идеального спутника преподносилась как величайшее достижение и ценный дар, она шла тонкой нитью через все бытие, но нить была серой, неприметной. Никогда не делали упор на том, что от этого не избавиться. Никогда не упоминали, что если все же сбежать, то душа погибнет. Добровольно. Очень по-японски, конечно же.
— А, это, — Сето хмыкнул и как-то хищно облизнулся. Так же, как до этого и он сам, вырастая снизу вверх, на нем появились серые штаны. — Так достаточно?
— Да, спасибо, — футболка тоже не помешала бы, но она скрыла бы шрам. Сакурай так и не решился коснуться, но хотел видеть.
— Не люблю одежду, — любезно сообщил Сето.
Сакурай сразу почувствовал себя виноватым. И так же мгновенно понял, что чувство вины вызвали у него намеренно. Имаёши регулярно делал то же самое, и в какой-то мере у Сакурая выработался иммунитет — по крайней мере, он сознавал, что им манипулируют. Хотя извиниться все равно хотелось.
— Мы закончили? Хочу спать. — Сето отхлебнул кофе и скривился.
— Невкусно? — как можно пить кофе, который одним запахом мертвого поднимет, и хотеть спать?
— Ненастоящий. Тут же все ненастоящее. Остальное без разницы, но вот кофе… — он болезненно поморщился.
— Я…
— Ничем мне пока что не поможешь. Разбуди, как понадоблюсь, — Сето плавно наклонился и быстро прижался губами ко лбу Сакурая.
В глазах резко потемнело, а ноги будто оторвались от поверхности. Сакурай снова падал и снова в падении чувствовал, что неподвижно сидит на чоппере. Белая комната для установки связи простраивалась перед глазами так же, как и до этого — комната Сето. Будто разницы между реальностью и тем пространством неизвестно где не было никакой.
***
Хотелось поскорее отправиться в гараж — официально вступить в команду, возможно, сразу же получить расписание тренировок. Хотелось увидеться с Имаёши, показать ему Сето, увидеть хоть какую-то реакцию. На то, какой Сето, на то, что Сакурай все же нашел Кирисаки Дайичи, несмотря на очевидную сложность.
Сето спал, как и обещал. В голове Сакурая царила первозданная тишина, мысли ворочались неохотно. Раньше это казалось нормальной усталостью. Теперь ощущалось неприятной пустотой, ущербностью. Как-то он повредил руку, и врач сделал местный наркоз: рука была на месте, но отчетливо чувствовалось ее отсутствие. Сейчас творилось что-то похожее, только прямо в голове, и оттого было страшнее.
Как разбудить Сето, ни в каких инструкциях и руководствах не говорилось. Сакурай попробовал завести двигатель, постарался думать как можно громче — ничего не помогало. Мотоцикл не заводился, Сето молчал, пустота раскинулась в голове, тихо и болезненно ныла в висках. Сакурай знал, что первый контакт после установки связи может быть сложным — к примеру, Ханамия попросту сбросил с себя Имаёши, разбив ему очки, — но он не ожидал, что проблема окажется в невозможности самого контакта.
Единственное, что Сакурай узнал о Сето из их небольшого разговора — что Сето не любит одежду и любит кофе. Еще Сето, очевидно, очень любил спать и подходил к этому занятию профессионально.
Многие киреи-мотоциклы в гараже не воспринимали обычное энергетическое топливо и ездили каждый на чем-то своем. В бак Ханамии Имаёши перед заездами пропихивал кусочки премерзкого стопроцентного шоколада — и ничто другое Ханамия не воспринимал. Сакурай решил попробовать напоить Сето кофе.
Никакого кофе в доме не было, поэтому пришлось сбегать в ближайший магазин. Консультант в ответ на просьбу посоветовать что-нибудь предложил самую дорогую пачку из представленных, но Сакураю ничего не оставалось: сам бы он точно выбрал худшее из возможного.
Кофе был растворимый: готовить молотый Сакурай бы просто не решился. Стоило залить в бак несколько капель, пустота в голове с тихим шипением начала улетучиваться, разбегаться по углам, как тени в комнате, когда включают свет. Ощущение чужого присутствия тепло надавило на макушку, будто на нее положили ладонь. Сакурай продолжал аккуратно заливать кофе в бак, но очень хотелось замереть, закрыть глаза и провалиться в это странное уютное ощущение не-одиночества и тишины, наполненной каким-то смыслом.
— Не умеешь ты кофе выбирать, — доверительно сообщил Сето откуда-то изнутри этой тишины.
— Извини, — Сакурай поймал себя на том, что виновато опускает глаза. Интересно, а Сето видит его вообще?
— Научишься, — Сето немного помолчал, будто бы делая глоток, — поехали?
— Ты знаешь, куда? — где-то среди бумажек было руководство по подключению проводов к чипам для передачи информации. Сакурай так и не понял, чем ограничиваются знания кирея и где все-таки он физически находится. Голос Сето слышался не изнутри головы, а откуда-то еще.
— Все, что есть в твоей голове, есть у меня, садись уже, — судя по голосу, Сето скучал. Голос его был сухим, ровным и немного сонным.
Езда на мотоцикле-кирее оказалась совсем не такой, как на обычном. Стоило Сакураю сесть за руль, перед глазами появилась россыпь экранов, датчиков и счетчиков. Температура воздуха, давление, скорость движения, названия предметов и улиц, ближайшие кафе — почему именно кафе? — какие-то рекомендации.
Сето устало вздохнул, как человек, не спавший несколько суток и очень скорбящий об этом.
— Половину надо отключить, закрой глаза.
— Сето, кафе? — Сакурай послушно закрыл глаза, уже уставшие от беспорядочного мельтешения данных.
— Уберу, как только запомню адреса.
Сакурай кожей почувствовал, как Сето пожимает плечами. Он все еще был бестелесным, все еще был мотоциклом, но его человеческое тело ощущалось мягким теплом, и когда Сето двигался — наклонял голову, показывал что-то руками, — Сакурай отчетливо чувствовал это.
— Поехали. Покажешь мне этого Имаёши, — последнее Сето произнес очень недобро. Сакурай впервые слышал в его сухом голосе столько эмоций.
Пока они ехали, Сето тихо объяснял, как им управлять, как привыкнуть к датчикам, когда крутить руль, а когда вообще лучше убрать с него руки. Дорога — через весь город — для Сакурая пролетела в один миг. Он провалился в странное тепло и слушал инструкции Сето, стараясь хоть что-нибудь запомнить. Казалось, что Сето сам сидит на мотоцикле позади Сакурая и рассказывает ему все на ухо. В какой-то момент Сакураю даже почудилось, что по мочке уха щекотно мажут чужие губы. От этого по всему телу пробежались мурашки, собравшись где-то на загривке.
Когда они добрались, в гараже был один Имаёши, остальные уже разъехались по домам. Имаёши явно о чем-то беседовал с киреем: на лице его была до боли знакомая Сакураю мечтательная усмешка. Он сидел на стуле перед Ханамией и гладил пальцами раму переднего колеса.
— Извините, семпай, — у Сакурая было отчетливое ощущение, что он прерывает что-то совсем интимное, что-то, чего ему не следовало видеть.
— А, Сакурай, привет, — Имаёши встряхнул головой, будто прогоняя дрему, и лицо его сразу разгладилось, сменив едкую красивую улыбку на вежливое безразличие, — что, нашел своего суженого?
— Я лучше, — меланхолично уведомил Сето и отвернулся.
— Кирисаки Дайичи, семпай, я нашел, — Сакурай протянул Имаёши бирку от Сето. Его разбирала бесконтрольная, глупая гордость. Это даже злило, но очень уж хотелось услышать похвалу от Имаёши. Ведь каков был шанс найти…
— О, да, Ханамия мне уже сказал, — Имаёши провел пальцами по рулю, — они чувствуют друг друга, ты же знаешь?
— Нет, не знал, извините, — Сакурай чувствовал, как щеки пылают от злости, и склонил голову, чтобы как-то это скрыть. Ни слова одобрения, ни капли даже притворного интереса, вот как? Здорово! Просто замечательно!
Сето погладил его по голове и сжал мочки ушей между пальцами. Удушливая злоба отступила, будто утекая ему в ладони. Сакураю захотелось поблагодарить его, взять за руку, ткнуться лбом в плечо — обязательно прикоснуться. Невозможность это сделать была странна, никак не получалось ее осознать до конца, понять.
— Не хочешь дать им поболтать? Ханамия говорит, они давние друзья.
— Поболтать? Как? — Сакурай принялся судорожно вспоминать, что было написано в инструкции. Наверное, нужны какие-то провода, чтобы их подключить друг к другу.
Сето молчал, казалось, опять отвернулся, хоть и был совсем близко.
— И этого не знаешь? — Имаёши жалостливо улыбнулся, — Проекции. Спроси у своего Сето. Не я такие вещи должен объяснять.
— Спрошу, спасибо, извините, — хотелось выпалить еще сотню извинений, лишь бы как-то закрыться от этого взгляда.
— Завтра устроим пробный заезд, посмотришь, как это бывает. Мы поедем с вами.
Имаёши выделил голосом множественное число, хотя раньше никогда не объединял себя с Ханамией таким образом. Будто бы теперь Сакурай был способен понять.
— Спасибо, буду ждать, семпай, — он поклонился. Сето мягко подтолкнул его к чопперу.
— Поехали, я все объясню.
— До завтра, Сакурай, — Имаёши помахал рукой, выражение его лица снова стало немного отсутствующим, — и наши поздравления.
Сакурай никогда не видел, как выглядит Ханамия-человек, но почему-то очень живо вообразил, как он кривит лицо от этих поздравлений. Сложно было поверить, что у Ханамии мог быть друг, и в искренность тоже верилось с трудом. Сакурай вдруг понял, что человеческий облик Ханамии понемногу прорисовывается в воображении, будто бы туда медленно поступает новая информация.
— Это ты? Ты знаешь, как он выглядит? — он старался громко думать, но не произносить слова ртом — это неожиданно оказалось непросто.
— Мы же друзья. Я очень давно знаю Ханамию, — в голосе Сето слышалась терпкая теплота, какая бывает, когда говорят о неприятном, но очень родном человеке.
Они ехали домой, и Сето утянул Сакурая куда-то в глубину, в пространство между реальностью и той комнатой, где они познакомились. Уютная тишина, казалась, клубилась плотным туманом, а голос Сето убаюкивал размеренными интонациями. Он рассказывал, что проекцию умеют делать все, и это на самом деле просто. Нужно только по-настоящему наладить связь.
— Ты должен выкинуть своего Имаёши из головы, — добавил он неожиданно жестко, — это самая настоящая глупость.
— Да что ты в этом понимаешь? — весь уют и дрему как рукой сняло, Сакурай так рассердился, что забыл о вежливости, которая обычно пропитывала все его слова и даже мысли.
— Побольше твоего, — зло ответил Сето, — не выбросишь, и ничего не получится. Ты ему не нужен, у него Ханамия есть. А у тебя есть я.
Сето ревновал, и это было очень хорошо слышно, но согласиться просто так Сакурай никак не мог. Они были знакомы меньше суток — как он мог бы отказаться от всего вот так быстро? Конечно, единение душ — Сакурай его даже чувствовал. Быть может, не единение, но какое-то еще новое и незнакомое ощущение полноценности. При том, что он никогда не думал, что ему чего-то не хватает, это было странно.
— С помощью проекции, — Сето продолжил объяснения, голос его снова был абсолютно ровным, — я смогу появиться в твоей реальности. Полностью, понимаешь?
— Физически? — Сакурай даже не знал, что такое возможно.
— Да, на пару часов, у всех разный предел.
— И что нужно? — Сакурай сжал кулаки, пространство вокруг чуть слышно потрескивало, как от статического электричества, будто отвечая его настроению. — При чем тут семпай?
— Примешь меня, и все получится, — Сето замолк. Молчание его было тяжелым, ощутимым, Сакурай не решался его прервать, перебить. — Ты все правильно выбрал, и Имаёши правильно выбрал Ханамию. Прими это.
Звучало очень просто. На деле Сакурай представления не имел, что с этим делать. Ревность Сето он чувствовал остро, как свою. Она разъедала нутро и зажигала под веками огненные круги. Но и нежность Сето к себе он чувствовал тоже. Она мягко обволакивала сознание и все тело, разбавляя напряжение, все волнения, неуверенность. Даже извиняться теперь хотелось меньше. Будто появилась куда более надежная стена.
***
Наутро Сакурай проснулся таким выспавшимся, будто проспал несколько суток кряду. Сето проснулся вместе с ним, будить его не пришлось. Никогда еще Сакурай не чувствовал себя так бодро. Волнение перед первым в жизни заездом — пусть и тестовым — покалывало кончики пальцев, но не захватывало с головой. Сакурай был удивительно спокоен, будто за ночь на нем наросла броня.
В гараже его ждала вся команда, даже Аомине не спал в кои-то веки. Быстро поздравили с днем рождения и с киреем, похлопали по плечу — Вакамацу зарядил так от души, что оно неприятно заныло, — и разошлись по своим делам. Скоро начинался большой фестиваль, на котором Тоо предстояло выступать с другими известными командами. В воздухе висело предвкушение праздника и важных событий. Все готовились, урывая любую свободную минуту. Сосредоточенную тишину прерывало только утробное урчание двигателей и чьи-то тихие шаги.
— Ну что, поехали? — Имаёши единственный остался рядом.
— Да, семпай, конечно, — от волнующего ожидания покалывало ладони.
— Поедем обычным маршрутом, сейчас перешлю, — стекла очков Имаёши засветились, в них угадывались миниатюры дорожных схем. Через несколько секунд перед глазами Сакурая мелькнула увеличенная карта с отмеченным маршрутом. Сето ее перехватил, забирая из поля зрения Сакурая куда-то себе.
Маршрут был простым, единственная возможная сложность — повороты, в которые Сакураю было страшно не вписаться с непривычки. Имаёши ехал немного впереди, взяв на себя роль ведущего. Сето чутко реагировал на все движения Ханамии, сбрасывая скорость в ту же секунду, что и он. Казалось, они как-то сговорились заранее обо всем, настолько точны, даже идеальны были реакции Сето. Разговаривать было некогда.
Ветер фантомно холодил лицо, надежно закрытое шлемом, и Сакурай не помнил себя от восторга. Ощущение скорости захватило его с головой. Перед глазами мелькали экраны с цифрами, информацией о маршруте, но он не понимал ни черта — настолько невозможно было отвлечься от волшебного чувства полета. Под руками слегка вибрировал руль — надежная опора, делающая полет нестрашным. Спиной Сакурай чувствовал сидящего позади Сето, чувствовал его дыхание за ухом, теплые руки на талии, чувствовал что они — единое существо. Потоки воздуха обтачивали их со всех сторон, как вода — камень, спаивая детали между собой.
Спина Имаёши темнела впереди неизменной константой, маяком, и Сакурай впервые ощутил, что Имаёши — отдельно. Отдельно от него, от всего остального мира. Имаёши был только с Ханамией, так же обтачивался воздухом гонка за гонкой и никого к себе не подпускал ближе необходимого. И где-то внутри него присутствовал Ханамия, которого не требовалось никуда впускать — он просто был изначально.
Понимание это пришло как-то вдруг, мягко легло в голову — не резкой вспышкой озарения, а давно позабытой истиной. Так же, как Имаёши был с Ханамией, Сакурай был с Сето, и был всегда. Сето — мотоцикл, кибердуша — был частью Сакурая. Это оказалось очень просто принять — просто ощутить и поверить. На душе стало легко, Сакураю захотелось радостно закричать, расправить легкие, нарушить свистящую тишину скорости — столько в нем самом было сил, ощущения заполненности и завершенности. Сето у него за спиной тепло и мягко улыбался — Сакурай не мог видеть, но чувствовал эту улыбку каждой клеточкой своего тела, и каждой клеточкой улыбался тоже.
Маршрут подходил к концу, но Сакураю хотелось ехать и ехать, никогда не останавливаться, остаться вне времени, зависнуть. Всегда видеть перед глазами узкую спину Имаёши — Сакурай любил его, это тоже следовало принять, просто это не была та самая романтическая любовь, — всегда чувствовать ладонями рукояти руля, а спиной — сонное, но внимательное присутствие Сето. Казалось, стоит им остановиться, вернуться в гараж, в точку отправления, и это чудесное легкое понимание и принятие тоже останется в свисте воздуха, в скорости, вне времени. Целое вновь распадется на детали — до следующего заезда. Снова будет чувство неполноты, которое так мешало жить, хотя раньше, до встречи с Сето, Сакурай никогда его не ощущал.
Когда они остановились, в голове продолжал шуметь ветер, а тело было таким легким, что Сакурай, слезая с Сето, чуть не упал, опасно качнувшись к подъехавшему чуть раньше Имаёши.
— Осторожно, — сказал Сето хрипло и потянул Сакурая на себя. Он тоже напитался скоростью, и от него исходили ощутимые волны силы и довольства.
— Ну как? — Имаёши по-отечески улыбался и смотрел поверх плеча Сакурая, будто мог видеть Сето.
— Потрясающе, — просипел Сакурай, голос едва слушался. Он осторожно присел сбоку на сиденье, все еще пытаясь почувствовать тело заново.
— Результаты очень хорошие. Как я и ожидал, у нас получается неплохая спарка: они, — Имаёши показал пальцем на Ханамию и Сето, — отлично чувствуют друг друга. Готовьтесь к соревнованиям.
— К соревнованиям? — слова Имаёши доходили до Сакурая медленно, неохотно, — извините.
— Да, я беру вас в основной состав, — Имаёши широко улыбнулся, — можете идти праздновать.
Он говорил во множественном числе, как и перед заездом, только теперь это уже не царапало, а наоборот, казалось правильным, даже единственно верным.
— Сегодня у вас выходной, завтра начнете пахать, — Имаёши махнул в сторону ворот гаража.
— Спасибо, Имаёши-семпай, — Сакурай поклонился и снова пошатнулся, все еще нетвердо стоя на ногах, — До завтра!
***
Сето отвез домой Сакурая в совершенно бессознательном состоянии. Перед глазами стремительно, рывками менялись декорации: только что был гараж, а вот уже родная квартира. Между гаражом и квартирой пролегала первозданная темнота, наполненная до краев ненавязчивым присутствием Сето. Следом за квартирой вдруг появилась комната Сето: только Сакурай собрался присесть на диван в своей гостиной, как вдруг мир завертелся, исказился, и он неуклюже плюхнулся на совершенно другой диван, неизвестно где.
Сето был одет все в те же серые штаны, все так же без футболки. Он присел рядом с Сакураем, изучающе заглядывая в лицо. Внутри Сакурая до сих пор клокотал восторг от гонки, и ему казалось, что сейчас он может все, и что можно — тоже все. Он бездумно протянул руку и наконец коснулся шрама на спине Сето. Сето замер, даже грудь его перестала вздыматься дыханием, будто его всего поставило на паузу. Подушечки пальцев Сакурая обожгло, в ушах бешено шумела кровь. Под пальцами была рельефная, бугристая, как после застарелого ожога, кожа, но руку простреливало током, и ощущение было такое, будто Сакурай трогает собственное голое сердце. Спустя целую вечность Сето качнулся к нему и сухо прижался губами к щеке, потом провел губами по линии челюсти, мазнул по мочке уха. От каждого поцелуя Сакурая подбрасывало, а внутри разгорался невыносимый огонь, обжигая внутренности. Каждый поцелуй приходился будто прямо по нервам. Сакурай прикрыл глаза, но продолжал видеть Сето, тонкие веки не могли разделить их, так же как не могло разделить различие виртуала и реальности. Руку все еще жгло шрамом, но убрать ее не было никаких сил. На секунду Сакурай испугался, что на ладони отпечатается цифра «пять», но это сразу же показалось незначительным, да и почему нет?
Сето продолжал неторопливо целовать его лицо, шею так, будто сдерживался годами и наконец почувствовал, что можно. Почувствовал, что Сакурай не будет против. Связь работала в обе стороны, и у Сакурая кожа изнутри горела от желания, которое разрасталось глубоко внутри Сето и него самого. Оно было общим, и очень быстро граница между ними стерлась. Когда Сакурай прижался губами к губам Сето, перед глазами его упала белая пелена, сквозь которую был виден только Сето — его прикрытые веки, родинка на лбу, легкий румянец на скулах. Чужие губы приятно горчили, будто от кофе, и Сакурай весь подался вперед, прижимаясь к Сето ближе. Лишь бы только залезть под кожу, даже если она ненастоящая, и там остаться. Будто бы их разлучили когда-то давно и наконец позволили встретиться спустя годы.
Сето медленно, глубоко целовал Сакурая, водя языком по кромке зубов, вылизывая изнутри щеки. Сакурай проваливался в поцелуй, тянулся за ним, неумело повторял движения Сето, головокружительно сталкиваясь с ним языками. Шумные, беспорядочные впечатления от заезда вымывались из головы, шипящий, пузырящийся восторг превращался в тягучее удушливое возбуждение. Всего хотелось и всего было мало. Сето шарил руками по спине Сакурая, то ли лаская, то ли пытаясь ощутить еще лучше. Сакурай впервые в жизни чувствовал одновременно столько всего, все ощущения обострились, грудь сдавливало влюбленностью, которой он прежде не знал, руки, лицо горели, а спина плавилась от прикосновений Сето даже сквозь футболку.
Безошибочно слыша его мысли, Сето дернул футболку вверх, едва ли пытаясь не рвать. От прикосновения к голой коже под веками разошлись огненные спирали, и Сакурай застонал сквозь зубы, потому что это было почти больно. Сето провел руками еще раз, считая пальцами ребра, и прижался губами к соску, сразу же нежно прихватывая его зубами. Сакурая выгнуло, будто сломало пополам, он вцепился пальцами в спину Сето, прямо в шрам, впиваясь ногтями до боли, так, что Сето зашипел, опалив дыханием кожу. В следующий миг Сето снова прикусил сосок, а рукой накрыл неприятно упирающийся в ширинку член Сакурая и не глядя начал расстегивать штаны, задевая пальцами головку.
Сакурай задохнулся от ощущений, ослеп, замер, боясь шевельнуться, боясь, что все прекратится, боясь, что ощущений станет еще больше, и он просто не выдержит — взорвется, распадется на элементарные частицы. Сето провел пальцами от груди до его горла и мягко надавил на адамово яблоко, напоминая, что надо дышать. Сакурай уже не понимал, открыты у него глаза или нет, видел только, как Сето встает перед ним на колени между разведенных ног и дергает свои штаны вниз, высвобождая темный напряженный член. От вида блестящей багровой головки во рту сразу же пересохло, и Сакурай сухо сглотнул. Сето провел рукой по стволу пару раз, затем прислонился к Сакураю, целуя под пупком, и от этого простого нежного жеста из легких снова выбило весь воздух, и вдохнуть заново не получилось.
По члену мазнул прохладный воздух, и в следующее мгновение Сето обхватил его ладонью. Его руки были жесткими, шершавыми и очень-очень горячими, и Сакурай чуть приподнял бедра, толкнулся навстречу, бессознательно пытаясь оказаться в руках Сето целиком. Когда тот наклонился и взял в рот, Сакураю показалось, что он видит старинную фотографию с двойной экспозицией: Сето смотрит на него из-под полуопущенных век и медленно дрочит себе, и Сето накрывает его член ртом. Головку обняло нежное влажное тепло, и от контраста жестких пальцев и горячего рта Сакурая крупно затрясло. Сето плотно обнял губами ствол и двинул головой вверх-вниз.
Цифровая реальность перед глазами рассыпалась на мелкие кубики и погасла, и Сакурай кончил в кромешной темноте. Рядом было слышно дыхание Сето, и казалось, словно это дышит все пространство вокруг них. Сакурай едва чувствовал свое тело — где оно кончается и начинается темнота, где начинается Сето. Он даже не был уверен, как пошевелить рукой или ногой. Каждая клеточка тела наполнилась сладкой, ломкой истомой, а в голове было так же оглушительно тихо, как и вокруг. Через бесконечно долгое время Сакурай вдруг ощутил на себе руки Сето — все такие же горячие и шершавые. Они гладили, трогали, будто восстанавливая обратно границы его тела. Когда Сето мягко поцеловал его в губы, темнота начала расступаться, уступая место уже привычной комнате с диваном.
Сето уложил его и лег рядом, продолжая невесомо гладить по спине.
— Это… — в горле першило, но Сакураю очень хотелось заново почувствовать свой голос, — это то, чему киреи учат людей?
Сето хрипло засмеялся и мотнул головой в знак согласия.
— Теперь ты можешь делать проекцию.
— Все было ради этого? — Сакурай никак не мог привыкнуть к тому, как Сето быстро переходит к делу.
— Процесс ради процесса, — Сето облизнулся, — но результаты — это же хорошо.
— А результат… — Сакурай смущенно уставился на рот Сето, — что с моим телом у меня дома?
Сето широко провел языком по губам и улыбнулся:
— Все, что происходит здесь, происходит и там тоже. Абсолютно все.
— А… — щеки и уши горели от стыда, и несмотря на то, что между ними было минуты назад, Сакурай никак не мог задать вопрос.
— Закон сохранения никто не отменял, придется чистить обивку дивана.
***
Сакурай вырубился рядом с Сето, так и оставшись в его мирке, поэтому когда, проснувшись, увидел спящего Сето перед собой, ничуть не удивился. Ему было не очень понятно, как взаимодействуют физический мир и виртуальный, но раз он там мог все остальное, значит, и спать мог тоже. Лицо Сето во сне смягчилось, на лбу разгладились мелкие морщинки, на правой щеке был красноватый след от жесткой диванной подушки. Сакурай потянулся и осторожно поцеловал его. Губы Сето тоже оказались как-то мягче, нежнее. Сакурай забылся и скользнул языком в податливый рот. В памяти сразу всплыли события предыдущего вечера, и внизу живота начало разгораться тяжелое возбуждение. Сето шумно вздохнул и начал отвечать, лениво приобняв Сакурая, притягивая к себе поближе.
— Доброе утро, — голос от поцелуя сразу же охрип. Голова немного кружилась.
Сакурай вдруг понял, что Сето в лицо светит солнце, а на на подбородке его лежит тень от оконной рамы. В комнате Сето никаких окон не было, да и солнца там быть не могло. Сето скосил на него глаза, словно ожидая, когда до Сакурая наконец дойдет.
— Ты в физическом мире, — необходимая констатация факта.
— Да, — Сето улыбался.
— Но ограничение, ты говорил, два часа…
— Через какое-то время я исчезну, это правда. Не обязательно через два часа.
— У меня получилось?.. — Сакурай все еще не верил, события последних дней смешались в голове в пеструю кашу, и он никак не мог разложить их по полочкам. Все происходило так стремительно, что он не успевал осознавать.
— Получилось, да, — Сето потрепал его по макушке и со вкусом потянулся, — как приятно иметь настоящее тело. Люблю это.
Сакурая вдруг осенило, и он вскочил с дивана.
— Вставай, пойдем, — он потянул Сето за руку.
— Куда? Я думал, мы будем валяться, — Сето потянул его на себя, почти опрокидывая, — и спать.
— Кофе. Настоящий кофе. Ты же хочешь?
В кофейне Сето сидел абсолютно счастливый. Его удовольствие волнами переходило к Сакураю, и тому казалось, будто лучше и ярче в его жизни дня не было. Голова снова кружилась, и перед глазами периодически все плыло, но он не придавал этому значения. С ним произошло столько всего необычного за последние несколько дней, что легкое головокружение казалось даже логичным. Волшебства же не бывает, всегда есть какие-то побочные эффекты — Сакурай это хорошо знал.
Сето полностью сосредоточился на своей чашечке с эспрессо, бездумно поглаживая Сакурая по колену свободной рукой. Это было на грани неприличия, но их заметила только официантка, да и та лишь покосилась с легким неудовольствием. Сакурай даже не ощутил потребности извиниться. У Сето все так же мерцали глаза, так что любой бы узнал в нем кирея, а значит, ничего особенного или неправильного не происходило.
Крепкий запах кофе забивал ноздри, и Сакурай прикрыл глаза, хватаясь сознанием за него и за теплую руку Сето на колене. Его мутило все сильнее, мысли путались, а горло сжимал спазм. Странно было, что Сето ничего не замечает — должен же почувствовать. Сакурай откинулся на спинку диванчика, прижимаясь щекой к прохладной коже, но и это не помогло. Не хотелось оставлять Сето, но нужно было выйти на улицу, подышать. Не исчезнет же он за пару секунд.
Сакурай что-то пробормотал и побрел к выходу из кафе. Свежий воздух немного помог, тошнота отступила, но перед глазами так же все плыло. В голове кубарем неслись мысли, воспоминания — совершенно непрошеные, а некоторые словно чужие. Он вспомнил, как пришел в гараж Тоо впервые и познакомился с Имаёши. Следом за этой картинкой всплыла совсем незнакомая — тоже знакомство с Имаёши, но в гулком зале с деревянным полом, Имаёши почему-то одет в спортивную форму старинного образца и крутит в руках мяч. Он вспоминал, как взял у Имаёши адрес салона мотоциклов-киреев и впервые увидел Сето — в груди сразу же разлилась радость, а ведь несколько дней назад Сакурай даже не верил толком во все это. И снова незнакомая картинка: Имаёши все в той же форме, за его спиной стоит Ханамия Макото с кривой усмешкой на губах, а чуть поодаль — Сето. Имаёши что-то говорит, но картинка беззвучная, и Сакурай видит только Сето, и видит, что тот тоже смотрит только на него.
Перед глазами замельтешили слайды, очень похожие по смыслу — первые встречи, знакомства, но почти все Сакурай видел впервые. Везде был Сето, и все повторялось раз за разом, сменялись только декорации. Каждый раз их знакомили Имаёши и Ханамия. Каждый раз они видели друг друга и не могли отвести взгляд.
В себя Сакурай пришел оттого, что кто-то крепко схватил его под руку и куда-то потянул. С глаз спала темная пелена, он увидел Сето — реального Сето. Тот повел его в сторону дома.
В голове царил хаос.
— Ты как? — поинтересовался Сето буднично, как если бы состояние Сакурая было в порядке вещей.
— Не знаю. Что со мной происходит? Это из-за тебя? Извини, — привычка извиняться вернулась, Сакураю было страшно и непонятно.
— Потерпи еще немного, сейчас должно стать легче, — Сето мягко погладил его по голове.
От его прикосновения зрение снова пропало, замещаясь беспорядочными картинками каких-то чужих жизней. Воздуха в легких не хватало, голова шла кругом, Сакурай боялся упасть, несмотря на то, что Сето крепко держал его под руку.
Среди чужих воспоминаний мелькали и выбивающиеся из общего ряда: Сето в них не было. Такие картины были мрачными, и Сакурай кожей ощущал, что в них нет ничего счастливого. От этих разрозненных образов простраивалась короткая и лишенная всякого смысла история.
Когда Сето положил ладонь ему на шею, прямо на седьмой позвонок, туда, где был вшит основной чип, отвечавший за центр обработки мозгом данных, внезапно все встало на свои места. Головокружение отступило. Стало страшно — так же страшно, как и в тысяче жизней до этого. Каждый раз Сакурай пугался до дрожи в коленях.
— Ну что? — Сето наклонился, обеспокоенно заглядывая ему в лицо.
— Я вспомнил, — захотелось плакать от ужаса. Воспоминания и знание того, что такое Сето, накладывались на знания о мире, и это было похоже на кошмар. — Ты все знал, да?
— Да, я ждал, — Сето все еще внимательно глядел на него, и Сакураю вдруг захотелось спрятаться от этого взгляда. Ему не хотелось, чтобы Сето разглядел его ужас. — Раз мы встретились, то нужно было просто ждать.
— Все киреи — настоящие люди.
— Да.
— Я тебя купил. Копил несколько лет, что-то дали родители.
— Я знаю.
— И что, правительство знает об этом? Об этом все знают?
— Все вспоминают, как ты. Налаживается связь, и приходят воспоминания, — Сето глубоко вздохнул, видя, что Сакурай собирается спорить. — У меня давно нет человеческого тела, Рё, и уже не будет. Этот мир не остановить.
— Как ты стал таким? Почему? — «Почему ты, а не я?»
— Ты же помнишь, что когда-то придумали способ заморозить душу для тех, чья половинка не переродилась с ними одновременно?
— Да… — это Сакурай помнил. Сначала — решение для самых богатых, потом — выход для всех, кто не хотел метаться по перерождениям с риском так и не встретить свою половину, разминувшись на полсотни лет.
— Через два поколения усыплять одиночек начали принудительно, — губы Сето сложились в прямую линию, и лицо сразу стало жестче, напряженней. — Якобы для экономии ресурсов Земли. Чтобы одновременно жило поменьше народу. Ты тогда не переродился.
Извиниться хотелось по инерции, но извиняться было не за что, и сказать было нечего.
— Но почему техника? — спросил Сакурай в конце концов, чтобы спросить хоть что-то: тишина угнетала его. — Ведь были разработки… биотела… Я помню, как на весь мир шумели, что удалось переписать матрицу сознания в выращенное тело!
Сето пожал плечами.
— Ресурсы, — сказал он. — Тело растить дорого и долго. Техника намного проще.
И снова повисла тишина.
Сакурай не заметил, как они пришли к дому. Теперь он, родная улица, все вокруг казалось незнакомым и даже враждебным. Слишком многое скрывалось, весь мир знал, но все молчали, будто происходящее было в порядке вещей. Неправильность, извращенность системы никак не укладывала у Сакурая в голове. Мысли панически метались, нужно было что-то сделать, как-то исправить все.
— А когда я умру, — спросил Сакурай в каком-то мазохистском порыве, — что будет с тобой, когда я умру?
— Меня усыпят. Заберут в хранилище, и я буду спать, пока ты снова не появишься. В хранилище поступит сигнал, и меня пустят в оборот, чтобы ты мог найти.
— В оборот?! — от этого выражения Сакурая аж подбросило.
— Я не революционер, Рё, — Сето мягко улыбнулся, — и ты тоже нет. Ханамия вот бесится от этой системы. Страшно представить, что происходит у них в вирте. Может быть, они с Имаёши что-нибудь придумают.
Они вошли в квартиру. Заходящее солнце всю ее заливало кровавым багрянцем. В мягких тенях от предметов Сакураю теперь чудилась опасность. Он прижался к Сето, с ужасом вспоминая, что тот может исчезнуть в любой момент — будет рядом, но не так, не настолько. Сето обнял его, утыкаясь носом в макушку.
— Просто не умирай подольше, — он невесело усмехнулся, — с тобой спать лучше, чем одному.
Они немного постояли. Тишина теплела, обволакивала, забирая страхи и хороня их где-то внутри себя. От вернувшихся воспоминаний голова слегка побаливала, переполненная новой информацией, но Сакурай чувствовал почти физически, как ломота в висках потихоньку утекает в сторону Сето, а в мыслях становится чище. Образы совсем давних дней, первых десятков перерождений мягко утопали в памяти, придавленные более свежими.
— Если Имаёши и Ханамия, — Сакурай впервые в этой жизни думал о Ханамии без неприязни, — что-нибудь придумают, мы пойдем с ними.
— О, они нас даже не спросят, не сомневайся, просто потащат с собой, — хмыкнул Сето, — а пока что…
Он наклонился к Сакураю и настойчиво поцеловал, сразу же толкаясь языком в рот. От смеси страха и возбуждения кровь зашумела в ушах гулким набатом. Сакурай послушно потянулся к Сето и позволил себе не думать, не переживать, не нервничать.
Пока что можно было оставаться вместе, спать, пить кофе и быть готовыми ко всему — просто на всякий случай.
@темы: Фанфик, Соулмейт, The Rainbow World. Другие миры, День правила 34, Футуристическая AU, Kirisaki Daiichi Team
-
-
05.05.2016 в 23:17-
-
06.05.2016 в 03:04да, тоже буду думать, что Имаеши с Ханамией что-то придумают и потащат всех за собой)
Еще раз спасибо - это было здорово!
отдельное спасибо за Аомине, который "божественным промыслом" случайно зашел, случайно установил связь и лет с двенадцати был уже не один, виртуозно наплевав на все правила)
-
-
06.05.2016 в 11:37Большое спасибо, было очень здорово читать!
-
-
06.05.2016 в 13:30Да ещё при возвращении Имаеши на голову свалился.
Но вообще такой мир немного жутковат, несмотря на его очевидные плюсы.
Спасибо!
-
-
06.05.2016 в 19:04-
-
08.05.2016 в 17:13Но Имаеши с Ханамией, уж наверное, что-то должны придумать? проду, автор?)
Понравилась общая идея, то, как написано взаимодействие, да и вообще все понравилось, было интересно, спасибо автору!
-
-
08.05.2016 в 22:37Очень интересный мир вышел. И текст.
Спасибо!
-
-
10.05.2016 в 09:20Сюжетный вопрос
-
-
13.05.2016 в 00:04-
-
13.05.2016 в 00:16Имаеши с Ханамией совершенно точно что-нибудь придумают!
Stella Del Mare, отдельное спасибо за Аомине, который "божественным промыслом" случайно зашел, случайно установил связь и лет с двенадцати был уже не один, виртуозно наплевав на все правила)
Я просто не смог иначе (как и Аомине)
Спасибо!
Natali1919, Бедный Сето! Сколько же он ждал?
Он спал, поэтому пара столетий ему как одна секунда.) Ну а с рожденья Сакурая, выходит, ждал 18 лет, как почти все киреи (кроме таких вот исключений типа Куроко, который случайно прождал Аомине не до положенных 18, а всего лишь до 12)) Но они пока ждут тоже находятся в спящем режиме. С той разницей, что в Хранилище что-то типа комы, а тут — просто глубокий сон.
Тут страшнее другое — душа привязана к земле и не может перерождаться, как ей положено, в других мирах. Она застаивается. Мне кажется, это должно быть если не болезненно, то пагубно.
Мир получился жуткий, вы правы.
Большое спасибо, что прочитали
kivina, интересно — самый крутой комплимент!
ответ
-
-
13.05.2016 в 00:22-
-
13.05.2016 в 01:08-
-
18.05.2016 в 20:17-
-
19.05.2016 в 12:44-
-
20.05.2016 в 23:11Это самая лучшая похвала для нас!
Раз вы с нами совсем недавно, не постесняюсь дать вам ссылку на нашу команду на ЗФБ16. Состав авторов примерно тот же, что выступает сейчас.) Уверена, в выкладке обязательно найдете для себя что-нибудь интересное
Пушистая Лама, спасибо большое!
Rustor, Я люблю лишь один из перечисленных пейрингов, и то лишь тот, который упоминается,
автор, в общем, тоже, действительно по-настоящему шипперит только вот его
ужасна рада, что текст зашел, даже несмотря на неинтересные пейринги! спасибо огромное, что прочитали
на продолжение наступил дедлайн, может быть, как-нибудь оно напишется уже второй частью ))
-
-
20.05.2016 в 23:27автор, а вы положительно относитесь к игуанам?
Вдохновения вам
-
-
20.05.2016 в 23:34к тем, которые грустные и кусаются?
спасибо большое
я и сама хочу написать, как они все это разгребли, и такая поддержка очень-очень мотивирует
-
-
20.05.2016 в 23:42к тем, которые грустные и кусаются? кусаться не надо
это будет мирная версия, которая просто ходит и грустно смотрит
я и сама хочу написать, как они все это разгребли, и такая поддержка очень-очень мотивирует
Буду ждать
-
-
21.05.2016 в 21:15-
-
02.06.2016 в 00:08-
-
02.06.2016 в 00:43-
-
02.06.2016 в 00:52-
-
02.06.2016 в 01:04-
-
02.06.2016 в 11:25Вам спасибо за текст, теперь уже в аватарку
-
-
02.06.2016 в 11:39Теперь знаю, за кем ходить в ожидании продолжения
я записала себе в план! когда-нибудь обязательно)))
-
-
02.06.2016 в 11:51Прекрасно