Автор: Rakuzan Team
Бета: Rakuzan Team, Анонимный доброжелатель
Сеттинг: киберпанк
Размер: миди, ~17 000 слов
Пейринг/Персонажи: Ниджимура Шузо/Акаши Сейджуро, Мидорима Шинтаро, Такао Казунари, Кубота Масаи, команда Ракузан, упоминание ПЧ
Категория: слэш
Жанр: драма, романс, киберпанк, детектив, антиутопия
Рейтинг: R
Краткое содержание: Ниджимуре поручают расследование сложного дела, но это не проблема, ведь есть айди-глаза — с их помощью возможно все. Конечно, кроме невозможного.
Примечание/Предупреждения: подробное описание медицинской процедуры
Ссылка на скачивание: doc | fb2 | txt
Скомканный лист бумаги пролетел аккурат перед самым носом, как только Ниджимура шагнул за порог отделения. Он безошибочно угадал в этом комке недельный отчет — больше ничто так часто не улетало со столов в Департаменте Правосудия. Недаром тех, кто заполнял его с первого раза, считали едва ли не святыми. Но к самому Ниджимуре это пока не относилось.— Тебе бы в баскетбол играть, — усмехнулся Ниджимура, покосившись на мусорную корзину. Точное попадание, этот малый мог бы далеко пойти. К начальнику отдела, например, чтобы объяснить, почему рабочее место снова стало полигоном для испытания бумажных снарядов.
— Ой. Ниджимура-сан! Доброго утра, Ниджимура-сан!
— Будем считать, что Ниджимура-сан ничего не видел.
Все-таки стажерам он давал некоторые поблажки. Первые две-три недели, конечно. А потом им пора начинать взрослую жизнь.
Взрослая жизнь, в основном, состояла из сложных и серьезных дел, с которыми не могла справиться доблестная полиция. Мошенники на любой вкус и цвет, действующие через третьих лиц, хакеры-шифровальщики или даже серийные убийцы — обычные задачи для Департамента Правосудия. Чтобы распутать такие дела, нужно было в буквальном смысле залезть людям в голову. Этим Ниджимура и занимался.
Откинувшись на спинку кресла, он потянулся, ленясь сразу же приступать к рутинной бумажной работе, но сегодняшний день, как оказалось, сулил кое-что интересное. Когда Ниджимура включил мониторы, то увидел загруженный материал по новому делу.
— А вот этого Ниджимура-сан уже неделю ждал, — пробормотал он себе под нос, едва сдерживая улыбку.
Нет, не сдержал.
Каждый год показатель уровня преступности неуклонно снижался, а ведь Ниджимура работал в отделении Нового Токио — крупного мегаполиса, а не какого-нибудь захолустья, где негде развернуться. Конечно, думать так неправильно, и Ниджимура это понимал, но воображение довольно ярко рисовало будущее лет через десять-пятнадцать, когда единственным развлечением в отделе будет партия в маджонг. Или что похуже.
А еще ему просто нравилась эта работа.
Ниджимура привычно раскидал весь имеющийся материал по голографическим мониторам. Он предпочитал иметь перед глазами сразу все, полную картинку, чтобы всегда была возможность вернуться к определенному моменту, если возникнет необходимость. На этот раз Департамент не поскупился, даже сразу выдал доступ к Архиву. Такое Ниджимура видел впервые.
— Ну что же, давай-ка познакомимся поближе, — Ниджимура повернулся к первому монитору, — Акаши Сейджуро.
К паре фотографий, приложенных к досье, Ниджимура не приглядывался, пока не прочитал состав обвинения. Комментарий полицейского отдела говорил про систематическое уклонение от налогов, но с таким в Департамент Правосудия не отправляли, сколько бы средств не упустило правительство. Нет, комментарий полиции нужен лишь как предлог, чтобы доставить подозреваемого на допрос. И, учитывая настоящую причину, Ниджимура не удивился, что в полиции не стали особо фантазировать и пытаться придумать что-нибудь более оригинальное.
Акаши Сейджуро подозревался во взломе Архива. И да, такое Ниджимура тоже видел впервые.
— А это вообще возможно? — спросил тот самый меткий стажер, заглядывая в мониторы из-за плеча Ниджимуры. Вот же любопытный засранец!
— Кубота, ты забываешься.
— Ой.
— Каждое дело конфиденциально, — терпеливо напомнил Ниджимура. — Без разрешения Департамента даже дышать в сторону этого дела запрещено. Ты же не хочешь, чтобы тебе выдвинули обвинение в превышении полномочий и стерли воспоминания?
— Нет, — ответил Кубота. — Конечно же, нет.
Никто не хотел. Одно такое вмешательство Департамента Правосудия — и можно забыть про карьерный рост и интересные дела, оставалось только до конца своих дней сортировать чужие отчеты.
— Тогда займись этим сам и сделай еще парочку трехочковых, — посоветовал Ниджимура и, дождавшись, пока Кубота уйдет, вернулся к работе.
Возможно, перед ним было дело всей его жизни. Взлом Архива — не шутки, ведь он нужен правительству как воздух, и допустить к нему кого-то постороннего все равно что собственноручно вздернуться на люстре. Ниджимура работал в Департаменте не первый год, слышал разные истории, но никогда — о гражданском, который был бы в курсе существовании Правительственного Архива. Эта информация засекречена.
Так кто же ты такой, Акаши Сейджуро?
Очень молодой, всего-то на год младше Ниджимуры. Если по нему не сохли хотя бы восемь из десяти девушек, то Ниджимура готов съесть содержимое своего мусорного контейнера. Не смазливый, но привлекательный. На тех фотографиях, что были, держался официально, явно знал себе цену. Впрочем, это и неудивительно: за спиной Акаши Сейджуро стояла вся фармацевтическая империя Ракузан. Кто угодно с такими достижениями может позволить себе смотреть на других сверху вниз.
Что еще? Выходец из богатой семьи, лучшие учителя, лучшие школа и университет, законченные с отличием. Ни одного нарушения дисциплины за всю жизнь, даже штрафа за неправильную парковку. Получал премии за вклад в развитие медицины, выделял огромные средства на благотворительность, а еще несколько раз обыгрывал в сеги действующего чемпиона префектуры, любил кататься на своем белом жеребце Юкимару и давать детям бесплатные концерты на скрипке.
— Вот это задница, — вслух резюмировал Ниджимура.
Конечно, дело не в заднице самого Акаши Сейджуро, а в той, в которой оказался весь Департамент Правосудия с Ниджимурой вместе. Как ни посмотри, этот Акаши Сейджуро идеален, его следовало клонировать и заселить им всю планету, чтобы мир превратился в утопию. Это с одной стороны.
С другой стороны, такие идеальные всегда вызывали у Ниджимуры подозрения. У каждого из них был свой скелет в шкафу, и хорошо, если один.
Ниджимура подключился к внутренней сети Департамента и спросил у оператора, сколько времени потребуется, чтобы перевести Акаши Сейджуро из-под надзора полиции к нему в отделение. Ему хотелось побеседовать с Акаши лично.
***
— Акаши Сейджуро находится в третьем кабинете, — сообщил приятный женский голос.
Отлично. Где же привычная бумажная волокита, которая пробралась даже в их век компьютерных технологий? Никогда еще Ниджимура не сталкивался с таким стремительным развитием дела. Акаши арестовали только вчера. Естественно, этим занималась полиция. Обычно на передачу подозреваемого в Департамент уходило не меньше двух недель. Еще несколько дней оформлялись документы и запрос в Архив. Потом надо было подождать пару дней, пока его одобрят. То есть только где-то через месяц подозреваемый попадал в руки Ниджимуры. Процесс казался бесполезной волокитой, но Ниджимура находил в нем свои плюсы. Как минимум, подозреваемый был уже достаточно напуган, нервничал и путался в показаниях. И при личном разговоре удавалось вытянуть из него если и не полное признание, то хоть какие-то зацепки.
Сейчас рассчитывать на такое не стоило.
Ниджимура свернул все мониторы и пошел к лестнице. Он полностью изучил досье, но не ощущал, что готов к разговору. Акаши держался слишком на виду, у него не было ни одного секрета. Как будто не человек, а робот — непогрешимый и совершенный. Так не бывает.
Конечно, Ниджимура еще не просмотрел все его воспоминания. Он только быстро пробежался по тем, что связаны с использованием айди-глаз. Возможно, Акаши ночью мучает кошек или устраивает оргии, но какое-то шестое чувство подсказывало, что идеальная картинка будет везде.
Дверь кабинета Ниджимура распахнул без стука и немного помедлил на пороге, разглядывая подозреваемого. Акаши даже не вздрогнул от резкого звука, только повернул голову и кивнул в знак приветствия.
Да, пожалуй, тут месяц в тюрьме не помог бы. Такой точно не станет нервничать и вряд ли чего-то испугается.
— Меня зовут Ниджимура Шузо, я судебный инспектор.
— Приятно познакомиться. Хорошо выглядите, Ниджимура-сан. Полагаю, мне представляться не нужно? — Акаши вежливо улыбнулся.
— Неа, — Ниджимура плюхнулся на стул и удобно развалился на нем. — Тебя мне уже представили. Заочно.
У Акаши была идеальная осанка и идеальные манеры. Он вызывал невольное желание соответствовать. Именно поэтому Ниджимура вел себя намеренно развязно. И ему уже надоело, что слово «идеально» как будто приклеилось к Акаши.
— Ну что? — так и не дождавшись какой-нибудь реакции на свои слова, продолжил он. — Нарушаем? От налогов, значит, уклоняемся?
— Возможно, у полиции не хватило времени для полной проверки, но я дал им доступ ко всей необходимой документации. Я думаю, это недоразумение, и надеюсь, что оно скоро разрешится, — вежливо ответил Акаши и слегка приподнял уголки губ, даже не улыбаясь, а только намекая на улыбку.
— Ничего, у меня времени хватит на все, — успокоил его Ниджимура.
— Не сомневаюсь, — ответил Акаши.
Разговор не складывался. Все-таки обвинение слишком надуманное, его отрицал бы любой.
— Когда вы получили доступ к Архиву? — Ниджимура все еще надеялся увидеть на лице Акаши хоть какие-то неидеальные, мать его, эмоции.
— К чему, простите? — Акаши удивленно приподнял бровь. — Боюсь, я не понимаю вашего вопроса.
— Архив — общая база данных, хранящая всю информацию, полученную через айди-глаза. — В принципе, он ничем не рисковал. Если Акаши невиновен, то перед тем, как выпустить его отсюда, воспоминания об этом разговоре сотрут. Ниджимура внимательно следил за реакцией Акаши, но на лице у того не дрогнул ни один мускул.
— Ниджимура-сан, — спустя пару минут тишины сказал он. — Я не думаю, что эта информация общедоступна. Наоборот, я уверен, что она скрывается от простых людей. Это серьезное нарушение прав личности. Вам не следовало сообщать ее мне, поэтому я бы хотел удалить ее из моих воспоминаний, подождите секунду.
Акаши моргнул, и по его радужке пробежали голубоватые искры — он активировал айди-глаза.
— Не сомневаюсь, — повторил он через секунду.
Ниджимура встал и молча вышел из кабинета.
***
Если не получалось вытянуть что-то из подозреваемого, то можно было надеяться, что его окружение окажется более разговорчивым. Судя по досье, Акаши Сейджуро жил исключительно своей компанией Ракузан, и это могло быть на руку Ниджимуре. В любой компании найдется кто-нибудь, ненавидящий своего босса, даже если большинство его обожает. Ниджимура выбрал цели заранее, искал тех людей, которые потенциально могли знать про Акаши побольше или находились в шаге от поста повыше, чтобы иметь на своего президента зуб. Получилось немного, но сейчас хватило бы даже одной зацепки.
И поначалу Ниджимура думал, что беготня по всему чертову зданию компании будет самой большой его проблемой. Но нет, он ошибался. Его ожидало кое-что похуже. Небуя Эйкичи перехватил Ниджимуру еще в коридоре и невольно заставил припомнить приемы самообороны. Конечно, никто ни на кого не нападал, все обошлось цивилизованно, даже если и выглядело со стороны, как спарринг. Спроси кто-нибудь Ниджимуру, кто этот здоровяк, он ответил бы, что тот похож на телохранителя или вышибалу, но никак не на ведущего терапевта. Максимум костоправ, максимум! Небую не раздражали вопросы, но только при условии, что эти вопросы задает он сам. Не то чтобы это очень помогало делу.
На другом конце здания Ниджимура нашел Хаяму Котаро — бывший военный врач, успел поработать в полевых условиях, в кабинете держал парочку атмосферных фотографий в камуфляже. В целом, Хаяма оказался более доброжелательным, чем Небуя, но таким же бесполезным. Ему больше нравилось рассказывать истории о том, какой же на самом деле Акаши Сейджуро славный малый, а не отвечать на прямые вопросы.
Куда хуже них был Мибучи Лео. Ниджимура почти физически ощущал потребность стереть себе память, удалив все воспоминания о десяти минутах, проведенных в его кабинете. Его речь была слишком сахарной, стоило подать на него запрос в Архив хотя бы за одно только «Сей-чан». Если у него с Акаши какие-то отношения, был шанс вытянуть выигрышный билет — обычно люди доверяли любимым свои секреты.
Последним в списке значился вице-президент компании — Маюзуми Чихиро, но, как бы странно это ни звучало, мало кто из персонала вообще знал о его существовании.
— Да что это за вице-президент такой, что никто о нем не слышал? — не выдержал Ниджимура.
Он даже кабинета его не нашел. Как будто Акаши и правда уклонялся от уплаты налогов, отмывая деньги через зарплату несуществующих сотрудников.
— Хоть бы должность ему попроще выбрал, а то сразу вице-президент, — бормотал Ниджимура, бредя по коридору.
А вот кабинет Акаши он нашел. Махнул удостоверением перед лицом секретарши и зашел внутрь. Он не знал толком, что хотел здесь найти, вряд ли Акаши стал бы хранить что-то серьезное в кабинете, надо, скорее, его дом осматривать. Но на всякий случай стоило проверить.
Кабинеты всех начальников как будто делались под копирку. Корпоративный стандарт какой-то. Ниджимура только хмыкнул, разглядывая массивный дубовый стол — точно такой же, как у их начальника в Департаменте. Несколько дорогущих ручек, пара папок с документами и обязательная дизайнерская бесполезная фигня. У их руководителя стоял стальной неокуб, у Акаши красовался вечный двигатель. Под мерный перестук его шариков Ниджимура начал методично открывать ящики стола. Документы, еще документы, какие-то папки. Во всем этом копаться бесполезно, сейчас всю самую важную информацию хранили в голове — благодаря айди-глазам забыть что-то невозможно.
В самом нижнем ящике Ниджимура наткнулся на несколько фото. Вот это уже интереснее.
Он присел в кресло, и ему показалось, что он утонул — мягкое, огромное, кожаное. Интересно, как Акаши в нем выглядит? Он вроде пониже, неужели не теряется? Воображение мигом нарисовало Акаши, откинувшегося на спинку и свесившего кисти рук с подлокотников. Выглядел он далеко не потерянным.
Ниджимура вздохнул и вернулся к фотографиям. Всего их было четыре. На первой Акаши стоял на фоне невысоких кустов в свободной белой рубашке, ветер ерошил его волосы, а он улыбался и смотрел куда-то за границу кадра. На второй Акаши тоже был один, просто сидел на скамейке, прикрыв глаза. На следующей он гладил щенка, лицо скрывала тень, но Ниджимура был уверен, что и тут он улыбается. Это явно самые счастливые из воспоминаний, раз Акаши даже перенес их на бумагу. А на четвертом фото он был не один. Рядом с ним на той же лавочке сидел высокий мужчина в очках.
Ниджимура кликнул на его изображение и послал запрос в общую сеть на поиск информации. Обычно такой запрос давал хотя бы имя, а это уже хорошо. Но тут перед глазами замелькали сотни статей, Ниджимура даже зажмурился от неожиданности. А потом вывел информацию на мониторы перед собой, рассортировав по датам публикации. Мужчину звали Мидорима Шинтаро, три года назад он возглавлял научный центр Шутоку. Его называли гением и пророчили большое будущее. Однако всю его карьеру перечеркнул страшный скандал. Центр Шутоку закрылся, большинство персонала лишилось лицензии. Сам Мидорима после этого пропал, и больше ничего на него не было. Скорее всего, он прятался. И это неудивительно, учитывая, что Шутоку закрыли из-за подозрения в незаконных экспериментах на детях и подростках. Несмотря на то, что официальное обвинение так и не предъявили, репутация всех работников Шутоку очень сильно пострадала. Ниджимура даже припомнил новостные листки с сенсационными заголовками. Этот скандал не сходил с первых страниц почти полгода.
Интересно, когда сделаны фото с Акаши? Ниджимура ввел код доступа к полицейской базе данных. Надо узнать, где этот Мидорима Шинтаро сейчас. Если уехал из страны, то найти его будет непросто, но пока это самая интересная ниточка, ее нельзя упускать.
На мониторе появилось фото Мидоримы. На нем он выглядел совсем по-другому. Хмурый, усталый, со сжатыми губами — он казался намного старше, чем на фотографии с Акаши.
Быстро пробежав глазами досье, Ниджимура удивленно присвистнул, наткнувшись на последние строчки.
Место жительства — Новый Токио. Место работы — компания Ракузан, медицинский центр номер два. Должность — лаборант.
***
Как оказалось, здание компании Ракузан — это не только тридцатиэтажное чудовище, царапающее шпилями облака. Оно в буквальном смысле пустило корни, десятками отделений расходясь под землей. Ниджимура порадовался, что отделение Мидоримы находилось только на минус втором этаже, а не на минус двадцатом, потому что там из-за жесткой пропускной системы пришлось бы отмахиваться удостоверением, как мухобойкой.
На минуту Ниджимуре показалось, что он в метро, причем в самый час пик. Нужная лаборатория была небольшой, она казалась даже слишком маленькой для того количества людей, что в ней находились. Единственный плюс — среди всего этого столпотворения бегающих людей в белых халатах, дымящихся пробирок и колб со странными жидкостями Ниджимура опознал Мидориму сразу же.
Среди рабочего хаоса лаборатории Мидорима особенно выделялся — вокруг него царили порядок и дисциплина. Казалось, ничто не может нарушить его покоя. Ниджимура собирался это исправить.
— Извините за вторжение. Меня зовут Ниджимура Шузо, я…
— Не сомневайтесь, я прекрасно знаю, кто вы такой, — перебил его Мидорима, сверкнув стеклами очков, когда поднял голову. Ниджимура знал такой взгляд. Сразу ясно, что друзьями им не стать. — Вы привлекли к надуманной ответственности руководство компании, а теперь бегаете по зданию, срывая нормальный темп работы остальным сотрудникам. При этом вы совершенно не представляете, к каким последствиям это может привести.
— Сорветесь и снова начнете ставить опыты на детях? — будничным голосом спросил Ниджимура. Ну да, он не сдержался. Терпеть не мог, когда его перебивали, особенно заносчивые и самовлюбленные засранцы. — Да, я тоже прекрасно знаю, кто вы такой, Мидорима-сан.
— Тогда вы также должны прекрасно знать, что нашу вину так и не удалось доказать даже силами вашего доблестного Департамента Правосудия, — Мидорима откинулся на спинку стула и бросил карандаш на стол. — Я недаром упомянул про надуманную ответственность, вы часто пользуетесь своими правами не по назначению.
— Ну, если вы не желаете компании Ракузан повторения судьбы Шутоку, то вам следует быть более приветливым, — безмятежно сказал Ниджимура и огляделся, прикидывая, куда присесть. Мидорима оказался крепким орешком, с такими тяжело разговаривать и лучше всего сразу надавить.
Стул около рабочего стола Мидоримы был завален папками с документами. Ниджимура даже подумал просто смахнуть их на пол, но решил не перебарщивать с демонстрацией силы. Он аккуратно поднял всю стопку и отвернулся, чтобы переложить ее на тумбочку.
— Мидорима-сан, первая контрольная группа уже почти готова, — услышал он сзади. — Мы ждем вас через десять минут.
Раздался шорох и на только что освобожденном Ниджимурой стуле появилась новая стопка папок. Он вздохнул, чуть сдвинул документы на тумбочке и присел на самый краешек.
— Хорошо, подключайте аппаратуру, я скоро буду, — ответил Мидорима и вытащил из ящика стола какие-то распечатки.
— Как давно вы знакомы с Акаши Сейджуро? — Ниджимура еле удержался, чтобы не пощелкать пальцами, привлекая внимание.
— Я вообще с ним не знаком, — радужки глаз Мидоримы за очками сверкали голубоватыми молниями, он явно сейчас просматривал что-то с помощью айди-глаз и внимания разговору уделял очень мало. — На работу меня оформлял начальник отдела кадров Танако-сан.
— И на собеседование вас тоже пригласил…
— Мидорима-сан, заказ пришел, распишитесь, пожалуйста, — к столу подбежал взъерошенный парень. — Не хватает двух позиций, их обещали подвезти к вечеру.
— Ладно, время еще есть, — Мидорима быстро поставил подпись и пробежал глазами документ. — Остальное в порядке.
— На собеседование вас приглашал тоже Танако-сан? — вставил вопрос Ниджимура.
— Я сам прислал резюме в эту компанию, звонил мне секретарь, его имени я не помню, — отрывисто бросил Мидорима.
Ниджимура нахмурился — его раздражало такое откровенное вранье. Он же своими глазами видел Мидориму с Акаши на одном фото в явно неформальной обстановке.
— И вы не встречались с…
— Мидорима-сан, в третью лабораторию требуется руфокромомицин, мелфалан, циклофосфамид и…
— Скиньте мне весь список сразу, заказ только пришел, распределение еще не началось, — перебил Мидорима еще одного подбежавшего к столу человека.
— Не встречались с Акаши Сейджуро, — Ниджимура повысил голос, — вне работы?
— Мидорима-сан, — крик раздался от самых дверей, — сбой на линии!
— Я еще раз повторяю, что не знаком с Акаши Сейджуро лично, — Мидорима поднялся из-за стола. — Выключите ее пока вообще, — махнул он парню у двери. — У меня много работы, как вы видите, может, хватит меня отвлекать?.
— Что-то у вас слишком много обязанностей для простого лаборанта, — Ниджимура нахмурился. — И я своими глазами видел в кабинете Акаши ваше совместное фото на природе.
— Я свои обязанности знаю намного лучше, чем вы, — резко сказал Мидорима. — Я же не удивляюсь, с каких пор сотрудники Департамента вместо расследований преступлений роются в грязном белье. Кажется, вам интереснее читать сплетни и строить нелепые догадки о чужой личной жизни, чем заниматься настоящим делом.
— Мидорима-сан, контрольная группа готова, ждем только вас.
— Я уже иду. — Он обернулся к Ниджимуре. — Я ответил на ваши вопросы, никаких моих совместных фото с Акаши Сейджуро быть не может. Не смею вас задерживать, до свидания.
Ниджимура проводил его взглядом, пытаясь подавить глухое раздражение. Это уже выходило за все рамки. Пожалуй, стоило захватить фотографию и ткнуть ею заносчивому мудаку в нос. Ниджимура даже прикидывал, какими словами выведет его на чистую воду, чтобы Мидорима хорошенько запомнил урок, пока не вернулся в кабинет Акаши и не открыл нижний ящик стола.
Фотографий там не было.
— Не смешно, — пробормотал Ниджимура, затем открыл два верхних и на всякий случай снова проверил нижний. Только папки с документами и файлы.
Он опустился в кресло, откинулся на спинку и невидяще уставился прямо перед собой, прикидывая варианты.
Не мог же Мидорима сделать марш-бросок до кабинета Акаши, забрать фотографии и потом чудесным образом миновать Ниджимуру в единственном коридоре на этом этаже? Нет, это невозможно. Ниджимура возвращался сюда далеко не размеренным прогулочным шагом, чтобы такое пропустить, а Мидорима не производил впечатления совсем уж клинического идиота, который так легко подставился бы. Впрочем, это не должно иметь особого значения.
Ниджимура отправил очередной запрос в Архив — на этот раз по душу Мидоримы Шинтаро. Даже если пропажа фотографий его рук дело или кого-то из персонала, все вскроется через данные Архива. Сколько раз Ниджимура видел таких наивных, которые полагали, что умнее всех, и если сотрут что-то из своих воспоминаний, никто ни о чем не узнает. Как бы не так. Вся информация, полученная через айди-глаза, дублируется и отправляется в Архив в ту же секунду. Ни скрыться, ни утаить что-либо не получится. Возможно, это мерзко, аморально и плохо в еще каком-нибудь роде, но такова цена правосудия.
— Нет, совсем не смешно, — подытожил Ниджимура и поднялся.
Не было привычного чувства, что все находится под его контролем. Как ни посмотри, это плохой знак.
Чтобы не мучиться ожиданием, пока Департамент ответит на запрос о Мидориме, Ниджимура решил еще немного помахать удостоверением. Например, перед секретаршей Акаши, чей стол располагался напротив двери.
— Здравствуйте еще раз. Не подскажете, кто-нибудь входил или выходил из кабинета Акаши Сейджуро после меня?
— Нет, Ниджимура-сан, — робко ответила девушка.
Вид у нее был напуганный. Ну, это и понятно: сотрудниками Департамента можно пугать не хуже, чем детскими страшилками. Точнее, куда хуже, чем детскими страшилками.
Ниджимура мягко улыбнулся.
— Тогда вы ведь не будете возражать, если я подключусь к вам и проверю сам?
— Да, — она сглотнула. — Конечно, проверяйте.
Подключение к чужим айди-глазам можно сравнить с управлением гандамом. Очень маленьким гандамом, конечно. Какая-то секунда, открытие доступа, передача информации — и можно в буквальном смысле увидеть мир другими глазами. То есть, как минимум, не своими.
Айди-глаза — удивительное изобретение человечества. Всю записанную на них информацию можно масштабировать, рассматривая что-нибудь в мельчайших деталях, опознавать через сеть людей или предметы, даже узнать цену вон того цветочного горшка в разных магазинах. Хотя есть и существенный недостаток — этот встроенный в человека аналог камеры невозможно поворачивать.
— Вы мне очень помогли, — сказал Ниджимура после того, как отключился, и попытался снова улыбнуться девушке. — Хорошо, что вы не из тех, кто в свободное от работы время только и делает, что подпиливает ногти. Акаши Сейджуро с вами очень повезло.
Возможно, улыбка получилась не очень, потому что шутку не оценили.
Но улыбаться и правда было нечему: дверь в кабинет всегда находилась в диапазоне чужих айди-глаз, так что секретарша не соврала — кроме него, в эту дверь никто не входил и не выходил, и пока все выглядело так, будто одному судебному инспектору пора переводиться в частное сыскное агентство и до конца жизни заниматься супружескими изменами.
Ниджимура развернулся к лифту и решил, что обо всем этом подумает в более спокойной обстановке. Например, у себя дома.
На самом деле, ситуация с пропажей фотографий довольно глупая. Ниджимура доверял своей памяти, поэтому был почти спокоен. Он знал, что доказательства у него и так есть.
Дома он налил чаю, сел в кресло и вывел перед собой мониторы. А потом покадрово расположил на них свою память за сегодняшний день. Естественно, фотографии там были. Он перекинул их все в отдельную папку. Любые воспоминания считались стопроцентными доказательствами, ведь никто не мог их подделать. Только стереть, но для этого в распоряжении Департамента всегда есть доступ к Архиву.
На всякий случай так же покадрово Ниджимура расположил свои воспоминания о втором посещении кабинета. Фото не было. Он сравнил папки в нижнем ящике стола: они были одинаковые на обоих кадрах из памяти — и на том, что с фото, и на том, что без них. Значит, кто-то забрал только фотографии. Оставались вопросы, как этот кто-то узнал о них, как успел за столь короткое время забрать их, и как смог пройти перед секретаршей незамеченным. И самое главное — кто это сделал? И зачем, если Ниджимура их уже видел. Все очень странно. Захотелось вместо чая выпить пива.
Ниджимура поднялся и пошел на кухню. На улице кто-то громко разговаривал и смеялся прямо под самым окном, душещипательные подробности слышались даже через плотно закрытые ставни. В проживании на втором этаже есть свои минусы. Когда Ниджимура с бутылкой пива в руке возвращался в комнату, с улицы донеслось пьяное пение. Да твою ж мать. Только этого ему не хватало, спокойная обстановка, называется.
Он высунулся в окно, кликнул по веселым пьяным парням и снизил их звук до минимума. Так-то лучше. Он удовлетворенно вздохнул и сел в кресло, оставив окно открытым.
Айди-глаза обладали массой возможностей. Честно говоря, Ниджимура не представлял, как когда-то люди обходились без них. Это сейчас он мог в любой момент заглушить для себя кого угодно, удалить что-то из памяти и даже полностью заблокировать неприятного человека. Например, его нисколько не беспокоила склочная бабуля снизу — проходя мимо нее, он видел только размытое серое пятно, как и она вместо него. А ведь первые пару недель после переезда она здорово трепала ему нервы. Иногда ему казалось, что эту бабулю заблокировали все жильцы их дома.
Свежий ветерок из приоткрытого окна шелестел документами на столе, а Ниджимура потягивал пиво и рассеянно проматывал кадры своих воспоминаний. Что-то ему в них не нравилось. Он еще раз вывел рядом первое и второе посещение кабинета Акаши.
Вот оно. Он увеличил изображение. В первый раз на стене висела картина. Обычная штамповка из тех обязательных деталей кабинетов начальников. Пейзаж — пара деревьев, облака и кусочек моря. А вот во второй раз на том же месте ее не было. Он еще больше приблизил изображение — внимательным взглядом можно было рассмотреть переход от темного цвета краски к светлому. Небольшой прямоугольник более светлого оттенка — ровно по размеру картины.
Ниджимура честно поискал эту картину в базе данных, но ничего не нашел. Это действительно обычная штамповка — такие выпускали каждый год тысячами, они отличались только количеством деревьев.
Ситуация стала еще глупее. Кому понадобился такой ширпотреб? Ее забрали вместе с фотографиями? Что именно было целью — картина или фото? Сплошные вопросы и ни одного ответа.
Оставалось надеяться, что воспоминания Мидоримы, которые он получит завтра утром, помогут разобраться хоть в чем-то. А потом они побеседуют еще раз.
Ниджимура закрыл окно и пошел спать.
***
Наверняка не так должно начинаться утро судебного инспектора, который находился в шаге от того, чтобы схватить преступника за задницу, а потом получить повышение и устроить вечеринку в свою честь. Глядя на сеть мониторов, Ниджимура понимал, что еще рано бронировать столик и составлять меню.
Что-то пошло не так.
«Данные заблокированы. Оставшееся время до снятия блокировки: 8602 часа».
Это был один из участков воспоминаний Мидоримы Шинтаро. Что самое интересное, такие участки тянулись по всей архивной линии Мидоримы. Ниджимура мог без проблем просмотреть все его счастливое детство, но начиная с девятнадцати лет воспоминания были частично заблокированы и больше всего — за последние три года. А ведь именно три года назад потерпел крах научный центр Шутоку..
Слишком подозрительно, чтобы скидывать все на неполадки самого Архива.
— Это Ниджимура, — назвался он, когда в Департаменте ответили на звонок, — соедините меня с оперативным отделом, пожалуйста. — Нужно кое-что проверить. Ниджимура успел сделать только глубокий вдох, прежде чем его переключили. — Подозреваемый Акаши Сейджуро все еще находится у нас?
— Да.
— Тогда мне нужен отчет обо всех его подключениях за последние дни.
Кажется, прошла целая вечность, пока Ниджимура ждал ответа. Он нервно барабанил пальцами по журнальному столику, на котором стоял уже трижды остывший кофе и нетронутый завтрак. Неосознанно даже получался какой-то знакомый мотивчик.
— Нет информации. Акаши Сейджуро не использовал айди-глаза иначе, как биологический функционал.
Дело становилось еще интереснее.
— Вам нужен файл с подтверждающим анализом, Ниджимура-сан?
— Нет. Но я хочу сделать другой запрос. Мне нужны копии по делу «338-В».
— Извините, — последовал ответ после недолгой паузы, — но вашего уровня доступа недостаточно для получения этих данных.
Потрясающе. На секунду Ниджимуре стало смешно: он мог получить чьи угодно воспоминания, залезть в личную жизнь человека и наблюдать, как он ходит в душ или трахается со своей женой, но при этом ему не давали просмотреть документы по делам давно минувших лет из-за каких-то, мать их, уровней доступов!
Стоп. А почему тогда воспоминания Мидоримы ему прислали безо всяких отказов?
Ниджимура открыл письмо с прикрепленным файлом и тут же прикипел взглядом к тому, на что раньше не обратил внимания. Небольшая приписка снизу: «разрешить особый доступ».
Захотелось протереть глаза и ущипнуть себя, чтобы убедиться, что он не спит. В этом деле он уже в который раз сталкивался с совершенно необъяснимыми вещами. Про особый доступ ходила парочка легенд в Департаменте — мол, его выдают откуда-то сверху. Слово «сверху» положено произносить шепотом и делать при этом большие глаза.
Оказывается, это все-таки не легенды.
Хрень какая-то. Ниджимура покрутился на стуле, разглядывая потолок. Все это ему не нравилось. И открытый «сверху» доступ к воспоминаниям Мидоримы, и закрытый снизу, черт бы его побрал, доступ к делу о Шутоку.
Все это вызывало нехорошие подозрения, что «сверху» знали о блокировке воспоминаний. И понимали, что Ниджимура ничего не сможет раскопать. Только зачем тогда давать ему дело, чтобы потом так ограничивать в информации?
— Ладно, тогда давайте поступим иначе, — вздохнул Ниджимура. — Мне нужен весь список бывших сотрудников научного центра Шутоку за все время: их должности, связи, какие меры были к ним приняты после закрытия, где находятся сейчас.
— Хорошо, ожидайте.
Ниджимура отключился и снова вернулся к мониторам, жестом откинул все лишнее и оставил только то, что имело значение сейчас — заблокированные воспоминания с таймером. На каждом воспоминании время разнилось на секунду-минуту, не больше. Тот, кто это сделал, точно знал, чего не стоит видеть правительству.
Сейчас Мидориме двадцать пять лет. И, как минимум, шесть из них ему есть что скрывать.
Шесть лет — большой срок. Если действовать очень осторожно, можно долго оставаться незамеченным для правительства. Хотя Архив и копирует всю информацию, в системе крутится ни больше, ни меньше, а все население Японии. Разумеется, правительство не следит за каждым. В этом система правосудия не идеальна — она допускает преступления, не может их предотвратить. Зато может со стопроцентной гарантией найти преступника. Просто потому, что всегда есть свидетели. Всегда найдется тот, чьи глаза посмотрят в нужную сторону. В Департаменте это называлось «панорамным восстановлением».
На него Ниджимура и делал ставку. Пусть воспоминания Мидоримы стали недоступны, но он жил не в вакууме. Он с кем-то общался, учился, работал. Даже если он не сможет восстановить через айди-глаза этих людей полную картинку, то хотя бы выяснит нужные имена. А в том, что не один только Мидорима замешан в деле, Ниджимура не сомневался.
И пока Департамент собирал нужную информацию, Ниджимура решил воспользоваться зацепкой, которая уже была в его руках.
Акаши Сейджуро.
Когда Ниджимура просматривал его воспоминания в первый раз, сосредоточился на том, как Акаши использовал айди-глаза. Тогда ему бы и в голову не пришло задерживаться на воспоминаниях, связанных с каким-то лаборантом. Но не теперь.
На мониторе появилась архивная линия Акаши. Ниджимура перенес фотографию Мидоримы в систему поиска и стал ждать, пока она ее идентифицирует, а затем прогонит по воспоминаниям Акаши, выделяя все моменты, где фигурировал Мидорима. Когда знаешь, что искать, добыть нужную информацию несложно.
Результаты поиска появлялись постепенно: семь эпизодов, десять, пятнадцать, восемнадцать, двадцать четыре, тридцать, тридцать шесть...
Сорок один эпизод с участием Мидоримы. Не слишком ли много для обычного лаборанта?
Ниджимура схватился за чашку кофе — в горле пересохло, а руки мелко подрагивали. Кофе был отвратительным, но Ниджимура этого почти не заметил. Он окунулся в чужие воспоминания.
Почти сразу стало очевидно, что Мидорима солгал — они знакомы. Чуть ли не сходу Ниджимура нашел десяток его разговоров с Акаши. Проблема была в другом: ни один не вызывал подозрений. Ниджимура просмотрел их все: обсуждения вопросов, связанных с исследованиями, нуждами лаборатории, какие-то презентации — везде работа, работа и только работа. Никаких контактов за пределами здания компании.
Остальные эпизоды еще хуже. На них Мидорима выступал в качестве фона, он просто попадал в поле зрения Акаши.
— Зачем же тогда ты заблокировал воспоминания с ним? — пробормотал Ниджимура и устало потер виски. В голове ворочалась назойливая мысль, что он упускал главное. — Еще раз. Посмотрю еще раз.
Теперь Ниджимура выходил за пределы предложенных результатов. Что делал Акаши до разговора с Мидоримой, что делал после — вдруг они сговорились и действовали осторожно, контактировали, используя шифры в документах, бланках, информационных накопителях, в чем угодно. Ниджимура снимал копии любых носителей, на которые смотрел Акаши, чтобы потом отдать их на экспертизу.
Путешествие получилось долгим. Вместе с Акаши он прошел не один день — недели и месяцы, где-то ускоряя воспоминания, а где-то останавливаясь, чтобы прокрутить назад и посмотреть снова. Ниджимура и сам не заметил, как полностью отошел от воспоминаний с Мидоримой и увлекся жизнью Акаши.
На какое-то время он стал Акаши Сейджуро.
Конечно, Ниджимура не мог знать, например, с каким выражением лица Акаши что-то говорил или делал, зато видел, как смотрели на него остальные. Их взгляды были благодарными, смущенными, полными восхищения. Наверное, сам Ниджимура под такими взглядами испытывал бы только неловкость.
Люди любили Акаши. И они любили его не просто так: Акаши проявлял себя как очень хороший лидер. Он внимательно относился к любому сотруднику, несмотря на должность. Всегда вежливый и доброжелательный, одно его присутствие заставляло людей немедленно выпрямлять спину. Акаши даже не мучил по ночам кошек и не устраивал оргии — Ниджимура проверил. Акаши приходил домой и закрывался в библиотеке.
Могло ли получится так, что они поймали не того? Что Акаши Сейджуро — жертва, которую просто подставили? Что Мидорима заблокировал воспоминания с ним, чтобы повесить всю вину на Акаши?
Ниджимура мог сколько угодно сомневаться в честности человека, имея на руках только сводку его достижений, но не сейчас. Не после всего этого. Кажется, пришло время для нового запроса.
— Это Ниджимура. Проверьте, пожалуйста, в чьи руки должна перейти компания Ракузан, если с Акаши Сейджуро что-то случится.
— Хорошо. Что-нибудь еще?
— Да, сделайте это побыстрее.
Он отключился и выдохнул — обычно он никогда не торопил оперативный отдел. Быстрее все равно не получится, ребята и так не задерживали поток необходимой информации.
Время на часах перевалило за четыре. Ниджимура и правда слишком увлекся воспоминаниями Акаши, забыл про все на свете, даже про обед. Правильное питание — это хорошо, залог здоровья и все такое. Ожидая ответа на запрос, Ниджимура успел найти в холодильнике что-то съедобное. А еще попутно надавать себе по рукам за желание снова погулять по воспоминаниям Акаши. Нет, хватит, сколько можно, это уже что-то нездоровое.
В ответе по компании Акаши было только одно имя: Накатани Масааки.
Кто он такой, Ниджимура узнал сразу же, как только получил список Шутоку. Бывший глава научного центра, покинул пост по состоянию здоровья, после него эту должность занимали еще два человека. Затем преподавал в медицинском университете, в котором — кто бы мог подумать, какое совпадение, — учился Мидорима Шинтаро, а теперь Накатани держал крупный пакет акций Ракузан. Теперь стало понятно, почему Мидорима так открещивался от знакомства с Акаши — не иначе, прикрывал своего наставника.
— Только если бы не ты, все было бы куда гармоничнее, — сказал Ниджимура и враждебно посмотрел на монитор, на котором расположилась деталь, не вписывающаяся в его стройную теорию.
Та самая фотография, которая исчезла из стола. Проблема с ней заключалась в том, что в воспоминаниях Акаши не было ничего похожего. Ее роль во всей истории осталась непонятной, но пока что Ниджимура отложил выяснение — у него были задачи поважнее.
Мидорима Шинтаро и весь центр Шутоку вместе взятый. Нечистые на руку граждане, которые так хреново себя зарекомендовали. Ниджимура решил прийти за ними сам, раз запросы в Архив отправлять бессмысленно. Ну а что еще ему оставалось? Департамент сам вынуждал Ниджимуру идти на крайние меры. Конечно, по головке его за это никто не погладит, но если у него на руках будет результат, способы перестанут иметь значение.
Список Шутоку сейчас походил на ресторанное меню, и самым аппетитным блюдом выглядел ассистент Мидоримы — Такао Казунари.
***
Такао Казунари работал в экспресс-доставке «Иназума» курьером. Не слишком почетная должность, особенно после ассистента главы крупного научного центра. Но после развала Шутоку в резюме всех сотрудников стояла практически черная метка, работа по специальности теперь для них заказана. Ниджимура не удивился бы, обнаружив, что остальные устроились грузчиками, уборщиками и прочим обслуживающим персоналом самого низшего звена. Так что Такао еще неплохо выкрутился.
В офисе «Иназума» Такао он с утра не застал. Приветливая секретарша, мило улыбаясь, рассказала, что курьеры заканчивают работу не раньше девяти вечера. Ждать так долго Ниджимура был не готов, поэтому опять пришлось размахивать удостоверением. Улыбка секретарши пропала, зато Ниджимура стал счастливым обладателем крайне ценного знания — маршрута Такао на сегодняшний день.
Печально размышляя, за что же рядовые граждане так не любят Департамент, что даже улыбаться перестают от одного названия, он поехал наперехват.
Подпрыгивая около входа в какую-то мелкую конторку, чтобы согреться, Ниджимура вспоминал дни своей службы в полиции. А конкретно — первый год работы постовым. Время идет, карьера ползет вверх, а он по-прежнему скачет на улице, высматривая нарушителей. Никакого движения.
Такао оказался хорошим курьером, на место он прибыл точно по расписанию. Ниджимура честно дождался, пока он передаст пакет мрачному охраннику на входе, и только после этого преградил дорогу.
— Такао Казунари? — Ниджимуру самого бесила эта вопросительная интонация, как будто он не идентифицировал его уже с помощью айди-глаз, но так звучало как-то вежливее. — Меня зовут Ниджимура Шузо, я судебный инспектор. Нам надо поговорить, — и не дожидаясь вопроса, он снова достал удостоверение. На лоб его себе прилепить, что ли, чтобы не мучиться. В последние дни он использовал его чаще, чем за все предыдущие три года.
— Тут есть клевое кафе, — тут же сориентировался Такао, бросив быстрый взгляд на его покрасневшие от холода руки.
Видимо, зарплата курьеров оставляла желать лучшего, потому что клевым по меркам Такао кафе оказалась на редкость паршивая забегаловка. Посетителей особо не было, но по тем двум мужикам, которые наверняка пришли сюда с ближайшей стройки, Ниджимура мог представить себе основную публику. С этим и не с самым приятным интерьером примиряло только то, что тут было тепло. И еще, пожалуй, кофе.
— Вы знакомы с Мидоримой Шинтаро? — Ниджимура грел руки о стаканчик с кофе и внимательно следил за выражением лица собеседника.
— Во что Шин-чан опять вляпался? — Такао отхлебнул кофе и взволнованно посмотрел на Ниджимуру.
— Значит, знакомы, — отлично, хоть кто-то не отрицает очевидного. — Пока ни во что, — не стоило сразу сообщать, что дела «Шин-чана» довольно хреновы. — Но мне очень интересно узнать, как он вляпывался раньше. Про научный центр Шутоку.
— Вы же работаете в департаменте чего-то крутого, — Такао прищурился. — Дело давно закрыто, вы провели расследование, а я теперь доставляю скрепки. Все отлично. Вам лень перечитывать архив или у вас к нему нет доступа?
— У меня есть все, — как пафосно прозвучало-то. Ну не признаваться же, что Такао угадал. Как-то несолидно. — А у вас есть выбор — поговорить здесь за стаканчиком этого дерьмового кофе или проехать со мной в Департамент.
— Угрозы. Как неоригинально, — он фыркнул. — И что вам рассказать?
Ниджимура мысленно выдохнул. Окажись Такао менее сговорчивым, и Ниджимуре пришлось бы пережить пару неприятных минут и несколько неловких объяснений на ковре у начальства.
— Я пока не знаю, что мне может пригодиться, — честно признался Ниджимура. Такао ему понравился, несмотря на ехидный тон. — Ну, например, про опыты на детях. Зачем, какие?
— Ух ты, так у вас и правда нет доступа, — Такао невесело улыбнулся. — Не было никаких детей. Мы проводили исследования айди-глаз. И все опыты были на добровольцах, причем совершеннолетних.
— И в чем эти исследования заключались? — Ниджимура пытался сохранить каменное лицо и не выдать своего удивления. Такой информации он точно не ожидал.
— Возможности айди-глаз. Мало кто задумывается об этом, но айди-глаза могут быть не только удобным девайсом, но и, например, средством воздействия на мозг человека, — Такао выглядел очень серьезным.
— Допустим, — Ниджимура нахмурился. — И как вы хотели это использовать?
— Я не знал конечной цели, меня это интересовало с точки зрения науки, — Такао отодвинул стакан с кофе и покрутил в пальцах зубочистку. — Но вы представляете, какие это открыло бы возможности? Именно поэтому нам требовались добровольцы. Мы предлагали хорошие деньги, так что недостатка в них не было.
— Ну и? Успехи были?
— Да. У одной из пациенток была четвертая стадия рака, по всем прогнозам жить ей оставалось не более двух месяцев. Но ее все еще можно было использовать. — Такао слабо улыбнулся. — Мы перепрограммировали ее айди-глаза, чтобы она подписала завещание. Видели бы вы, какую астрономическую сумму денег с этого отвалил нам ее сын.
— Какой счастливчик, — хмыкнул Ниджимура. Эти откровения звучали настолько неправдоподобно, что верить им — себя не уважать. Интересно, зачем Такао пытался утопить своих бывших коллег? Зарплату, что ли, задерживали?
— Он большой молодец! — просиял Такао. — Вообще-то, именно он и спонсировал наши исследования.
— Как звали сыночка? — Ниджимура искренне пытался показать хоть какую-то заинтересованность, а не послать придурка нафиг.
— Акаши Сейджуро, — ответил Такао. — Он уже большая фигура, знаете ли. На полученные с наследства деньги он так раскрутил свою компанию Ракузан, что сейчас даже аспирин нельзя купить без ее логотипа на этикетке.
— Не переживай, я в курсе, кто это такой, — медленно сказал Ниджимура.
А вот это уже интересно. В воспоминаниях Акаши не встречалось никаких упоминаний о его связи с Шутоку. Зачем Такао его сюда приплел? Надо выяснить, что он еще может рассказать.
— Неудивительно, что после всего этого Акаши Сейджуро так любезно предоставил Мидориме рабочее место.
— Вы виделись с Шин-чаном? — вдруг встрепенулся Такао.
— Вроде того.
— Как он?
— Процветает, — пожал плечами Ниджимура.
— Хорошо, — Такао облегченно вздохнул. — Я боялся, что он до сих пор не отошел от провала эксперимента. Он всегда очень трепетно относился к своим профессиональным неудачам.
— Какие же неудачи могут быть у столь блестящего специалиста? — деланно удивился Ниджимура. Еле удержался, чтобы не выделить насмешливо слово «блестящий».
— Шин-чан был уверен, что сможет удалить айди-глаза без последствий. Чтобы никто не мог проверить их и заметить постороннее вмешательство. Вдруг в завещание не поверили бы? Слишком опасно.
— Ты... Вы с ума сошли? — ну все, приехали. Ни одному нормальному человеку не могла прийти в голову безумная мысль удалить айди-глаза. Это же верная смерть, об этом даже дети знали. Его совсем за идиота принимают, раз начали втирать такую херню?
— Выбора не было, — Такао снова вздохнул. — Сначала эксперимент шел неплохо, пациентка чувствовала себя хорошо, но потом пошло резкое ухудшение, и она все-таки умерла. Хотя Акаши это тоже было на руку. Так что он Шин-чана не винил.
Ниджимура больше не мог слушать этот бред. Пора уже посмотреть, что там происходило на самом деле. Это, конечно, очередное нарушение правил, все-таки доступа у него как не было, так и нет. Но какая разница — одним нарушением больше, одним меньше.
— Спасибо за откровенность, хотя я не понимаю, почему вы так свободно делитесь со мной такой, ммм… неоднозначной информацией, — Ниджимура активировал айди-глаза. — Надеюсь, вы не против прямого подключения, чтобы я увидел все сам.
— А разве не очевидно? Я не одобрял действий Шин-чана и Акаши, — Такао улыбнулся. — Конечно, подключайтесь.
Ниджимура уже почти смирился, что вместо нормального свидетеля ему попался обычный наркоман, верящий в безумные идеи и теории заговоров, поэтому ни на что особо не рассчитывал, когда залез к нему в воспоминания. Психотропные вещества разрушали айди-глаза, и записанная информация становилась непригодной для использования — в ней было больше больного воображения, чем реальности. Неровная, грязная картинка. Но Ниджимура быстро понял, что ошибся. Воспоминания были яркими, четкими и отвратительными. Именно такими, как и рассказывал Такао.
Ниджимура настолько этого не ожидал, что пересмотрел их еще раз. Но если слова Такао можно счесть просто бредом наркомана, то воспоминания — это неоспоримые доказательства. Люди могли стирать их, но не могли изменять. Так что дополнительная проверка из Архива не обязательна. В обычном случае. Только вот это дело уже настолько вышло за рамки чего-то обычного, что в голове у Ниджимуры царил хаос. Он не знал, чему теперь верить.
Зато понятно, чему верил Такао, и это мерзко.
— Ну что ж, такого я точно не ожидал увидеть, — Ниджимура поднялся из-за стола. — Вроде бы надо сказать тебе за это спасибо, но как-то не хочется. Доставлять скрепки — как раз то, чего ты заслуживаешь.
Не обращая внимания на расширившиеся от удивления глаза Такао, Ниджимура развернулся и вышел из кафе.
***
Весь путь обратно Ниджимура думал про Акаши и спрашивал себя, как у него получалось — быть чудовищем в человеческом обличье?
За все время в камере предварительного заключения Акаши ничем себя не выдал, сохраняя пугающее спокойствие. Ни одного слова против, никаких требований. Не будь у Ниджимуры перед глазами разговора с Такао, не осталось бы сомнений, что Акаши Сейджуро — святой.
Но самое паршивое в том, что именно разговор с Такао делал вопрос виновности или невиновности Акаши парадоксальным. Нет, даже не так — по сути, он перечеркивал всю систему правосудия. Он в буквальном смысле откидывал ее в прошлое, когда люди еще верили в справедливость суда, нанимали адвокатов, устраивали заседания и слушали ненадежные показания свидетелей. То, что теперь было не более чем параграфами в учебниках истории и ответами в кроссвордах, становилось реальностью.
Воспоминания Акаши против воспоминаний Такао — как те самые ненадежные свидетели. Почему же так получалось? Информация, полученная через айди-глаза, достоверна, она не подвержена человеческим эмоциям и порокам, а самое главное — всегда исключала возможность разных версий. До этого момента.
И даже если бы Ниджимура вдруг получил доступ ко всем остальным приближенным Мидоримы или нашел их сам, это не отменило бы того, что чьи-то воспоминания могли оказаться фальшивкой. Но чьи именно? Само существование дела Акаши доказывало, что правительство не имеет ни малейшего понятия, как происходит вторжение в Архив.
Тупиковая ситуация.
И ко всему прочему, его отстранение от дела — только вопрос времени. Без необходимого уровня доступа и свободы действий Ниджимура, в принципе, не тот, кто может разобраться с этим в одиночку. Тем не менее, Департамент назначил его, и Ниджимура не собирался прекращать расследование без приказа.
Как минимум, это означало, что не стоило торопиться оформлять встречу с Такао как улику. Сделать негатив с воспоминаний — да, возможно, а вот оформлять еще рано. Пока никому не стоило знать, что подающий надежды судебный инспектор способен настолько легко превысить свои полномочия и влезть, куда не следует.
Прикинув все за и против, Ниджимура все же сделал негатив, когда вернулся в Департамент, быстро просмотрел его еще раз и убрал носитель в карман. Совесть была почти чиста — это не самое большое нарушение, которое он запланировал на сегодня. Цель часто оправдывала риски.
— О, Ниджимура-сан! Как продвигается ваше дело?
Вот уж кто всегда лез, куда не следовало.
Кубота нарисовался посреди коридора и выглядел жутко довольным собой. Это невольно вызывало некоторую зависть.
— Потрясно, — процедил Ниджимура. — Тебе нечем заняться, раз ты тут прохлаждаешься?
— А я как раз отнес все отчеты, — похвастался Кубота.
— То есть, действительно нечем. — Ниджимура сощурился и, положив незадачливому стажеру руку на плечо, развернул его лицом в другую сторону. — И я уверен, что ты давно мечтаешь заняться взрослыми инспекторскими делами, а не этой фигней.
— Но Ниджимура-сан!
— Да брось, я же прекрасно знаю, что ты не стер тогда себе воспоминания, — заговорщически подмигнул он. — Хороший инспектор всегда должен быть любопытным, так что не переживай. Я никому не скажу. А если мы сдвинемся в деле, то я замолвлю за тебя словечко. Расскажу всем, что Кубота Масаи сделал неоценимый вклад, ну и все такое.
Они направились в соседнее крыло, где Ниджимура попросил привести подозреваемого Акаши Сейджуро в комнату для допросов. Пока один из офицеров ушел за ним, Ниджимура отвел Куботу в помещение за стеклом.
— И в чем будет заключается моя задача? — неуверенно спросил Кубота.
— В том, чтобы сделать нашего друга более сговорчивым, — туманно ответил Ниджимура и подключился к компьютеру. Нужная папка нашлась не сразу, но у них еще было время на подготовку. Когда Акаши привели в комнату, Ниджимура уже закончил.
— Вы выписываете ордер? — удивился Кубота, как только сообразил, что к чему.
— Ага, — ухмыльнулся Ниджимура.
— Но вы же...
— Не имею права, — закончил за него Ниджимура. — Да. Точно. Это утка, — подтвердил он, рассматривая ордер.
Не подделка, конечно, а просто шаблон, которому для реальной силы не хватало маркера ребят из канцелярии. Но вся прелесть заключалась в том, что этот недостаток возможно выявить только через систему Департамента. Обычным же людям достаточно увидеть подпись и печать судебного инспектора, чтобы выложить все на блюдечке.
— В детстве мне часто доставалось за то, чего я не совершал, в то время как настоящие виновники — мои младшие брат и сестра — оставались безнаказанными. Знаешь, почему так происходило, Кубота?
Кубота помотал головой, явно не очень понимая, к чему этот привет из прошлого.
— Потому что ложь эффективнее, когда ее говорит не один человек.
— Но ваши родители могли просто проверить ваши воспоминания, а не верить на слово, — задумчиво протянул Кубота.
— Никто из нас им бы не дался, — улыбнулся Ниджимура. — Шкодливым детям всегда есть, что скрывать. Неужели не шалил в детстве? Впрочем, ладно, — прервал он затянувшуюся ностальгию, — пора начинать представление.
@темы: Киберпанк, Фанфик, The Rainbow World. Другие миры, День 42, Rakuzan Team
-
-
23.04.2016 в 00:04-
-
23.04.2016 в 00:05-
-
23.04.2016 в 00:06-
-
23.04.2016 в 00:06-
-
23.04.2016 в 00:07-
-
23.04.2016 в 00:07-
-
23.04.2016 в 00:08-
-
23.04.2016 в 00:08-
-
23.04.2016 в 10:57-
-
23.04.2016 в 17:20Читается легко, задумка классная, исполнение не менее классное))) Вот правда, безумно вам благодарна, ваш текст очень и очень хорош!
-
-
24.04.2016 в 00:16-
-
24.04.2016 в 09:32Потрясающая ниджиака, спасибо, додали так додали
Очень интересная запутанная история, не оторваться. И Ниджимура такой хороший, и Акаши. Понравилось, какое место во всей этой истории занял романс. И финал - вот просто
-
-
24.04.2016 в 20:35Автор,
-
-
26.04.2016 в 18:30и даже медицинская процедура не сквикнула, хотя это мой страшенный страх
а вот это совсем здорово, иногда казалось, что перегнул палку. )
Спасибо, уруру.
Altie, ниджиаки должно быть больше в этом суровом мире! ) спасибо, здорово, что понравилось. )
_CrazyJill, мимими, спасибо!
angryKlear**, хочется пряи обнять и плакать. )) спасибо, очень приятно, что все-таки додать удалось! )
Ori1990,
рано сходить с ума, впереди еще много выкладок ))Спасибо!
-
-
26.04.2016 в 18:43/тихо надеется)))/-
-
26.04.2016 в 23:35-
-
03.05.2016 в 17:37-
-
04.05.2016 в 21:03спасибо большое, очень понравилось
-
-
07.05.2016 в 23:17monmorensy, вы так замечательно все сформулировали, что автор сейчас тоже может только тихо мычать от радости
Natali1919, спасибо, автор старался!
Stella Del Mare, какой шикарный комплимент, спасибо!