Автор: Seirin Team
Бета: Seirin Team и анонимный доброжелатель
Сеттинг: День на странных берегах — Авантюристы
Размер: 6 100 слов
Пейринг/Персонажи: Кагами Тайга, Мидорима Шинтаро, Такао Казунари
Категория: джен
Жанр: экшн, историческая AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кагами и Мидорима становятся жертвами карманника.
Примечание/Предупреждения: вольное обращение с историческими событиями, ретеллинг аниме Самурай Чамплу.
Плохое предчувствие появилось у Кагами на подходе к городу.
Каркали вороны, в лицо дул порывистый ветер, а статуя Будды у дороги издевательски улыбалась, будто говорила: ничего хорошего тебя здесь не ждет, помяни мое слово.
Предчувствиям Кагами доверял — он и жив-то до сих был только благодаря им, — но от этого решил отмахнуться. Прошло три дня с тех пор, как ему попадалось селение, и два — как закончились припасы. Правда, мысли о еде он старательно отгонял, потому что стоило задуматься, как в животе урчало, а рот наполнялся слюной.
Кагами прошел мимо статуи Будды и направился к городу. При его приближении вороны черным облаком поднялись с поля и закричали громче, сварливее. Где-то вдали зарокотал гром. Кагами поднял голову: небо стремительно затягивало тучами, того и гляди — начнется гроза.
В детстве их с Тацуей частенько пугали Зверем-Громом, и поэтому в грозу они всегда забирались в подсобку и, в страхе прижавшись друг другу, пережидали непогоду. Сейчас Кагами грозы не боялся, но все же ускорил шаг: мокнуть под дождем не хотелось.
На улицах города было малолюдно. Кагами встречались лишь лавочники да редкие прохожие, торопившиеся по домам. Где-то неподалеку слышались смех и детские голоса.
— Стой! — раздался резкий оклик.
Кагами обернулся, инстинктивно схватился за меч, осматривая улицу, но уже через мгновение понял: слова предназначались не ему. Вздохнул и рассердился на самого себя. И чего только переполошился? Он ушел так далеко от родных земель, что здесь его вряд ли кто-нибудь будет искать.
Из задумчивости его вывел паренек. Он выскочил из-за угла, словно за ним гналось полчище демонов, и налетел прямо на Кагами — тот даже увернуться не успел.
— Черт! — выдохнул Кагами, отшатнулся и едва не выхватил меч. Хорошо, что не выхватил: убивать случайного прохожего из-за недоразумения не хотелось. — Ты что, слепой?
— Прости-прости! — запыхавшись, сказал незнакомец, улыбнулся и виновато поднял руки. На вид ему было лет семнадцать или, может, чуть меньше. Одетый в простое синее кимоно, он был примерно на голову ниже Кагами. Темные волосы спадали на лоб неровной челкой, глаза смотрели с хитрецой, а цепкий взгляд словно разбирал на кусочки.
Незнакомец заозирался по сторонам, потом снова улыбнулся и, не говоря больше ни слова, бросился прочь.
Позже Кагами узнал, что звали его Такао и он был лучшим вором из всех, кого Кагами когда-либо встречал.
Кагами оглянулся через плечо, но парня уже нигде не было видно. На глаза попалась трактирная вывеска, и Кагами, тут же забыв о случившемся, направился прямиком туда.
Внутри было шумно и людно. По залу с огромным подносом сновала девчонка-разносчица — худая, угловатая, со смешными хвостиками на затылке. Спешно раздав заказы, она метнулась на кухню и даже не заметила появления Кагами.
Он огляделся и уже хотел было усесться за одним из свободных столов у стены, но передумал и пошел вслед за девчонкой на кухню, скрывавшуюся за синими занавесками.
— Эй, хозяин! — позвал он. — Дай-ка мне воды и жареных кальмаров! Две порции. Нет, лучше три. Умираю от голода.
Девчонка с подносом прошмыгнула мимо, а хозяин — невысокий мужчина средних лет со сморщенным загорелым лицом — обернулся и осмотрел Кагами с ног до головы.
— Ты ведь не здешний будешь? Я тут много лет живу, всех в лицо знаю.
— Не здешний, — согласился Кагами. — Путешествую.
— Тогда деньги вперед.
Кагами хмыкнул, молча полез за пазуху и замер.
Денег на месте не было. Он принялся шарить по карманам, но уже понимал, что ничего не найдет. Тут же вспомнился парень в синем кимоно, налетевший на него неподалеку от закусочной, и Кагами со стоном ударил кулаком по стене.
— Проклятье!
В мешочке у него лежало не больше сотни мон, но расстраивала его не столько пропажа денег, сколько то, что его обокрали, как последнего простофилю.
Наблюдающий за ним хозяин кивнул — понимающе, даже сочувственно.
— Похоже, тебе не повезло наткнуться на Ястребиного глаза, — сказал он. — Должно быть, сегодня удача от тебя отвернулась.
— Я не верю в удачу, — буркнул Кагами. Хозяин вздохнул и поставил на прилавок керамический стакан.
— Воды я тебе налью, раз ты с дороги, но еды лишней у меня нет.
Кагами кивнул, залпом осушил стакан, вытер рот рукавом и спросил:
— Кто такой этот Ястребиный глаз?
Старик снова вздохнул.
— Вор-карманник, который обчищает наш город подобно тому, как птицы обчищают зерно с полей. Полиция только руками разводит: уж больно ловок паршивец, не поймать. Правда, обирает он в основном купцов да горожан из тех, кто позажиточнее. Крестьян, если верить слухам, не трогает. Люди поговаривают, что, мол, есть у него свой кодекс чести.
— А ты что скажешь?
Хозяин внимательно посмотрел на Кагами и фыркнул.
— Вор он и есть вор.
Кагами кивнул и со стуком поставил стакан на прилавок.
— Ну, бывай, старик. Пойду я.
— Ступай, — кивнул хозяин. — Мой тебе совет: убирайся отсюда, пока еще что не приключилось. Удача явно обернулась против тебя.
— Я уже говорил, что не верю в удачу. Да и потом, дело у меня тут есть. Как с ним разберусь — так дальше и отправлюсь.
— Неужто ловить паршивца надумал? Брось. Города ты не знаешь, так и будешь без толку по округе бродить, время терять. А уж коли попадешься на глаза полиции, так и вовсе неприятностей не оберешься.
— Что это за полиция у вас? Преступников не ловят, а путникам проходу не дают.
— Меч у тебя приметный, добрый путник, — улыбнулся старик. — Простые люди с такими не ходят, да и времена уже не те, чтобы кто попало меч носил.
Кагами опустил глаза на свой меч, любовно огладил гравировку на рукояти, кивнул — мол, твоя правда, — поклонился напоследок и, не оборачиваясь, вышел из трактира.
Улица встретила его порывом холодного ветра и изморосью. В сгустившихся сумерках небо походило на мокрый ком шерсти, раскаты грома доносились все ближе, но это не уменьшало решимости Кагами отыскать воришку.
Какое-то время он кружил по узким улочкам, положившись на интуицию, пока снова не оказался у храма рядом с дорогой.
«Я тебе говорил, — читалось во взгляде Будды, смотревшего на Кагами с чувством собственного превосходства. — Уходи, пока есть шанс».
— Пошел к черту, — пробормотал Кагами и вернулся в город. Обошел главную улицу и вышел к торговой площади.
Там он и увидел его, воришку в синем кимоно. Тот стоял к нему спиной и рассматривал что-то у одной из лавок.
— Эй! — крикнул Кагами, направляясь к нему. — Это тебя, значит, зовут Ястребиным глазом?
Воришка замер — Кагами увидел, как напряглась его спина, — но не обернулся. Вместо этого он с неожиданной прытью ринулся в сторону и исчез в ближайшей подворотне. «Не уйдешь», — подумал Кагами и помчался за ним, расталкивая попадавшихся на пути прохожих.
Они петляли по лабиринтам узких улочек и проулков словно дети, играющие в догонялки. Кагами дважды терял воришку из виду, но всякий раз не больше, чем на несколько секунд. Один раз почти ухватил за рукав, но ткань выскользнула из пальцев.
Дождь становился все сильнее. Волосы облепили лицо и шею, за шиворот стекали струйки воды.
На одном из поворотом воришка поскользнулся, смешно замахал руками и упал. Впрочем, он тут же вскочил и бросился бежать, но Кагами хватило этого промедления, чтобы нагнать его и схватить за ворот.
— Где мои деньги? — спросил он, развернув воришку лицом к себе.
— Какие деньги? — возмутился тот. — Ты вообще что творишь? Ограбить меня хочешь? Отпусти немедленно!
Воришка дернулся, попытался высвободиться, а затем замахнулся, целясь Кагами в челюсть. Кагами перехватил его руку и толкнул к стене.
— Если вернешь деньги, я отпущу тебя.
— Господин самурай, ты меня точно с кем-то перепутал! Нет у меня никаких денег!
— Перепутал, говоришь? — переспросил Кагами и приложил воришку головой о стену. Тот застонал, но быстро пришел в себя и тут же залепетал:
— Внешность-то у меня самая обычная, неприметная. Вечно меня с кем-то путают… Не брал я ничьих денег, честно!
Кагами рыкнул от злости и свободной рукой полез ему за пазуху, распахивая кимоно на груди.
— Ты чего творишь?! — дернулся парень. — Эй, я, конечно, польщен, но я не совсем по этой части, а точнее, совсем не по этой…
Кагами фыркнул и хотел было сказать, что тот ему и даром не сдался, как шестым чувством почуял опасность и отпихнул воришку в сторону. Одновременно с этим раздался шелест клинка, извлеченного из ножен. Кагами схватился за свой меч и обернулся как раз вовремя, чтобы отразить направленный на него удар.
Где-то у стены застонал воришка, но Кагами на него даже не взглянул — все его внимание было приковано к стоящему перед ним парню. Ростом он был чуть выше Кагами. Глаза из-под стекол очков смотрели холодно и отстраненно, уголки губ были опущены вниз. В руке он держал катану, и по его стойке Кагами понял, что о том, как с ней обращаться, он знает не по наслышке.
— А ты кто еще такой? — спросил Кагами и тут же замер, заметив на кимоно незнакомца герб клана Такэда. «Неужели они все-таки нашли меня?» — пронеслось у Кагами в голове.
— Этот парень — мой, — проигнорировав вопрос, сказал незнакомец и посмотрел на воришку. Его глаза опасно блеснули. Кагами почувствовал облегчение: значит, самурай Такэда явился не по его душу.
Впрочем, самурая все равно придется убить — тот наверняка опознает его, если уже не опознал. А Кагами никак не мог допустить, чтобы кто-то узнал, что он движется на север.
— Рад за вас, но лучше не кричи об этом на каждом углу, приятель.
Лежащий на земле воришка неожиданно засмеялся, а незнакомец покрылся красными пятнами и, казалось, даже раздулся от возмущения — ну точно индюк, подумал Кагами.
— Я тебе не приятель, — процедил самурай и кинулся на него. Кагами отразил атаку; катана ушла в сторону, вонзаясь в стену дома. Послышались испуганные крики, но до Кагами они доносились словно сквозь толщу воды — в ушах стучала кровь, по венам разливался азарт. Кагами облизнул губы. Давненько ему не выпадала возможность хорошенько подраться. Единственным, кто сражался с ним наравне, был Тацуя, но их с Тацуей пути разошлись.
Эта мысль царапнула горечью, оставляя неприятный привкус на языке.
— А ты ничего, — сказал Кагами, поднимая глаза на самурая. Сейчас было не время предаваться воспоминаниям. — Вот уж не думал, что встречу в этом захолустье достойного противника.
И ринулся вперед.
***
Мидорима поправил завязки соломенной шляпы и опустил голову. Смотреть вокруг было совершенно не на что: пыльный, скучный, этот город ничем не отличался от предыдущего, из которого он ушел два дня назад.
Шел четвертый год эры Кэйо, эры, наполненной чередой бурных событий. Умер император Комэй, пал сегунат клана Токугава, и для самураев Такэда, служивших им многие поколения, наступили смутные времена.
Страна находилась на пороге больших перемен.
Где-то позади с карканьем взвилась стая ворон, и Мидорима поежился. Не самый хороший знак. Пальцы нащупали висевший на шее талисман и крепко сжали.
Небо хмурилось, в воздухе разливался запах предстоящей грозы.
Стоило найти укрытие прежде, чем хлынет ливень.
Мимо с криком пробежала стайка ребятишек, поднимая клубы пыли. Ветер тут же подхватил ее и разметал по улице, бросил в лицо Мидориме пригоршню песка.
— Ишь разошлись! — прикрикнул на детей сидящий у стены старик. — Поймаю, уши надеру!
Ничуть не испугавшись, дети замерли и будто бы ждали, пока старик поднимется и выполнит свою угрозу. Тот не стал их разочаровывать и бросился следом с неожиданной прытью.
— А ну стойте, хулиганы!
Дети бросились врассыпную, и Мидорима, наблюдавший за погоней сквозь прорези шляпы, едва заметно усмехнулся.
Сонный город шумел листвой. Негромко переговаривались люди, играла ребятня, хором напевая песенку-кагомэ.
Царившее на улице спокойствие нарушил парнишка — возник будто бы из ниоткуда и врезался в Мидориму. Мидорима успел отшатнуться, и если бы не его быстрая реакция, то они оба бы сейчас дружно лежали на земле. А так…
«Цапля и черепаха поскользнулись».
Мидорима поправил очки и наклонился к кашляющему парню, протягивая ему руку.
— Ты ушибся?
— Конечно, ушибся, дурья ты башка! А еще, — парень опять закашлялся и утер рот ладонью, — пыли наглотался. В следующий раз смотри, куда идешь!
От такой нахальности у Мидоримы перехватило дыхание, и желание помогать наглецу мгновенно испарилось.
— Это тебе не помешало бы смотреть по сторонам.
— Ах, простите, господин самурай, мою неуклюжесть!
Он вскочил на ноги, махнул рукой и с неожиданной прытью бросился прочь.
— Идиот, — пробормотал Мидорима, глядя ему вслед. Машинально положил ладонь на рукоять катаны, чтобы успокоиться, пошел дальше и только спустя шесть шагов понял, что пояс больше не оттягивает кошелек.
Мидорима замер, сунул руку за пазуху, нахмурился и уже через мгновение припомнил, как прижался к нему идиот, едва не сбивший с ног.
— Стой! — обернувшись, крикнул Мидорима, но парень уже растворился в переплетении улочек. Мидорима скрипнул зубами и бросился следом, хоть и понимал тщетность погони. Карманник мог спрятаться в любом из ближайших домов и сейчас, посмеиваясь, наблюдать за ним в окно, а мог и вовсе удрать из города...
— Здесь не пробегал юноша в синем кимоно? — спросил он у лавочника, который как раз прикрывал ставни магазина.
— Не видел, — отозвался тот.
Другого ответа Мидорима и не ждал.
Воздух загустел, наполнился влагой, но дождя все не было. Небо залепили черные тучи, поднявшийся ветер рвал полы кимоно, норовил сдернуть шляпу, но Мидорима упорно кружил по улицам города, пытаясь отыскать след. Ему нужны были деньги, однако куда сильнее гнала вперед оскорбленная гордость — подумать только, какой-то мелкий карманник умудрился его обворовать!
Он продолжал поиски из чистого упрямства, уже без надежды, что они увенчаются успехом. Злость понемногу остывала, и когда на руку шлепнулась первая капля, Мидорима решил — к черту! Нужно было искать укрытие от непогоды, а не тратить время попусту.
Дождь, пока еще робкий, редкий, усиливался. Впереди виднелась вывеска чайной, и Мидорима направился к ней, но стоило ему сделать несколько шагов, как он услышал испуганный лепет:
— Господин самурай, ты меня точно с кем-то перепутал! Нет у меня никаких денег!
Не тратя время на раздумья, Мидорима бросился вперед. В переулке он увидел уже знакомого ему карманника, которого держал за грудки рыжий оборванец с мечом за поясом — должно быть, ронин, решил по его виду Мидорима.
Почувствовав его приближение, ронин обернулся. Сталь звякнула о сталь, и ронин отпрыгнул в сторону. В его руке матово поблескивал меч.
— Ты кто такой? — настороженно спросил он.
— Этот парень — мой, — Мидорима посмотрел на карманника, который все еще вжимался спиной в стену, и поправил очки.
Воцарилось короткое молчание, а затем ронин сказал:
— Рад за вас, но лучше не кричи об этом на каждом углу, приятель…
Сбоку послышалось сдавленное хихиканье. Мидориме стало жарко, несмотря на хлещущие с неба струи — злость тяжелым комом свернулась внутри.
— Я тебе не приятель! — сказал он и с силой взмахнул катаной. Ронин ушел от удара, и лезвие рассекло деревянную стену дома. Послышались испуганные крики, и ронин широко улыбнулся:
— А ты ничего. Вот уж не думал, что встречу в этом захолустье достойного противника.
Катана скрестилась с мечом, и Мидорима сам не заметил, как забыл и про вора, и про деньги. Все его внимание было сосредоточено на противнике. Гремел гром, сверкали молнии, выхватывая во тьме ронина и росчерк улыбки на его лице.
— Ну что сегодня за день такой, — послышалось бормотание карманника. Мидорима бросил на него быстрый взгляд — тот прикрыл голову от летящих щепок и потихоньку отползал подальше от места боя.
— А ну стой, паршивец!
Мидорима увернулся от удара, нырнул под руку ронина и полоснул катаной. Вместо крови на лицо брызнули капли дождя — ронин рассек завязки соломенной шляпы, и ее сорвало порывом ветра. Дождь залил очки, вмиг намочил волосы и кимоно. Мидорима, на мгновение лишившись зрения, качнулся в сторону, ушел от рубящего удара, прижался спиной к стене и заморгал. Ронин покачивался с пятки на носок, улыбался и, казалось, едва не приплясывал от нетерпения.
Сухая земля плохо впитывала воду, капли дождя вспенивали лужи и больно били по лицу.
Карманник все еще пытался незаметно удрать.
— Уйдет гад, — крикнул ронин, проследивший за взглядом Мидоримы.
Мидорима на мгновение замер, прикинул, как сложно будет снова найти карманника, посмотрел на ронина, и они, не сговариваясь, метнулись за ним.
— И охота тебе было валяться в грязи? — поморщился Мидорима, держа карманника за ворот, где ткань была почти чистой, хоть и мокрой.
— Да что я вам сделал, — заскулил тот и состроил жалобное выражение лица. Возможно, если бы Мидорима меньше времени провел в пути, если бы не успел навидаться всякого, он бы поверил. Но сегодня удача ему улыбалась, защитный талисман все ещё охранял, и Мидорима просто не мог ошибиться.
— Прекращай этот спектакль, — сказал он, — и верни мне то, что украл.
— Мне тоже, — поддакнул ронин и взглянул на Мидориму: — А потом мы продолжим.
Парень как-то сразу же растерял всю свою плаксивость, нахально улыбнулся и что-то сказал, но его слова потонули в рокоте грома. Дождь уже смыл потеки грязи с его лица, и влажные волосы налипли ко лбу и щекам. Вид у него был совсем не воинственный, скорее отчаянный — как у человека, которому нечего терять.
Ронин крепко держал его за плечо, но смотрел на Мидориму.
— Я убью тебя, — пообещал он. В очередной раз вспыхнула молния, и в его глазах Мидорима разглядел решительность.
— Твоя наглость не знает границ. Как и самоуверенность. Это я убью тебя, вот что.
Ронин широко улыбнулся.
— Кто бы говорил про наглость… Назови мне свое имя.
— Как будто мечу нужно знать имя, чтобы напиться чужой крови, — сказал Мидорима.
— Ну надо же будет написать что-то на твоей могиле.
— Господа самураи, а может, вы тут без меня разберетесь, кто кого убьет? А я пока тихонечко в сторонке постою...
— Умолкни, — приказал Мидорима.
— Заткнись, — одновременно с ним сказал ронин и добавил: — И не путайся под ногами. А с тобой… — он перевел взгляд на Мидориму, — я разберусь прямо сейчас.
Теперь улыбка ронина как никогда походила на оскал. В ней проступало что-то хищное, дикое, и Мидорима невольно выпустил ворот карманника. Исходящая от ронина сила пьянила. Казалось, стоит протянуть руку — и можно коснуться ее пальцами.
Ронин бросился вперед, подпрыгнул, и Мидориме пришлось почти упасть на землю, чтобы увернуться от удара. Ронин тем временем оттолкнулся от стены, перекувыркнулся, приземлился на ноги и замер напротив. Движения его были странными, стиль — непредсказуемым, не похожим ни на один из всех, что Мидорима когда-либо видел. Интересно.
Перед ним и правда оказался достойный уважения противник.
Мидорима встал в стойку и поклонился.
— Мидорима Шинтаро.
— Кагами Тайга, — представился ронин.
Мидорима ничем не выдал своего удивления и лишь покрепче перехватил катану. Названное имя было ему хорошо знакомо — как и, наверное, любому самураю, состоящему на службе у сегуна.
Кагами Тайга был вторым приемным сыном правителя княжества Мацумаэ, впавшего в немилость. Говаривали, что Кагами погиб в сражении несколько месяцев назад, сразу после расправы над его отцом.
Кто бы мог подумать, что он еще жив.
Наверное, подумал Мидорима, в этот городок его привела сама судьба, чтобы он исправил эту досадную оплошность.
— Такао Казунари, — донеслось слева, прерывая его размышления, и Мидорима недоуменно приподнял бровь. Вряд ли карманник разглядел его удивление — скорее, почувствовал. — А что? Я думал, мы тут знакомимся…
— Идиот.
— Не обзывайся, — обиделся тот, — я просто хотел проявить чуточку вежливости…
— После того, как обокрал нас? — встрял Кагами.
Это «нас» Мидориме совершенно не понравилось. Оно отчетливо отдавало неприятностями. От Кагами следовало избавиться как можно скорее.
— Давай так, — сказал он, — победивший получает голову карманника.
— И все, что у него найдется, — согласился Кагами. — Трупу деньги без надобности, а мне еще ночлег искать…
Мидорима почувствовал, как уголки губ невольно приподнимаются. Какая забавная самоуверенность.
— Эй, да что с вами обоими такое?! Мы не успели толком познакомиться, а вы уже горите желанием убивать. Давайте лучше пойдем куда-нибудь, выпьем по чашечке сакэ…
Договорить карманник не успел — послышались крики и топот по лужам. С двух сторон в переулок хлынула полиция.
— Немедленно прекратите сражаться и сложите оружие!
— Здесь становится тесновато, — сказал Мидорима. — Откуда столько полицейских?
Никто ему не ответил. Впрочем, ответа он и не ждал. Карманник под шумок просочился между домов, а Кагами улыбался так, что по спине змеей скользнула дрожь.
— Вы мешаете, прочь с дороги! — прорычал он. Полицейские невольно отступили, а Кагами снова бросился на Мидориму.
Полыхнула молния, звон клинков слился с раскатом грома, натужно заскрипела дощатая стена. Полицейские словно отмерли и бросились на них всей толпой. Драться стало тяжелее — приходилось не только отражать нападения Кагами, но и защищаться от полицейских. Мидорима отмахнулся катаной, и двое полицейских свалились в грязь. Кагами тем временем уложил еще троих.
В следующее мгновение на него навалились впятером, и меч выскользнул из руки. Кагами сбросил с себя двоих и вдруг глухо застонал.
Все-таки вороны были дурным знаком, подумал Мидорима, глядя, как Кагами оседает в грязь. А затем голова взорвалась болью, и все померкло.
***
Дождь шел весь вечер — то утихал, то снова усиливался, но останавливаться, судя по всему, не собирался. Выждав до полуночи, Такао выскользнул из дома, в котором снимал комнату — четыре с половиной татами, прохудившийся футон и крошечное окно с прогнившей рамой — накинул на голову капюшон и направился на край города, к зданию местной тюрьмы.
Именно здесь и находились горе-самураи, умудрившиеся попасться здешней полиции — тем еще недоумкам. Такао пренебрежительно фыркнул и покачал головой. У этих двоих даже магэ не было, ну какие же из них самураи? Рыжеволосый, с густыми бровями и звериным оскалом — Кагами Тайга — вообще напоминал бродягу, да и денег у него было до смешного мало — всего-то восемьдесят мон! Такао даже почти стыдно стало, когда он развернул украденный мешочек, но не возвращать же было.
Второй, высокомерный, в очках, походил на самурая куда больше. Звали его Мидорима Шинтаро. Такао нараспев произнес это имя, словно пробуя на вкус. У Мидоримы было дорогое кимоно, соломенная шляпа, хаори с изображением фамильного герба и пять рё — целое состояние по меркам Такао.
Эти двое были совершенно разными и сражались тоже по-разному. Мидорима — сдержанно, расчетливо, не делая лишних движений и не теряя головы. Кагами — отчаянно и бесшабашно, полагаясь не на ум, а на чутье, и целиком отдаваясь азарту битвы.
Такао как завороженный наблюдал за их выпадами и ударами, за клинками, ярко сверкавшими в свете молний, и ясно понимал: если у него был шанс вырваться из этого захолустья, то вот он, перед ним.
Он подошел к воротам тюрьмы, огляделся по сторонам — убедиться, что его никто не видит — и с легкостью перемахнул через забор. На коже выступила испарина, ткань прилипла к спине, но вместе со страхом пришло возбуждение, которое Такао обычно чувствовал перед тем, как отправиться на дело.
Он медленно, почти неслышно подошел к зданию, где держали горе-самураев.
Их препирательства были слышны с улицы, но этот шум, казалось, ничуть не тревожил охранника — тот дрых, привалившись спиной к стене, и громко похрапывал. Фыркнув, Такао прокрался мимо и огляделся. Царил полумрак, помещение освещалось лишь лунным светом, падающим в окно — благо, что полнолуние. Такао замер. Сколько он промышлял воровством, столько боялся, что однажды окажется здесь, по другую сторону решетки — как раз там, где сейчас находились Кагами с Мидоримой.
Появление Такао они заметили не сразу, слишком занятые спором и переругиванием — вернее, спорил и ругался в основном Кагами, а Мидорима время от времени вздыхал, бросал глубокомысленное «хм», «сдохни» и «вот что».
Такао приблизился к деревянной решетке и присел на корточки.
— Ну и видок у вас, ребята, — сказал он. — Похоже вас хорошо отделали. Неудачный выдался денек, да?
Мидорима удивленно выдохнул.
— Ты...
— ...тот урод, из-за которого мы здесь оказались! — закончил за него Кагами и дернулся в сторону Такао, сверкая в темноте глазами.
— Догадываетесь, зачем я здесь? — заговорщицки спросил Такао. — Сказать?
— Нет, — сказал Мидорима.
— Мне плевать, — зарычал Кагами. — Я сверну тебе шею, как только освобожусь, так что беги, пока у тебя еще есть время.
Он с трудом поднялся с пола — руки у него были связаны за спиной — подошел к решетке и оперся на нее плечом. Побитый, с заплывшим глазом, с потеками крови на хакама он все равно выглядел грозно.
Такао негромко рассмеялся, словно услышав забавную шутку, и поднял руку.
— Смотрите, что у меня есть, — сказал он. На его указательном пальце закрутилась связка ключей. — Я помогу вам сбежать. В конце концов, я же лучший вор в этом городе. Да и, пожалуй, во всей префектуре.
— От скромности не помрешь, — сказал Мидорима. — Почему ты хочешь помочь?
Он поморщился, словно признание в том, что ему необходима помощь, причиняло физическую боль.
— Уж не за красивые глаза, Шин-чан.
— Как ты меня назвал?!
— Не ерепенься, Шин-чан, — Кагами тихо фыркнул, а потом и вовсе расхохотался. Такао тоже хотелось смеяться — такой у Мидоримы был недоуменный вид. Очки сползли к кончику носа, брови приподнялись. Хорошо хоть челюсть не отвисла. Теперь дразнить его хотелось еще сильнее.
— Я вас выпущу, если вы пообещаете мне кое-что взамен.
— Что? — спросил Кагами.
— Нет, — отрезал Мидорима. Он быстро справился с удивлением и теперь сидел с таким надменным видом, будто Такао просил у него милостыню, а не предлагал выпустить из-за решетки.
— Уверен? Я слышал, завтра на рассвете вас собираются казнить.
— Согласны! — сказал Кагами.
— Не решай за меня!
— Не будь идиотом, — рявкнул Кагами, — если тебе так хочется умереть, то я сам тебя прикончу, но не говори, что собираешься умереть, стоя на коленях!
Мидорима вздохнул и возвел глаза к потолку. Такао даже на мгновение стало его жаль — казалось, его раздирают противоречивые чувства: принимать чужую помощь не хотелось, но еще хуже было умереть, как преступник.
— Я готов к смерти, — наконец сказал Мидорима. — А ты, Кагами, должен был умереть еще тогда, при падении замка Мацумаэ. Ты призрак, тебе не место среди живых.
— Мацумаэ? Так ты важная шишка? — спросил Такао, обернувшись к Кагами. — А по виду и не скажешь.
— Ничего не важная, — отмахнулся тот. — Забудь. Да, я вырос в замке Мацумаэ, но я не благородных кровей. Не то, что мой названный брат.
— У тебя есть брат?
— Наши пути давно разошлись, — туманно ответил Кагами, и Такао показалось, что в его голосе промелькнула нотка горечи.
— Вы поссорились? Из-за чего? — спросил Такао. — Из-за денег? Женщины? Большинство ссор между мужчинами случаются либо из-за первого, либо из-за второго.
— Все было совсем не так.
— Просто его брат — предатель, — неожиданно сказал Мидорима.
— Не смей так его называть! — тут же вскинулся Кагами.
— А как мне называть человека, который забыл о своих принципах и переметнулся на сторону победителя?
— Не говори о том, чего не знаешь!
— Будь он человеком чести, то совершил бы сэппуку. Как, впрочем, и ты.
Воцарилось напряженное молчание. Кагами и Мидорима буравили друг друга взглядами, словно совсем забыли о положении, в котором находились. Казалось, если бы не связывающие их веревки, они бы вцепились друг в другу в глотки, как дикие звери.
— Давайте отложим ваши разборки на потом, — поторопил Такао, — сюда в любую секунду может прийти охрана…
Словно в подтверждение его слов раздался звук приближающихся шагов.
— Ну, что решил, Шин-чан?
— Нет, пока ты не объяснишь, что тебе нужно. Я не собираюсь давать опрометчивых обещаний, — сказал Мидорима. Кагами поморщился.
— И все-таки идиот.
Мидорима задрал подбородок и отвернулся. Убеждать его, понял Такао, было бесполезно.
— Кагами? — спросил он.
Тот кивнул, и Мидорима посмотрел на него с неприязнью:
— Трус. Ты просто боишься принять свою судьбу, и потому бежишь.
— Заткнись, очкарик!
— Прекратите шуметь! Если вас услышат, то все пойдет псу под хвост.
— Это ты шумишь тут громче всех! — рявкнул Мидорима.
— Замолкните оба, — Такао забренчал связкой, ища подходящий ключ.
— Эй! — раздался крик. — Что ты там делаешь?!
Охранник оказался рядом спустя несколько мгновений, и Такао едва успел выдернуть из замка связку ключей и увернуться от удара катаной.
— Тревога! — закричал полицейский. — Заключенные на свободе!
— Как я и думал, он самый настоящий идиот, — раздался из-за решетки голос Мидоримы.
Обидеться на очередное оскорбление Такао не успел. Послышался резкий удар, треск, и дверца решетки распахнулась. Кагами вывалился наружу и сбил с ног второго охранника, спешившего на помощь. Мидорима вышел на свободу почти степенно, с достоинством. Такао бы не преминул отвесить какую-нибудь колкость, если бы один из охранников не пытался в это время вышибить ему мозги.
Кагами пнул лежащего на земле охранника и бросил его катану Мидориме. Несмотря на связанные за спиной руки, многочисленные ушибы и кровоподтеки, двигались эти двое на удивление ловко. Мидорима перерезал веревки на запястьях Кагами, тот сбросил их, перехватил катану, освободил Мидориму и бросился на помощь к Такао — и как раз вовремя, потому что полицейский загнал его в угол и уже замахнулся катаной, собираясь то ли снести ему голову, то ли разрубить на двое. Или как там еще убивают эти самураи.
К счастью, этого Такао так и не узнал, потому что за спиной полицейского оказался Кагами и ударил его рукояткой меча.
— Надо уходить! — сказал Такао, глядя на осевшего на землю охранника, и направился к дверям. — Эй, вы идете?!
Он обернулся к Кагами и Мидориме — те переглянулись, и на лице Кагами появилась ядовитая усмешка.
— Что, уже передумал умирать?
— Сначала я убью тебя, — отозвался Мидорима, и они замерли, прожигая друг друга взглядами.
— Потом разберетесь. Надо уходить, пока мы всех здесь не перебудили!
— Боюсь, — мрачно сказал Мидорима, стоило им всем оказаться на улице, — уже поздно.
Он был прав — вокруг них уже собралась толпа полицейских, и, насколько Такао мог судить, было их раза в три больше чем тогда, в переулке.
— Черт, — выругался Кагами. — Как же их много!
— Надо отступать, вот что.
— Куда?! — выдохнул Такао, судорожно соображая. Отступить можно было только к тюрьме, но там было совсем неподходящее место для сражения… Кажется, Кагами подумал также, потому что зарычал:
— Некуда отступать! Нужно сражаться!
— Сражаться? — переспросил Мидорима, делая шаг назад: полицейские настойчиво теснили их к стене. — Тебе напомнить, чем закончилось предыдущее сражение?
— Их просто было слишком много! Сражайся я с ними один на один… да что там, даже трое на одного, я бы их порубил на куски!
Мидорима поправил очки, фыркнул, и Такао показалось, что он пробормотал что-то похожее на «все такой же самонадеянный».
— И все же, — сказал он. — В прошлый раз тебя скрутили.
— Тебя тоже, — парировал Кагами, и Такао закатил глаза — эти двое были хуже детей. Мидорима, словно не слыша, продолжал:
— Почему ты считаешь, что сейчас мы сможем победить?
— Если ты меня прикроешь, то сможем.
— Я должен прикрывать тебя? — Мидорима нахмурился, и его губы сложились в тонкую линию. В правой руке он крепко сжимал отобранную у кого-то катану, настороженно оглядывая полицейских, которые не спешили нападать. — Я никогда не...
— Слушай, — перебил его Кагами. — Ты мне тоже не нравишься, и я жалею, что не убил тебя, пока была возможность. Я не предлагаю перемирия. Всего лишь сотрудничество, которое спасет жизни нам обоим.
— Про меня не забудьте, — вставил Такао, но его, казалось, даже не услышали.
— Сотрудничество, говоришь? Хорошо. Но только пока мы не выберемся отсюда. Как только это случится...
— Мы продолжим с того места, на котором остановились, — закончил Кагами и широко оскалился.
— Меня это устраивает.
Кагами наотмашь рубанул мечом, отбрасывая назад сразу троих нападающих, и бросился вперед. Мидорима не отставал. Они двигались четко, слаженно, так, словно понимали друг друга без слов, и Такао бы не удивился, если бы так оно и было.
Теперь они стояли спина к спине, прокладывая себе путь сквозь толпу полицейских, и Такао не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ними. Он увернулся от катаны, поднырнул под руку нападавшего и сорвал с его пояса дзюттэ.
Оружие придало уверенности, и он последовал за горе-самураями, ринувшимися в толпу полицейских. Всюду летели капли крови, звон клинков перемежался со стонами.
На дзюттэ обрушился удар. Заскрипев зубами, Такао вывернул руку, поймал гардой лезвие и выбил из рук полицейского катану, а затем с силой пнул его в грудь и тут же отпрянул в сторону. Катана просвистела у головы, и Такао едва не лишился уха.
Он уже не раз пожалел, что сунулся за этими придурками в самую гущу схватки, и теперь пытался отступить к стене, где так удачно стояла телега. Забраться бы сейчас на нее, перемахнуть через стену, скрыться в лесу да переждать… Он устал — в конце концов, он был вором, а не воином. Его пару раз зацепило чьим-то лезвием, и теперь левый рукав напитывался кровью, а рука начинала неметь.
Смерть сверкнула перед лицом блестящей полоской, и Такао едва успев увернуться. Он из последних сил подтянулся на стену, отпихнул очередного нападавшего и осмотрелся. Кагами и Мидориму оттеснили к противоположной части двора, но они справлялись. В темноте то и дело мелькали лезвия их клинков.
Кагами то подпрыгивал высоко, то почти падал на землю. Его странный стиль боя обескураживал полицейских — те явно видели такое впервые и не знали, как ему противостоять. Тех, кто оставался на ногах после атак Кагами, добивал Мидорима. Его движения были четкими и точно выверенными. Такао невольно залюбовался и едва не пропустил удар — кто-то ловко метнул кинжал, который со свистом пролетел мимо и исчез за стеной.
Такао вскочил на ноги и двинулся по стене. Ее ширина едва ли превышала три пальца, но Такао было не привыкать. Послышались ругательства одного из полицейских, который хотел последовать за ним, но свалился на землю. Почти все остальные были заняты Кагами и Мидоримой, и только благодаря этому Такао был еще жив.
Надо было как-то вытащить их оттуда, помочь, но что мог сделать Такао, который и оружие-то держал впервые в жизни? Он сделал несколько шагов по стене, неровной полосой стелившейся под ноги, и увернулся от камня — тот самый полицейский, что свалился со стены, теперь швырял в него то, что попадалось ему под руку.
«Хорошо, что он не отличается меткостью», — подумал Такао и показал полицейскому язык. Тот разразился потоком брани.
Сердце кольнуло чувством опасности, и Такао обернулся. В свете луны матово блеснул металлический наконечник, и Такао хватило единственного взгляда, чтобы понять, куда метит лучник.
— Осторожно, Шин-чан! — закричал он и со всей силой швырнул дзюттэ вперед, на узкий балкон.
Время растянулось на бесконечные мгновения. Стрела с мелодичным звоном сорвалась с тетивы, Мидорима замер, а Кагами, не теряя времени, прыгнул перед ним и взмахнул мечом. Перерубленная стрела упала на землю, с громким «бум» через перила балкона перевалился лучник, оглушенный ударом дзюттэ.
Лицо Мидоримы искривила досада — ему явно не хотелось быть в долгу у Кагами, а затем Такао почувствовал удар в плечо и потерял равновесие. Оставленный без внимания полицейский наконец умудрился попасть в него камнем.
Такао со стоном завалился набок и упал, потеряв равновесие. Удар о землю вышиб воздух из легких даже несмотря на то, что Такао успел сгруппироваться. Через мгновение он почувствовал, как его подхватили под руку, а когда, наконец, смог открыть глаза и вдохнуть, понял, что его тащит на себе Мидорима, а Кагами их прикрывает.
— Мы что, убегаем? — выдохнул Такао. — Даже не верится что вы, ребята, на такое способны.
— Это не побег, а тактическое отступление, — отрезал Мидорима.
Такао хихикнул раз, другой, а потом ему стало не до смеха. Впереди виднелись закрытые ворота, и в этот раз Такао сомневался, что у него хватит сил перемахнуть через стену.
— Дальше сам, — бросил Мидорима и стряхнул его с плеча. Такао возмущенно пискнул, но тот не слышал — одним плавным движением отпихнул очередного полицейского и рассек деревянный брус, запирающий ворота. И крикнул через плечо: — Кагами, уходим!
Кагами, залитый кровью с головы до ног, с разбегу распахнул ворота, и они побежали прочь из города.
***
Такао согнулся пополам, пытаясь отдышаться. Все случившееся казалось сном, и он с силой ущипнул себя за руку. Щипок отозвался болью — значит, не спит.
Небо снова заволокло тучами, скрыло луну, но теперь беглецам это было на руку. Морось сменилась дождем, ноги утопали в грязи, но вода сбивала со следа, так что преследования можно было не опасаться. Такао откинул с глаз мокрую челку и огляделся. В пылу погони они и сами не заметили, как оказались на другом конце города, и теперь стояли возле старого буддистского храма.
Кагами фыркнул и что-то неразборчиво пробормотал, а Мидорима тем временем подошел к статуе Будды, поклонился ей и сложил ладони, словно в молитве. Затем поклонился еще раз, вытащил из кармана талисман и крепко сжал в руке.
— Ты спас мне жизнь, — сказал он, повернувшись к Кагами.
— И что?
— Разве ты не знаешь, что теперь я должен вернуть тебе долг?
— Да сдался мне твой долг!
Но Мидорима продолжал, словно не слыша:
— Пойми меня правильно. Ты мне не нравишься, и я все еще хочу тебя убить. Или хотя бы забыть о твоем существовании. Но пока я не верну тебе долг жизни, я не могу сделать ни то, ни другое.
— Ничего ты мне не должен, — возразил Кагами. — Я вовсе не собирался тебя спасать. Это вышло случайно, так что не считается.
— Считается.
— Ладно, даже если считается. Что ты теперь собираешься делать? Таскаться за мной, как преданная собачонка? Носить мой меч, охранять во сне, повязывать слюнявчик, когда я ем? Или что там принято у вас, настоящих самураев?
Мидорима поджал губы и не ответил. Его лицо побелело, глаза сузились, но несмотря на то, что сохранять спокойствие ему удавалось с трудом, Такао понимал: он не отступит. Упертостью Мидорима вполне мог соперничать с Кагами.
— Да ладно, — сказал Такао. — Нам же все равно по пути!
— Нам? — в один голос спросили самураи и уставились на него.
— Эй, вы что, забыли, что дали мне обещание?
— Ничего я тебе не давал! — возразил Мидорима, а Кагами хлопнул себя по лбу.
— Точно! Так что ты там хотел?
— Идиот, — почти ласково сказал Мидорима, — ты даже не помнишь, что успел наобещать?
— Сам ты идиот! Если не заметил, речь шла о наших жизнях. Некогда было мелочиться!
Вместо ответа Мидорима закатил глаза, а Кагами демонстративно отвернулся от него и уставился на Такао.
— Так чего ты хочешь?
— Уйти отсюда. Правда, путешествовать в одиночку не по мне, да и дорога предстоит длинная...
— Длинная? — переспросил Кагами. — А куда, говоришь, ты хочешь пойти?
— Понятия не имею, — радостно отозвался Такао. — Я хочу обойти всю Японию. Думаю, для начала можно будет пойти в Эдо. Говорят, там сейчас довольно весело.
— Эдо? — призадумался Кагами и кивнул. — Хорошо. Мне, в общем-то, все равно, куда идти.
— Так ты согласен? — спросил Такао.
— Я же обещал.
Такао хлопнул в ладоши и обернулся к Мидориме.
— А что скажешь ты, Шин-чан?
— Не зови меня так, — отозвался тот и, помолчав, фыркнул: — Мне нет дела до того, куда и зачем вы собираетесь идти. Я останусь с вами ровно до тех пор, пока не верну долг жизни. А потом… — Он замолчал, бросив на Кагами тяжелый взгляд. Тот ответил ему усмешкой и положил руку на рукоятку меча.
Ну словно дети малые, снова подумал Такао, а вслух сказал:
— Отлично, Шин-чан. — И хлопнул Мидориму по спине. Тот напрягся.
— Не зови меня так, иначе ты не то, что до Эдо — до следующей деревни не дойдешь.
— Кагами меня спасет, — высунул язык Такао.
— И не надейся. Сами разбирайтесь.
— Эй, я вытащил вас из тюрьмы, и вот ваша благодарность?!
— Если бы не ты, мы бы туда никогда не попали, вот что.
— Главное, что все хорошо закончилось, — отмахнулся Такао.
Дождь все еще лил, но на востоке, там, где земля сходилась с небом, занимался рассвет.
@темы: Фанфик, Авантюристы, The Rainbow World. Другие миры, День на странных берегах, Seirin Team
-
-
14.05.2016 в 11:10Спасибо за фик!
-
-
14.05.2016 в 11:18Плюсую)
Всю дорогу, пока читала, в голове Самурая Чамплу держала, так что у меня в воображении картинка возникала в схожей стилистике, очень вышло занятно)))
-
-
14.05.2016 в 12:29Господи, Кагами как всегда!
Хорошая история. Несмотря на небольшой размер, удалось почувствовать, что герои на своем месте. Спасибо))
-
-
14.05.2016 в 14:12Спасибо, додали взаимодействия Кагами и Мидоримы, такие канонично упертые бараны
-
-
14.05.2016 в 21:56Характеры узнаваемые и в сеттинг так здорово вписались - все на своих местах. Идея очень понравилась, и исполнение отличное!
Было интересно прочитать. Спасибо!
-
-
14.05.2016 в 23:16Спасибо
-
-
15.05.2016 в 02:46Спасибо!
-
-
15.05.2016 в 10:13Всю дорогу, пока читала, в голове Самурая Чамплу держала, так что у меня в воображении картинка возникала в схожей стилистике, очень вышло занятно)))
Мне тоже эта история очень напомнила Самурая Чамплу.
Собственно, это и есть частичный ретеллинг «Самурая Чамплу», о чём мы в запарке не указали в шапке, за что приносим извинения перед всеми читателями
-
-
18.05.2016 в 22:04Второй канон не знаю, к сожалению, но все равно интересно было читать. Ребята все очень вхарактерные, что радует.
Только мне упорно виделся не джен, а преслэшные Мидотаки, простите
Спасибо большое за текст
-
-
20.05.2016 в 12:50-
-
27.05.2016 в 20:06-
-
27.05.2016 в 21:24-
-
28.05.2016 в 00:29-
-
30.05.2016 в 20:44Рады, что фик понравился