Щит Эгиды
Автор: Yosen Team
Бета: Yosen Team
Сеттинг: Паранормальная AU
Размер: ~9 000 слов
Пейринг/Персонажи: Мурасакибара Ацуши/Химуро Тацуя
Категория: слэш
Жанр: романс, мистика
Рейтинг: PG
Краткое содержание: В Йосен происходят странные вещи, и Тацуе предстоит разобраться в этом
— Куда направляешься, Химуро? — удивился Лю, когда сразу после урока Тацуя свернул не в сторону столовой или спортзала, куда они обычно шли, а к выходу из учебного корпуса.День с самого утра не задался — телефон не зарядился, и Тацуя проспал, а к концу занятий почувствовал первые симптомы простуды.
— Да так, есть одно дело, — уклончиво ответил Тацуя. Расскажи он о своем состоянии, Лю выдаст его при первой же возможности, причем даже не специально, и тогда ему достанется выговор от тренера, а Ацуши обязательно закатит глаза, будто сам никогда не задерживается на тренировках и не перерабатывает.
О том, чтобы раздобыть обычное жаропонижающее в медицинском крыле или в аптеке, не стоило даже мечтать — в Японии с этим оказалось сложней, не то что в Штатах, — но, кажется, одна упаковка у него оставалась еще со времен переезда. На холоде в голове немного прояснилось, и Тацуя со спокойной душой решил — он обязательно зайдет к школьному доктору сразу же после игры.
Вся беда жаропонижающих заключалась в том, что действовали они медленно, и Тацуе всегда казалось, что лечение не помогает. Так было и сейчас — через десять минут озноб никуда не делся, а лоб на ощупь показался горячим. Тацуя посмотрел на себя в зеркале, затем на баскетбольную форму родных цветов и решительно выдавил из блестящей фольги еще одну капсулу с яркими шариками — все-таки, две капсулы не выглядели лошадиной дозой. Очнулся Тацуя от громкого стука в дверь. Надо же, задремал прямо за столом, на сложенных поверх тетрадей руках.
— Муро-чин, ты еще не ушел? — за дверью стоял Ацуши.
Видимо, Тацуя проспал встречу, а телефон — так и есть! — снова разрядился, и Ацуши решил сам зайти за ним. В этом не было ничего необычного, но на душе потеплело, и настроение поднялось — в последнее время в присутствии Ацуши такое случалось все чаще. Тацуя мысленно сделал себе памятку купить новый аккумулятор и подхватил сумку с пола.
— Иду!
После короткого сна простуда как будто отступила, но окончательно взбодриться никак не получалось. Ацуши, думая, что делает это незаметно, все косился, долго разглядывал Тацую и то и дело приоткрывал рот, будто собирался что-то сказать, но в последний момент передумывал.
— Ты в порядке, Муро-чин? — наконец спросил он.
— Ага, — кивнул Тацуя. Конечно, могло быть и лучше. Он мог бы и не проспать утром, не простудиться на сквозняке, а еще — собраться с духом и не распрощаться с Ацуши вечером, как обычно, а дойти вместе с ним до его комнаты и там на свой страх и риск поцеловать. Это желание преследовало его недели две, не меньше, и с каждым днем становилось все сильней — из неясного «а что, если» оно превратилось в однозначное «когда».
— Ты странный какой-то, — пожал плечами Ацуши, но больше ничего не спрашивал.
— Просто не выспался, — заверил его Тацуя. — Подожди немного, я куплю воды, — решил он и поискал взглядом автомат.
В кармане звенели монетки, Тацуя отсчитал триста йен и вгляделся в подсвеченное стекло, в котором отражались он сам и стоящий чуть поодаль Ацуши. Лампочки в автомате с писком замигали и на мгновение ослепили — знакомая фигура в стекле вдруг показалась сплошным темным силуэтом. Тацуя зажмурился, и со всех сторон на него навалилась темнота, которая тут же расцвела оранжевыми всполохами — а потом все прошло вместе с головокружением. Из автомата со стуком выпала маленькая банка имбирного энергетика — несколько глотков, и сонливость отступит, в этом Тацуя не сомневался.
— Ни разу не видел, чтобы ты пил энергетики, — заметил вслух Ацуши и неопределенно хмыкнул.
***
Игра, которую Тацуя ждал всю неделю, прошла почти как вечеринка — сначала было весело и круто, а потом реальность вокруг завертелась в странном танце. Вначале зашумело в ушах, и дело было не в овациях после действительно удачного данка Тацуи. Фигуры Лю и Ацуши на мгновение расплылись в два огромных темных пятна, но стоило сморгнуть — и все вернулось на круги своя.
— Эй, Химуро, ты в порядке? — Окамура протянул руку, и Тацуя понял, что неудачно приземлился в прыжке. Со скамейки тут же поднялась тренер и подошла совсем близко к линии. Она хмурилась — видимо, прикидывала, стоит ли делать замену.
«Пожалуйста, не надо», — про себя попросил Тацуя, поднимаясь на ноги. Сердце стучало как бешеное, но голова больше не кружилась. Конечно, сейчас он понимал, насколько плохой была идея мешать энергетик с двойной дозой жаропонижающего, но отмотать время назад он не мог — оставалось только прилично доиграть хотя бы четверть и не выдать себя. Упреков и разборок ему еще не хватало. Тацуя вернулся в игру и напоследок обернулся к Араки-сенсей. На фоне черного костюма и таких же черных волос ее лицо белело, как мел, а вместо больших синих глаз на Тацую смотрели две бездонные дыры. Ярко-алый рот растянулся в широкой улыбке, и Тацуя отшатнулся.
— Да что с тобой такое? — недовольно проворчал Фукуи, пихая под локоть. Он только что перехватил мяч и тут же сделал точную передачу Окамуре, игра шла в своем обычном темпе. — Что встал как вкопанный?
— Семпай, наш тренер, — начал Тацуя, пытаясь понять, почему все вокруг так спокойны. — Ты разве не…
— Замена в команде «Йосен», — монотонно и громко выдал динамик, Тацуя растерянно обернулся и вновь увидел Араки-сенсей.
— Химуро, все в порядке? — настороженно спросила она, и ее глаза и рот выглядели самыми обыкновенными, красивыми, как и всегда. Конечно, ему все же померещилось.
— Да, — кивнул Тацуя и накрыл лицо полотенцем, чтоб не вызвать лишних расспросов. Кажется, он подхватил вирус серьезней, чем предполагал — нос закладывало, голова шла кругом, и в горле тоже першило. А может, все из-за нагрузки, Тацуя теперь ничего уже не понимал.
Они выиграли с потрясающим счетом сто-двенадцать, а он толком не помнил даже ход матча. Ацуши подошел к нему сразу после финального сигнала и присел на корточки, пытаясь заглянуть под полотенце.
— Эй, — с сомнением пробормотал он. — Муро-чин, пойдем уже. Тебе помочь?
— Я сам, — Тацуя стряхнул с себя полотенце, наваждение ушло, и он ясно увидел пустеющую площадку, которая на этот раз не убегала из-под ног. Ацуши чересчур медленно пошел впереди, несколько раз обернулся, будто проверял, на месте ли Тацуя, и под конец коротко улыбнулся, как почти никогда не делал. Поцеловать — сразу же вспомнил Тацуя и с сожалением понял, что с этим снова придется повременить. Не хватало еще заразить Ацуши из-за собственного нетерпения. В то, что тот его оттолкнет, уже не верилось, очень уж особенной казалась эта улыбка, а выяснить, что к чему, они еще успеют. Тацуя успокоился и еле удержался от того, чтобы чихнуть на весь зал — он прикрыл рот и нос полотенцем, и ткань заглушила все звуки.
Оставалось совсем немного — всего лишь переодеться и уйти к себе, не вызвав подозрений. Здоровый сон перед выходными должен помочь, и к следующей тренировке, возможно, он встанет на ноги без всяких лекарств. Однако тело не слушалось, пальцы путались в шнурках, и быстро собраться не получилось.
— Муро-чин, с тобой точно все нормально? — голос Ацуши казался недовольным, но в то же время чуть встревоженным.
— Да, абсолютно, — заверил его Тацуя и для убедительности поднял лицо и попытался улыбнуться. За спиной Окамуры гулко захлопнулась дверь, раздевалка оказалась практически пустой — рядом был только Ацуши, и от этого стало одновременно и приятно, и неудобно. В другой раз он бы обязательно…
— Хорошо, — Ацуши шумно выдохнул, будто на что-то решился, и придвинулся ближе. — Тогда, наверное, я… — он не договорил, неопределенно хмыкнул, а потом наклонился и поймал губами рот Тацуи.
Тут же захотелось провести по прохладным мягким губам языком, притянуть Ацуши ближе к себе и обнять. Его язык скользнул в рот, и меньше всего на свете хотелось останавливать Ацуши. Наверняка его дыхание, обжигавшее рот, пахло чем-то вкусным — последнее, что Тацуя заметил у него в руках перед тренировкой, это пакетик «Скитлз», и теперь жалел, что из-за насморка не может ничего унюхать. Из-за дурацкого вируса и неудачного лечения все снова поплыло перед глазами, и Тацуя словно очнулся.
— Нет, Ацуши, — он с сожалением помотал головой, прервав едва начавшийся поцелуй, и легонько оттолкнул того обеими ладонями. Чихать и кашлять вдвоем — та еще романтика, Тацуя клял свою неосмотрительность последними словами. — Так нельзя, я просто…
Договорить он не успел — Ацуши тут же изменился в лице, хмуро отвел взгляд и поднялся со скамейки.
— Значит, я все-таки ошибся. Тогда извини, — мрачно перебил он. Он немного смутился, Тацуя не видел его таким даже в финале матча Сейрин-Ракузан, когда Ацуши едва заметно покраснел, отказавшись поддержать толпу.
— Нет, погоди, Ацуши! — конечно же, со стороны все выглядело совершенно не так, как должно. Если не объяснить, в чем дело, можно надумать черт знает чего. — Ты все не так понял, я…
Дверь открылась перед самым носом Ацуши, едва не ударив его, и в раздевалку заглянул озадаченный Окамура.
— Что за шум? — он неуверенно замер на пороге, и Ацуши протиснулся мимо него. — Я тут это, телефон, кажется, забыл.
Словно в подтверждение его слов на всю раздевалку раздались писклявый рингтон и дребезжание — мобильный подпрыгивал на одной из скамеек. От громкого шума в висках тут же заломило, и Тацуя опустился обратно на свое место. Будь он здоров, бы догнал Ацуши и все объяснил ему. Да что там — будь он здоров, ничего подобного не случилось бы вообще, но после тренировки стало только хуже, и теперь разговор откладывался минимум на пару часов. Ацуши ведь никуда не денется и вместе с ним посмеется, когда узнает правду.
— Эй, Химуро, ты чего? — Окамура, видимо, прочитал полученное сообщение и теперь не знал, что делать — уходить или предлагать помощь. — Что стряслось?
— Немного повздорили, — пожал плечами Тацуя и прислонился затылком к холодной стене. Сразу же немного полегчало.
— Разберетесь, — уверенно сказал Окамура. — Ты поэтому такой странный? — он неясно помахал руками перед лицом, силясь объяснить.
— Просто очень устал за день, — уже привычно ушел от ответа Тацуя. — Пойду отдыхать.
Он улыбнулся, надеясь, что такой ответ устроит Окамуру, и поднялся на ноги. Пара часов сна, и к ужину они с Ацуши во всем разберутся, уж он-то постарается — недопонимание вышло, глупей не придумаешь.
***
К вечеру жар немного спал, и Тацуя почувствовал себя гораздо лучше, хотя сил после сна не прибавилось. Ему приснилось что-то непонятное, вязкое, как болото, и совершенно не связанное по сюжету — так, набор неясных картинок. Незнакомая женщина, красивая до неприятного озноба, превращалась то в Араки-сенсей, то в героиню фильма ужасов, а Ацуши стоял у какого-то высокого грязного зеркала и громко уверял, что чипсы из зазеркалья самые вкусные в мире. Отражения у него почему-то не было. Тацуя вынырнул из этого странного сна и еще минут пять просто лежал, пялясь в потолок и привыкая к темноте.
У изголовья кровати зазвонил будильник — хотя бы на этот раз телефон не подвел. Тацуя, не поднимаясь, пошарил по столику, пытаясь дотянуться до трубки, и на подсвеченной холодным синеватым оттенком стене заплясали тени от его вытянутой руки. Одна, две — начал считать Тацуя и ошарашено сбился. Он поднял ладонь и помахал ею — на стене появилась только одна тень. Показалось, наверняка со сна он принял силуэт ветки за окном за черт знает что. Он все же дотянулся до столика и пошарил по поверхности — и замер. Пальцы нащупали почти пустую упаковку от лекарства, спутанные наушники и что-то совершенно непонятное — холодное, твердое, как непонятный стеклянный предмет. Пока он ощупывал ребристый, с рядом острых выступов сверху и снизу, предмет, на ум некстати пришел костяной гребень, который Тацуя видел пару месяцев назад — во время экскурсии по музеям Токио. Вот только костяному гребню из музея на прикроватном столике взяться было неоткуда.
Руку обдало струей горячего воздуха, как если бы Тацуя сунул пальцы в пасть собаке. От этой мысли стало не по себе, он резко поднялся на кровати и всмотрелся в полумрак. Будильник затих на несколько минут, дисплей телефона тускнел, но все еще слабо освещал комнату — призрачным, неживым светом. Тацуя прислушался — где-то вдалеке, в коридоре, ходили люди и глухо хлопали двери. В его собственной комнате стояла тишина, если не считать тихого стука веток о стекло — и ровного, едва различимого дыхания. Он был не один.
Значит, оставалось только включить свет, чтобы увидеть, кто еще есть в комнате — и потом уже гадать, как он или оно сюда проникло. Если бы не странная пасть, которую он случайно ощупал, мыслей о животных у Тацуи бы не появилось, но сейчас он во всем сомневался. В два прыжка он оказался у выключателя и зажег свет.
Блик от лампы отразился в зеркале, на миг Тацуе почудилось почти неуловимое движение, и он внимательно осмотрелся, прижавшись спиной к стене. Кровать с комком простыней и одеял, стол в учебниках, сумка с формой и кроссовками, прикроватный столик с ноутбуком и телефоном — больше ничего. Комната была пустой, если не считать его самого.
Он осторожно подошел к столику и тщательно осмотрел его. Ничего такого, что сошло бы за тот странный предмет, разве что зарядное устройство с металлическими рожками вилки. Это успокаивало, и Тацуя даже тихо рассмеялся над самим собой. Всему нашлось объяснение — «дыхание» на самом деле всего лишь волна теплого воздуха от обогревателя, точно. И звуки — с такими тонкими стенками он и раньше слышал соседский храп или тяжелые вздохи. Все вставало на свои места, Тацуя покачал головой и усмехнулся. Расскажи он об этом одноклубникам — будут подкалывать его до конца дней.
Голова все еще была тяжелой, а перед глазами от яркого света в коридоре то и дело вспыхивали и гасли оранжевые пятна. Неудивительно, что ему весь день виделась какая-то чертовщина. Отоспаться и показаться врачу, план был прост, оставалось только решить недоразумение с Ацуши. В том, что тот пропустит ужин, Тацуя сильно сомневался — а значит, они обязательно встретятся, и не придется идти в крыло, где жил Ацуши, и скрестись под дверью. Но за их привычным столиком Ацуши не оказалось, и Тацуя смутно забеспокоился. Неужели он так плохо его знал?
Он обошел всю столовую и, наконец, заметил Ацуши, сидящего в совершенно непривычном месте, почти что в углу. Выглядел он странно. Главным образом во всем его виде Тацую смущала горка овощного салата на одном из подносов.
— Ацуши, привет, — осторожно сказал Тацуя, стараясь понять, насколько уместно сесть рядом и завести разговор. Конечно, обсуждать личное у всех на виду он не собирался, но хотя бы завязать беседу стоило.
— Привет, — Ацуши отвлекся от своего странного ужина и уставился на Тацую с любопытством. — Как дела?
Его голос звучал… любезно, да, Тацуя не сразу подобрал слово. Такой тон он слышал впервые, и это напрягало. Он готовился к демонстративному молчанию, мрачному наигранному безразличию, привычной апатии — но не к такой вот неестественной вежливости.
— Нормально, — дежурно ответил Тацуя. — Можно сесть? — он кивком указал на свободное место напротив.
— Конечно, — Ацуши странно улыбнулся и снова вернулся к салату. — Ну и ветер за окном, — невпопад сказал он, будто пытался завести беседу ни о чем ради приличия.
— А, да, — рассеянно отозвался Тацуя. Такой реакции он не ждал и теперь не мог сообразить сразу, с чего начать. Наверное, с главного. — Ацуши, я хотел бы кое-что прояснить. То, что было после тренировки.
— М? — с набитым ртом промычал Ацуши и участливо посмотрел на Тацую.
— Все дело в том, что я заболел, — Тацуя ковырнул вилкой шницель на своей тарелке. — Потому так и повел себя. Я…
— Ого, — Ацуши прожевал и внимательно уставился на него. — И как ты себя сейчас чувствуешь? Что-то болит? Ты в порядке, дружище?
Тацуя отложил вилку и с подозрением вгляделся в Ацуши. Если уж кто из них и был не в порядке, то именно он, а не Тацуя. «Дружище» — такого он в свой адрес не слышал ни разу, да и вообще, Ацуши никогда ни к кому так не обращался. Куда-то пропали извечные протяжные нотки, и голос звучал почти как чужой. От этого стало немного жутко, будто они не дружили все это время.
— О, кого я вижу, — Окамура, видимо, шедший к выходу, остановился и с улыбкой смотрел на них. — Я смотрю, вы помирились, и все в порядке. Химуро, как ты?
Отстойно, сердито подумал Тацуя, но вслух заверил:
— Гораздо лучше, спасибо!
— Если что, я прослежу за Химуро и провожу его, — пообещал Ацуши и тоже улыбнулся.
Окамура с недоумением уставился на него, непонимающе взглянул на Тацую, но ничего не сказал и ушел, пожав плечами.
— Так что, Химуро, тебе и правда лучше? Я рад.
Тацуя залпом выпил стакан воды и поднялся с места.
— Извини, что-то есть совсем расхотелось. Пойду посплю, — сказал он, подхватил поднос с почти нетронутым ужином и распрощался прежде, чем Ацуши успел возразить. — До завтра. И не волнуйся, я сам дойду, да.
Что-то не так, а что, Тацуя никак не мог понять. Ему не приходилось задумываться о сверхъестественных вещах просто потому, что они с ним не происходили. Он попадал в переделки, дрался, убегал, его разыгрывали — но никогда еще не случалось ничего мистического. В другой раз он бы, может, даже обрадовался новому и интересному, но не сейчас, когда голова шла кругом, и все сбивало с толку. Галлюцинации на площадке и даже в комнате можно было списать на действие энергетика, смешанного с лекарством, и на сон. Чем объяснить странности Ацуши, он понятия не имел, но знал одно — это вовсе не обида. Дулся Ацуши всегда недолго, если дело не касалось баскетбола, да и делать вид, что они совершенно не близки, он бы не стал. Скорее, сказал бы все прямо, без спектаклей. Да и эти овощи — нормальный Ацуши их на дух не переносил, и это знали все, кто хоть как-то общался с ним.
Не говоря уже об исчезнувшем «Муро-чине», это насторожило даже Окамуру. И еще это больно задевало, Тацуя никогда не думал, что настолько привяжется к своему прозвищу, но расстаться с ним так просто оказался не готов.
Он заперся в своей комнате и первым делом оглядел каждый угол. Не найдя ничего подозрительного, Тацуя сел на постель и задумался. Нужно ли поделиться с кем-то этими мыслями, или самому пытаться понять, в чем дело? Он так хотел обсудить неудачный поцелуй и расставить все по своим местам, но теперь сомневался во всем. Что-то не так с Ацуши, и, наверное, с этого нужно начать в первую очередь — понаблюдать за ним завтра и потом уже что-то решать.
Глаза слипались, и Тацуя сонно поплелся в ванную, пока туда не набежала толпа. В зеркале он с трудом узнал себя — будто увидел собственного, но изможденного близнеца. Тацуя отшатнулся — ну и отвратительно же он выглядел, под стать настроению и состоянию.
Спал он чутко и проснулся посреди ночи от взвывшего за окном порыва ветра. Зимы, как в Аките, Тацуя не видел никогда — ни в раннем детстве в Токио, ни тем более в Лос-Анджелесе. Неудивительно, что он так легко простыл. Рука и все плечо затекли от неудобного положения, и даже перевернуться на спину удалось с трудом — кровь расходилась медленно, и тело начало неприятно покалывать будто сотней мелких иголок. Лицо обдало холодным воздухом, и Тацуя широко распахнул глаза — и увидел в полной тишине нависшее над собой лицо.
В темноте он едва мог разглядеть его черты, но тут же узнал образ — длинная челка закрывала половину лица, зато правый глаз — глубокий черный провал на белом полотне — смотрел прямо на него. Чудовищное отражение растянуло в улыбке рот, он вдруг раскрылся, обнажая ряд нечеловеческих клыков, и как будто разошелся по швам, выплескивая что-то черное и блестящее на слабом свету, пробиравшемся сквозь неплотные шторы. Липкая то ли грязь, то ли кровь мгновенно залила все лицо, попала в глаза, и Тацуя зажмурился, пытаясь встать или хотя бы отвернуться, но не смог — не получалось даже сделать вдох. Грязь забила нос, Тацуя изо всех сил встряхнул головой, пытаясь отогнать от себя невесомое чудовище — и проснулся во второй раз.
Нос был заложен, а в горле пересохло, и никакого монстра, отдаленно напоминавшего Тацуе самого себя, в комнате и в помине не было. Картинка так и стояла перед глазами, но теперь казалась нелепой — что только не приснится в бреду. Тацуя зажег свет, нашарил в ящике упаковку бумажных платков и высморкался. Больше никаких снов он не видел.
***
С тех пор, как случилась та странная история в раздевалке, Ацуши действительно как подменили. Внешне он был точно такой же, а вскоре выражение лица с оживленного и любопытного снова сменилось на привычно сонное и недовольное. Он прекратил ставить в тупик баскетбольный клуб и тренера, вежливо интересуясь их делами, но Тацуя, глядя на него, все больше и больше убеждался в том, что с ним что-то стряслось.
Странности, которые заметили абсолютно все, проявились на первой же тренировке. Ацуши послушно делал, что ему говорили, и все его броски и пасы удавались как обычно хорошо — вот только выполнял он их левой рукой.
— Постойте-ка, он же не левша! — голос Фукуи звенел от смешного негодования. — Когда это ты научился такому?
Тацуя про себя только вздохнул — то, что с первых секунд заметил он, так или иначе заметили и все остальные.
— Дополнительно тренировался, — ухмыльнулся Ацуши. — Перед сном.
— Я всегда знал, что ты обожаешь баскетбол, — осторожно произнес Тацуя, подбирая слова и ожидая реакции. — Как никто другой в Йосен.
— Чего? — переспросил Окамура. — Видать, пока я спал, кто-то захватил мир и подменил мою команду.
— Не твоя она более, — вклинился Лю, и Фукуи с видимым облегчением переключился на него. И Тацуя мог его понять — такой Ацуши откровенно пугал.
Тацуя внимательно посмотрел на него, и тот опустил голову, пряча лицо за волосами — и не разрывая зрительного контакта. Через пару секунд его большой рот растянулся в сдержанной улыбке, а потом он что-то сказал — беззвучно, одними губами.
«Ну надо же», — пронеслось в голове, и Тацуя огляделся по сторонам — словно кто-то шепнул ему это на ухо. Рядом, конечно же, никого не было.
И — теперь не осталось никаких сомнений, несмотря на весь абсурд, — Ацуши на площадке тоже не было. Был кто-то, невероятно на него похожий, и, глядя на него, Тацуя чувствовал себя очень одиноким, а внутри поднималась тревога — за Ацуши, ненавидящего баскетбол и овощи, говорящего в лоб резкости и поцеловавшего его позавчера после игры.
Вспомнив этот поцелуй, Тацуя с досадой сжал кулак. Вчера перед занятиями он все же зашел к врачу и получил волшебные таблетки, из-за которых все симптомы простуды постепенно исчезали — и из-за которых Тацуя, как ему казалось, так неспокойно спал. Сейчас он был уверен, что никакие лекарства в этом не виноваты. На плохой сон жаловались многие: одноклассницы, обсуждая свои ночные кошмары, шептались так, что не услышать их мог только глухой, а парни зевали слишком уж часто, чтобы назвать это все совпадением.
В школе творилась какая-то чертовщина, совсем как в американском ужастике для подростков, и, похоже, разбираться в этом предстояло самому. Тацуя представил, как пытается рассказать Лю или Фукуи о том, что вместо Ацуши по школе бродит его загадочный близнец, и понял, что получит от них в лучшем случае сочувственный взгляд.
Тацуя не то чтобы собирался следить за этим Ацуши, но так уж получилось само собой. Выйдя из ванной на этаже одним из последних, Тацуя случайно заметил в конце коридора длинную тень — не просто длинную, а непропорциональную даже для человека высокого роста. Тацуя во всей школе знал такого только одного.
Перед отбоем коридоры пустели в считанные минуты, и затеряться среди других студентов никак не получалось. Под хлопки дверей и пожелания спокойной ночи Тацуя шел вслед за высокой фигурой, держась на приличном расстоянии и стараясь не привлекать внимания. К счастью, Ацуши не оборачивался и, кажется, не чувствовал на себе пристального взгляда. На одном из поворотов Тацуя осторожно выглянул из-за угла и замер, стараясь даже не дышать, будто звук собственного дыхания мог его выдать. Ацуши впереди остановился и взглянул на свои руки — и недовольно покачал головой. Тацуя пригляделся к сумраку пустого коридора и едва не поперхнулся. Каменная кладка стены, панно с портретами древних ученых — все это казалось призрачным и нереальным, потому что Тацуя отчетливо видел их прямо сквозь Ацуши — сквозь его вытянутую руку и длинные, уже совсем прозрачные пальцы. От них исходило слабое, еле заметное свечение, а он сам будто выцветал на глазах, медленно, но необратимо. В груди застучало беспокойное сердце, но Тацуя впервые не знал, что делать, и поэтому просто ждал.
Ацуши, судя по всему, ничуть не удивился, только тряхнул головой и огляделся, словно забыл, куда собирался сворачивать. Наконец, он сделал несколько шагов налево и скрылся в ответвлении коридора. Тацуя отмер и, наконец, выдохнул. Он постоял еще несколько секунд, прислушиваясь к тихим звукам, доносящимся из-за множества дверей, и понял — в такой тишине его шаги услышит кто угодно. Он быстро скинул кроссовки, помогая себе непослушными пальцами, и ступни обдало холодом через тонкую ткань носков. Он сделал шаг, другой и убедился, что ступает бесшумно. Тацуя подхватил кроссовки и почти побежал за давно скрывшимся из виду Ацуши.
Ему повезло, если такое вообще можно было назвать везением: от тающего силуэта Ацуши в воздухе остался еле заметный, но все-таки след — как повисшая в воздухе водяная пыль над фонтаном. Тацуя осторожно коснулся светящейся нити рукой, и невесомые частички тут же осыпались, тая на лету. Тацуе вдруг впервые за это время стало по-настоящему страшно.
Непонятная неземная пыль гасла, стоило Тацуе оказаться рядом, а сам он спешил, изо всех сил стараясь не попасться. В голову лезли детские сказки, где герои шли по хлебным крошкам, вот только куда вела эта дорога, Тацуя не имел ни малейшего понятия, но нутром чувствовал — нельзя терять ни минуты.
Он поднялся по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки, и осторожно выглянул в дверной проем. В конце коридора медленно плыл знакомый силуэт, теряя четкость очертаний с каждой секундой. Тацуя сделал глубокий вдох, восстанавливая дыхание, и осторожно ступил на покрытый ковролином пол. В этом крыле общежития, по слухам, никого не заселили, а Тацуя ни разу не заглядывал сюда сам — как-то не приходило в голову. Мест в комнатах хватало, и этаж потихоньку готовили к ремонту на больших каникулах — каждый хоть раз, да слышал об этом за последние несколько месяцев и просто так сюда не совался. Жесткий ворс под ногами глушил любые шорохи, и Тацуя обмотал кроссовки влажным после душа полотенцем, на всякий случай, чтобы скрыть любой шум. Фигура Ацуши слабо светилась, теряя форму и становясь все прозрачней, как будто каждый шаг давался все с большим трудом, но неумолимо двигалась вперед, притягиваемая невидимым магнитом.
Тацуя вжал голову в плечи и старался держаться в тени, ему удалось подобраться совсем близко, и теперь он мог различить тонкие контуры волос Ацуши и складок его одежды. Как нарисованный на стекле, он был уже почти весь прозрачный, Тацуя смотрел на него во все глаза и не мог поверить, что еще час назад видел Ацуши целым и невредимым, во плоти.
Наконец, фигура остановилась у предпоследней двери и на несколько секунд замерла. Если верить стандартной планировке общежития, двери вели в одну из общих кухонь, но что там мог забыть Ацуши — или кто-то, кто так на него походил, — Тацуя не представлял. Полупрозрачный силуэт качнулся вперед и осторожно толкнул пальцами дверь — рука тут же прошла сквозь дерево, погрузившись по локоть, и в тишине коридора раздался смешок. Как только двойник Ацуши полностью скрылся за дверью, Тацуя в три прыжка оказался рядом и вздохнул с облегчением — кухня осталась не запертой, и в дверном проеме зияла щель, недостаточно широкая, чтобы пройти, но достаточная для того, чтобы увидеть все небольшое помещение.
Внутри был настоящий склад — похоже, старый хлам со всей школы свалили в этом крыле. Тацуя припомнил, как все приводили в порядок клубные комнаты месяц назад, и теперь, приглядевшись, узнал знакомые вещи — расколотая гипсовая голова из клуба искусств, старые порванные маты из спортзала, драпировки и костюмы театральной студии… И огромное зеркало. Тацуя никогда его раньше не видел, но он почти не заглядывал в чужие кабинеты, может, оно и стояло где-то годами, покрываясь пылью — сейчас он плевать хотел на то, откуда оно взялось. Важным было только то, что Ацуши, или то, что от него сейчас осталось, подошел к этому зеркалу и откинул мятую штору, скрывающую половину поверхности.
Тацуя до боли сжал дверной косяк, во все глаза таращась на зеркало — вернее, на то, что он в нем увидел. Призрачная фигура вытянулась во весь рост, и в полумраке Тацуя различил отражение кого угодно, но не человека. Примерно такого он уже видел, когда среди ночи проснулся и посмотрел себе в пустые черные глаза, едва не задохнувшись от полившейся в дыхательные пути грязи. Это же существо действительно отдаленно напоминало Ацуши — такой же рост, такой же длины волосы, но спутанные и похожие на прошлогоднюю бурую траву, и вместо глаз зияли две бездонные дыры. Существо раскрыло рот, и словно оборвались невидимые нити, удерживающие челюсти вместе — громадный рот все раскрывался и раскрывался, роняя черные капли грязи. Тацуя смотрел на них и не мог оторвать взгляд от гадкого зрелища, пока неясный звук не вырвал его из оцепенения.
В зеркале появилось еще одно отражение. Тацуя всмотрелся в полумрак, щурясь, и судорожно сглотнул. Теперь там был Ацуши. Звук повторился, и Тацуя ясно понял, что Ацуши стучит кулаком, будто запертый по ту сторону — кажется, так оно и есть. По виску скатилась капля холодного пота, и Тацуя закусил губу, стараясь осознать, что вообще происходит, но мысли путались и все как одна казались абсурдными. Ацуши, настоящий Ацуши находился в зазеркалье, и вместо него все это время, все эти несколько дней рядом с Тацуей расхаживал этот голем из грязи и гнилой травы. Но как, как Ацуши оказался по ту сторону, и как можно его оттуда вытащить? И почему голем, укравший его внешность, таял на глазах?
Из любой ситуации бывает выход, так Тацуя рассуждал всю жизнь, ровно до этого момента, но сейчас он стоял перед тупиком. Прозрачный контур, оставшийся от тела Ацуши, вытянул перед собой руки, и голем в зеркале сделал то же самое — а Ацуши с другой стороны попытался отскочить подальше. Кажется, ему что-то мешало, и он не мог ни спрятаться, не убежать. Тацуя снова услышал стук ударов — Ацуши отбивался от протянутых к нему изломанных рук, и Тацуе на миг показалось, что он слышит его голос. Через секунду он затих и обмяк, пригвожденный к стеклу, как мотылек — голем с хрипом обвил крючковатыми пальцами его шею, и комната тускло озарилась красноватым светом. Вначале Тацуе показалось, что по ту сторону зажегся огонь, но, приглядевшись, он понял, что свет исходит от Ацуши и тянется тонкой нитью прямо из зеркала. Голем будто душил его, выдавливая воздух, и сквозь поблескивающее стекло выцветшее до слабого контура тело вновь наполнялось красками и объемом. Ацуши, поникший было, снова стал сопротивляться, но все, что он мог, это только мотать головой из стороны в сторону — вскоре он дернулся в последний раз и безвольно повис в руках у голема, прижавшись щекой к прозрачной стене между мирами.
Тацуе показалось, что в эту секунду они встретились взглядами, и внутри все оборвалось — из Ацуши на его глазах вытягивали силы, а Тацуя не мог ничего сделать. Тело будто парализовало, а в голове засела единственная мысль — что будет, если он сейчас нападет? Если он накинется на жуткого двойника Ацуши здесь, в мире людей, что сделает голем там, в зазеркалье, оставалось загадкой — у него в руках был настоящий Ацуши, и им Тацуя не мог рисковать. Да он и понятия не имел, как справляться с потусторонними тварями — он никогда не верил в такое и знал не больше, чем любой другой подросток, выросший на картонных ужастиках. Фигура перед зеркалом окончательно материализовалась заново, заслоняя собой почти весь вид — последнее, что увидел Тацуя, это тоскливый и злой взгляд Ацуши. Кажется, голем опустил его, и тот рухнул на колени, растирая руками шею.
Больше всего на свете Тацуя хотел подбежать к нему и вытащить оттуда, сделать хоть что-то, что могло помочь, а еще лучше — засунуть этого монстра туда, откуда он явился. Сомнений не было, все это произошло из-за зеркала. Силуэт покачнулся, пошевелил руками, опять привыкая к человеческому телу, и потянулся за драпировкой. Свечение, исходившее от рамы, поблекло, и Тацуя в ужасе понял, что сейчас столкнется нос к носу с выходящим из комнаты монстром в обличье Ацуши. Тело среагировало само. Ноги покалывало от неудобной позы, но Тацуя все же выпрямился и поспешил к выходу на лестницу. Казалось, он не успеет, и надо было прятаться раньше — и думать, как спасти Ацуши. Тацуя, боясь обернуться, на удачу толкнул ближайшую дверь, и она, к его отчаянному восторгу, подалась. Он скользнул внутрь, в ушах шумело от приливший крови, и оставалось только надеяться, что дверь не хлопнула и не скрипнула — сам он не слышал ничего, кроме собственного бешено колотящегося сердца. Он замер, придерживая одной рукой дверную ручку, и прислушался к зловещей тишине.
Шаги, приглушенные ковролином, он услышал через пару секунд. Поступь была мерной, тяжелой и неторопливой, так мог идти только тот, кто ни за кем не гнался — либо потому что не собирался догонять, либо потому что знал, что все равно настигнет.
Тацуя задержал дыхание и вслушивался в то, как по коридору мимо него идет монстр с лицом и голосом человека, которого он любил. Шаги на секунду стихли. Тацуя зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел уже знакомое зрелище — самого себя, только из зазеркалья, отвратительного и неживого. Лицо-маска висело перед ним бесплотным видением, растягивала пока закрытый рот в ухмылке — будто провоцируя Тацую на что-то. Отшатнуться, увернуться, оттолкнуть — вот чего хотелось больше всего, но Тацуя вдруг ясно понял, что именно этого от него и ждут. Двойник Ацуши мог открывать двери и касаться предметов, используя настоящее тело — бесплотная тень собственного отражения такого себе позволить еще не могла. Судя по всему, крикнуть и позвать того голема в теле Ацуши сюда — тоже. Тацуя понятия не имел, почему его уродливый близнец являлся только к нему, но обдумывать все это он решил потом, когда он выберется отсюда и вытащит Ацуши из проклятой стекляшки. А пока что единственным выходом казалось молчание.
Он замер, стараясь не утонуть в жутком бездонном взгляде перед собой, почти не дышал и только кусал губы, чтобы случайно не проронить ни слова. Монстр за дверью все еще стоял где-то рядом, то ли прислушиваясь, то ли ожидая, когда Тацуя выдаст себя. Не верилось, что все это происходит на самом деле. Тацуя закрыл глаза, стараясь не думать о том, что за стеной стоит какое-то потустороннее создание, что прямо сейчас его лица невесомо касается собственный призрак — и попытался вспомнить что-то хорошее и успокоиться.
Баскетбол не подходил — в голову сразу лез Зимний Кубок, и Тацуя с трудом переключился на другое воспоминание.
Две недели назад они с Ацуши засиделись допоздна в комнате отдыха, и пока Тацуя досматривал бейсбольный матч, тот уснул, сложив голову на руки. Во сне Ацуши не хмурился и спокойно дышал, и Тацуя осторожно разбудил его, убрав с лица мешающую прядь. Ничего особенного, но этот обыкновенный сюжет повторялся, как закольцованный, и успокаивал вместе с воспоминанием о сонной улыбке Ацуши. Ничего, он еще обязательно увидит ее — в этом мире и в ближайшее время. Тацуя понял, что сжимает кулаки до боли, и, наконец, открыл глаза. Перед ним никого не было. За дверью раздалось шуршание трущихся друг о друга брючин — видимо, монстр отмер и снова пошел. Тацуя прислушался: шаги постепенно удалялись.
Из груди вырвался длинный выдох. Не верилось, что его не раскрыли, и хотя Тацуе не терпелось поскорее вернуться к зеркалу и попытаться хотя бы поговорить с Ацуши, он сдержался и простоял еще добрых пять минут, переминаясь с ноги на ногу, чтобы тело окончательно не затекло. И только потом он осторожно выглянул в коридор, всматриваясь вдаль. Никого не было, и Тацуя рискнул выйти из укрытия. Эти существа явно чувствовали его, но по каким-то причинам то ли не могли общаться между собой, то ли не могли ему навредить. Тацуя ничего не понимал, но не стал ломать голову — пока что это казалось бесполезным.
Дверь в покинутую кухню была все так же не заперта, хотя на этот раз никакой щели не оставалось. Тацуя на всякий случай положил полотенце и кроссовки в дверной проем, чтобы его не закрыло каким-нибудь сквозняком — в фильмах такое вечно случалось в самый неподходящий момент, а сейчас он чувствовал себя как раз так, будто попал в кино.
Зеркало стояло на месте, чуть прикрытое тряпкой и совершенно обычное на фоне всего остального хлама — не будь он свидетелем той чертовщины, ни за что бы не поверил, что перед ним магический артефакт. Тацуя откинул драпировку и осторожно прикоснулся к гладкой поверхности. В слабом свете окна он увидел самого себя, и только. Ладони холодило как от обычного стекла, и Ацуши по ту сторону, разумеется, не наблюдалось. Тацуя пытался вспомнить, что же делал тот двойник, чего не сделал он сам, и где-то внутри разрасталась тревога — чуда не происходило. Он легонько стучал по поверхности, стараясь не шуметь, ощупывал раму, но ничего не менялось. Единственное, что двигалось по ту сторону, — это его собственное отражение, растрепанное и отчаявшееся.
Ясно было одно: без помощи похитившего тело Ацуши никаких порталов в другой мир он не откроет. Что ж, раз так, он сделает все, что сможет — только для начала возьмет себя в руки.
— Эй, Ацуши, — шепотом позвал Тацуя, зная, что никто не отзовется. Он прижался лбом к безразличной зеркальной поверхности и зажмурился, чтобы не видеть самого себя. Так легче представлялось, что настоящий Ацуши, запертый в зазеркалье, где-то рядом и слышит его. — Я обязательно верну тебя, слышишь? — он помолчал и зачем-то крепко надавил ладонью на зеркало, как будто мог коснуться руки Ацуши. — Потому что я тебя люблю, — совсем тихо добавил Тацуя, чувствуя себя одновременно полным идиотом и настоящим героем — после этих слов откуда-то прибавилось уверенности.
Он ушел, то и дело оглядываясь, и сам не знал, на что надеялся. Коридор пустовал, Тацуя дошел до лестничного пролета и только теперь вспомнил о том, что так и не обулся. Ноги замерзли, и его всего колотило крупной дрожью то ли от холода, то ли от осознания, что он столкнулся нос к носу с паранормальным явлением.
До своей комнаты Тацуя шел, озираясь по сторонам. Только сейчас он обратил внимание, что в коридорах школы и в холлах полно зеркал, и смотреть в них совершенно не хотелось — мало ли что в них пряталось? Первым делом, войдя в свою комнату, он набросил полотенце на небольшое зеркало напротив стола. Если большое старое было входом в зазеркалье, то и обычные могли оказаться с ним связаны. Иначе как объяснить появление того бесплотного близнеца посреди ночи, или неизвестно откуда взявшееся вполне материальное создание, на которое он наткнулся рукой в темноте — Тацуя не сомневался в его существовании, и искать странных объяснений теперь не имело смысла. Он припомнил гладкие, чуть влажные клыки, до которых случайно дотронулся, и с каким-то мрачным безразличием хмыкнул — очень уж они напоминали клыкастые пасти зеркальных големов.
Тацуя сел на кровать и прижал пальцы к векам. В то, что этой ночью он заснет, верилось с трудом, и дело было не только в страхе, нормальном таком человеческом страхе, — за эту ночь он должен найти выход из зазеркалья для Ацуши. Он выглядел там очень несчастным и измученным, и внимательные глаза, смотревшие на него с такой безнадежностью, просто резали без ножа. Тацуя никогда не видел его таким, и это пугало больше всего — больше непонятных големов и зеркальных двойников.
Первым делом хотелось понять, что к чему. Позавчера все началось вместе с простудой — кажется, во время матча Тацуя уже видел вместо Араки-сенсей такого двойника, но только на мгновение. Была ли она настоящей, или это все же сказался эффект от лекарств и энергетика, Тацуя уже не мог сказать точно — воспоминание казалось таким ирреальным, что он сомневался, не выдумал ли его. Зато дальше все происходило по-настоящему. Ацуши поцеловал его, а потом ушел, неправильно все поняв, расстроенный и мрачный. Несколько часов спустя в комнате Тацуи кто-то появился, и в тот же вечер вместо Ацуши к ужину спустился его зеркальный двойник. Может, будь Ацуши обычным и ничем не примечательным, подмены бы никто не заметил, но этот потусторонний чувак явно выбрал себе неудачную жертву — подделать Ацуши не смог бы никто, Тацуя даже злорадно усмехнулся вслух.
Существо из зазеркалья, по-видимому, знало много о людских привычках — о еде, общении, даже об игре в баскетбол. Кто знает, может быть, в том мире тоже существовало нечто подобное, но пребывание в человеческом теле, кажется, отнимало у подменыша много сил. Иначе как объяснить то, что к вечеру после тренировки это тело стало исчезать? Голему для жизни в мире людей требовалась человеческая энергия — то, что увидел Тацуя в покинутом крыле, напоминало подзарядку, совсем как у гаджетов. И если так, то времени оставалось не так уж и много — еще одни сутки, и от Ацуши может ничего не остаться.
Тацуя помотал головой, прогоняя жуткие мысли. В том, что голем терял силы, нашлись и свои плюсы — значит, следующим вечером он снова пойдет на пустующий этаж и откроет эту связь между мирами. И если это так, то Тацуя уж постарается измотать этого монстра как следует. В конце концов, тренировку никто не отменял, а зеркальный Ацуши понятия не имел, что должен ненавидеть баскетбол всей душой.
Вот только о том, что делать, когда откроется портал, Тацуя понятия не имел, а о зазеркалье знал в основном из фильмов и игр про Алису. Будь они в Америке, он бы добыл традиционное распятие, даже сходил бы в церковь, выучив молитву, найденную в интернете, но в Японии, что-то подсказывало ему, такой номер не пройдет. В сказках и легендах люди призывали оммедзи или что-то вроде этого, но Тацуя сомневался, что в современном мире можно найти такого экзорциста в течение суток.
Интернет давал только смутные подсказки, да и те в основном ссылались на фильмы и сериалы. В конце концов, Тацуя отложил планшет и вытянулся на кровати, глядя в потолок. В одном все сайты, легенды и поверья сходились единодушно — любая нечисть боялась святынь. А значит, единственным вариантом оставался поход в местный храм.
Карты показали все храмы и кумирни, и Тацуя, не понимая, в чем именно разница между ними, просто выбрал ближайшую к школе. Отметив маршрут, он посмотрел на часы — до утра было еще слишком много времени, а разгуливать по городу ночью после всего случившегося казалось неосторожно. Тацуя побродил по комнате и выглянул в окно — снег аккуратно подсвечивал высокие ели, и весь пейзаж смотрелся призрачным и холодным. Калифорнийские пальмы наверняка выглядели бы более обнадеживающе, подумал Тацуя и зашторил окно. Спать не хотелось, и он снова подхватил со столика планшет — в конце концов, просто почитать о зеркалах тоже не помешало бы. Вдруг попадется что-то полезное?
Примерно через час он закрыл все вкладки с Алисой, легендами и страшилками и просто открыл папку с фотографиями. На них были тренировки и экскурсии Йосен, и Тацуя принялся пересматривать все уже черт знает по какому кругу. Он и не замечал раньше, как много фотографировал Ацуши — задремавшим в клубном автобусе, мокрым и злым после возни у питьевого фонтанчика с Фукуи и Лю, сытым и довольным, в школьной форме и в спортивной. Все снималось на камеру телефона, нечетко и быстро, чтобы никто не подумал ничего лишнего, и поэтому качество почти везде оказалось отвратительным — на всех кадрах Ацуши выглядел так, будто находился за мокрым стеклом. И совместная фотография у них обнаружилась только одна: как-то раз Тацуя просто влез в кадр, потянув Ацуши за собой, когда Окамура пытался заснять вид из окна автобуса. Ацуши выглядел растрепанным и сонным, а сам Тацуя — счастливым и очень веселым. Фото сделали от силы пару месяцев назад, но сейчас казалось, что это все случилось в прошлой жизни.
Тацуя все-таки уснул и, наверное, от усталости не видел никаких снов. Очнулся он вместе с серым рассветом, с разрядившимся планшетом в руках. К счастью, примерный путь до храма Иятака он запомнил и так. Наскоро собравшись, Тацуя буквально выбежал из комнаты в ванную. Народу почти не было — все еще спали, и никто не задавал глупых вопросов. Во рту все еще стоял вкус зубной пасты, мятная добавка холодила кожу вокруг рта, и с первым порывом ветра по спине побежали мурашки — не спасали ни шарф, ни пальто, ни теплый джемпер под ним. Тацуя пошарил в карманах и нашел горсть монеток. Ближайший автомат с напитками гулко загрохотал жестяной бутылочкой, и Тацуя с наслаждением обхватил замерзшими руками ее горячие бока. Черный кофе согрел и взбодрил, и Тацуя, спрятав бутылку в сумку, ускорил шаг.
Тории безмолвно возвышались над заснеженной каменной дорожкой, а утренний ветер качал висящие на них бумажные свитки. Тацуя замер, пораженный безлюдностью и тихой торжественностью места. Он ничего не смыслил в религиозных обрядах — ни в Японии, ни в Штатах, — но чувство, охватившее его, сбивало с толку. Если бы не далекий шум оживленной трассы, он бы решил, что оказался в другом измерении, где не осталось места мирской суете. Тацуя поежился — жить в таком мире он бы не хотел.
Он шагнул вперед, под ворота, и направился к колодцу с заснеженной крышей. Статуэтка то ли льва, то ли собаки от утреннего морозца вся покрылась инеем, и воду, наполнявшую каменную чашу, затянуло тонким льдом, больше похожим на хрупкое мутное стекло. Тацуя огляделся, надеясь встретить кого-нибудь из служителей храма, но никого не заметил. Что ж, в Киото его и еще парочку приезжих студентов учили, как правильно вести себя в таких местах, и Тацуя осторожно потянулся к одному из маленьких бронзовых ковшиков, стараясь ничего не напутать.
Лед пошел трещинами после первого же слабого удара, и вода забурлила сквозь образовавшиеся разломы. Она оказалась ледяной настолько, что пальцы и ладони тут же защипало, но Тацуя сделал все по правилам и, кажется, даже не ошибся. Что ж, теперь у него хотя бы чистые руки — такие же чистые, как и помыслы. Он прошел вперед, к самому храму, но у колокола остановился в замешательстве. Все, что он помнил — что должен бросить монетку и вознести молитву. Монетка нашлась, даже такая, как нужно, в пять йен, а вот с молитвами дела обстояли сложней. Простояв на холодном ветру с минуту, Тацуя махнул рукой на все условности. Главное — искренность и чистые помыслы, рассудил он и бросил монетку. Она звонко упала на прутья алтаря, и Тацуя взялся за толстый канат храмового колокола.
Пусть сегодня вечером все получится — низкий, как удар гонга, звук разнесся над храмом и улетел в сереющее зимнее небо. Пусть с Ацуши все будет в порядке — честно загадал Тацуя и снова дернул канат. И пусть они вместе справятся со всем, что мешает. С третьим ударом на душе стало легче, и Тацуя даже поверил в то, что все сработает.
Он снова вернулся к колодцу, и вдруг его осенило. Вода, ну конечно же. Чистая вода из святого места ценилась, наверное, во всех религиях мира, если Тацуя хоть что-нибудь в них смыслил. Поискав глазами хоть какую-то емкость, он вспомнил про недопитый кофе. Тот уже остывал и был совсем невкусным, но Тацуя в пару глотков допил его, стряхнул с горлышка коричневые капли и потянулся за ковшиком. Оставалось надеяться, что боги не сочтут это за святотатство. Металлические стенки от ледяной воды быстро холодели в ладони, и вскоре Тацуя наполнил бутылочку до краев. В воздухе пахло кофе и утренним морозным воздухом, и отчего-то эти запахи поднимали настроение.
— Спасибо, сэр, — Тацуя на всякий случай коротко поклонился покрытому изморозью льву и зашагал прочь. Оставалось дотянуть до вечерней тренировки и не сойти с ума.
Весь день он чувствовал себя как на иголках, но к вечеру у него прибавилось уверенности. Незадолго до тренировки Тацуя нашел Араки-сенсей и, замявшись для убедительности, скромно попросил:
— Вы не могли бы сегодня, — он помедлил, словно подбирая слова, — уделить побольше внимания Ацуши? Мы с ним обсуждали тренировки, и он сказал, что хотел бы отработать защиту. После проигрыша это не дает ему покоя, но вы же знаете его…
Араки-сенсей вначале удивилась, но тут же понимающе сощурилась, подхватывая мысль:
— Но сам он об этом ни за что не попросит, да? — догадалась она.
Кажется, сработало. Тацуя кивнул, стараясь не показать ликования.
— Точно. Упрямый как черт знает кто, — покорно согласился он.
— Я подумаю над этим сегодня, — пообещала Араки-сенсей. В глазах ее разгорался азарт, и Тацуя отметил, как она машинально потерла кончиками пальцев рукоятку деревянного меча. Опасная все-таки женщина, представить, что в юности она разъезжала вместе с босозоку по дорогам Японии, оказалось неожиданно легко.
— Спасибо, — вежливо поклонился Тацуя и направился в раздевалку.
И Араки-сенсей не подвела. Всю тренировку она мучила Ацуши, а вместе с ним и остальную команду так, будто завтра им предстоял финал Межшкольного чемпионата. Тацуя вымотался вконец, но чувствовал только злорадное торжество, видя, как неуверенно посматривает в сторону выхода из спортзала зеркальный двойник Ацуши. Он терял силы, и Тацуя не сомневался, что сразу после тренировки он пойдет в заброшенное крыло.
Чтобы не терять ни минуты, Тацуя пришел туда раньше него. Зеркало молчаливо поблескивало в свете закатного зимнего солнца, все так же маскируясь под обычное. Тацуя устроился среди коробок с костюмами, оставшихся от драматического кружка, и сжал в руках бутылочку с освященной водой. Если все сложится удачно, он сможет обезвредить монстра , когда тот откроет портал между мирами.
Время шло, а монстр все не появлялся, и Тацуя едва не занервничал, что где-то ошибся. Солнце быстро скрылось, погрузив Акиту в сумерки, наручные часы показывали девять вечера. Обычно все мистическое случалось ближе к полуночи, но вчерашний опыт дал понять, что ничего подобного. Монстр открывал двери в зазеркалье гораздо раньше — возможно, японская нечисть жила по другим часам, в отличие от западной. Его мысли прервал еле различимый шум за дверью кухни — по коридору кто-то шел, причем гораздо быстрее, чем накануне.
Силуэт Ацуши, вплывший в помещение, уже терял очертания и выглядел куда бледней, чем вчера. Он сразу же подошел к зеркалу и поспешно откинул скрывавшие его драпировки. Кажется, тренировка измотала его тело сильнее, чем он ожидал. Тацуя напрягся, выжидая момент. Главное — ничего не испортить. Голем боялся обессилеть и даже не оглядывался по сторонам, так что вешалки и коробки с тряпьем все еще надежно скрывали Тацую.
Через несколько секунд безжизненное зеркало начало слабо светиться и, наконец, показало вначале истинную сущность зеркального монстра, а потом — настоящего Ацуши. У Тацуи перехватило дыхание.
Ацуши выглядел очень плохо — он даже не стоял, а просто измученно прижимался щекой к невидимому барьеру между мирами, сидя на земле. При появлении голема он было встрепенулся, сопротивляясь, но тут же оставил всякие попытки — кажется, из него выпили слишком много жизненных сил. Хотелось позвать его, но Тацуя сдержался. Еще пара секунд, и все решится.
Силуэт протянул тающие руки к зеркалу и мгновенно погрузил их внутрь до локтя, голем по ту сторону тут же схватил Ацуши за повисшую плетью руку, и она слабо засияла бледно-оранжевым. Вот он, подходящий момент!
Тацуя выпрыгнул из укрытия и, на ходу отвинтив крышку, плеснул в полупрозрачного монстра водой. Чудовище в зазеркалье открыло свою пасть в безмолвном крике, а тело Ацуши согнулось пополам. Тацуя не дал двойнику вытащить руки из зеркала и нырнул вперед, пытаясь просунуть свою ладонь в трещину между мирами. К его удивлению, зеркало поддалось, и пальцы погрузились внутрь, как в воду. Отражение пошло рябью, невидимая сила попыталась отбросить Тацую в сторону, но он выплеснул остатки воды прямо в оскаленную пасть зазеркального голема.
— Ацуши! — заорал Тацуя, пытаясь сквозь рябь дотянуться до него.
Звук наконец-то прорезался через барьер — Ацуши что-то закричал в ответ и с трудом поднялся с земли. Тацуя видел, словно в замедленной съемке, как он хватается длинными пальцами за протянутую руку и как капли освященной воды серебряным веером летят вперед, оседая на страшном безглазом лице монстра. Уши затопило нечеловеческим криком, раздался звон, и зеркальная поверхность пошла крупными трещинами.
Похоже, вода, разрушавшая монстра, теперь разрушала портал. Такое нельзя было предугадать, и Тацуя только и мог, что просить неведомых богов о помощи и тянуться вперед — ради всего хорошего, что еще не успело с ними произойти. Наконец, пальцев коснулось что-то теплое, и Тацуя крепко сжал ладонь. Ацуши, это был Ацуши — даже сквозь рушащееся кривое зеркало он узнал его взгляд в одном из крупных осколков. Уродливый монстр позади него тянул свои бесконечные руки, пытаясь помешать, но Тацуя, словно поймав кураж, изо всех сил потянул Ацуши на себя. Мир вокруг завертелся сумасшедшей каруселью, все рушилось, и Тацуя боялся только одного — что все испортил.
— Муро-чин! — сквозь какофонию звона и ужасных стонов голос Ацуши показался чистым и нереальным, и Тацуя потянулся на этот звук.
— Ацуши, только не отпускай меня, слышишь?! — закричал Тацуя и вцепился в его руку еще крепче. Даже если их зашвырнет совсем не туда, куда надо, они хотя бы будут в этом нигде вместе. Слабое утешение, но другого у Тацуи не было.
А потом все разом померкло, и тело заныло от сильного-пресильного удара, будто Тацуя упал с дерева.
Он осторожно открыл газа и увидел над собой знакомый потолок школьной кухни. Тацуя с трудом приподнял голову, надеясь, что не сломал хребет, и огляделся. Рядом с ним лежал Ацуши, спрятав голову в сгибе локтя. Правой рукой он сжимал ладонь Тацуи, так и не расцепив пальцев.
— Больно, — глухо пожаловался он, растягивая гласные, и Тацуя не поверил собственному счастью.
— Ацуши? — осторожно позвал он, садясь. Кажется, все кости были целы.
Вокруг не нашлось ни осколков, ни следов крови — только лужица расплескавшейся святой воды. Тацуя перевел взгляд на зеркало и ахнул. Перед ними стояла пустая рама, и никакого зеркала в ней не было.
— Муро-чин, спасибо, что вытащил меня оттуда, — Тацуя обернулся на голос и столкнулся нос к носу с Ацуши. Вид у него был хуже некуда: синяки под глазами, осунувшееся лицо, заострившиеся скулы и гнездо спутанных волос. От этого всего в носу предательски защипало, и Тацуя без слов просто притянул исхудавшего Ацуши к себе, пряча его лицо у себя на груди.
— Боже, Ацуши, — пробормотал он ему в макушку. — Это правда ты? Поверить не могу!
— Конечно, я, — глухо проворчал тот и отстранился. — Конечно же. Муро-чин, ты странный, говорил, что любишь, а сам даже не можешь отличить меня от монстра, — фыркнул он.
— Погоди, — прошептал Тацуя, убирая с его лица пряди волос. — Так ты все слышал вчера? — брать слова назад он не собирался, но вовсе не о таком признании он мечтал.
— Ну разумеется, — ответил Ацуши так, будто было очевидно. Его пересохшие губы растянулись в довольной, но слабой улыбке. — Я же не глухой. Но ты очень вовремя меня спас, наверное, этот вечер был бы последним.
От его слов Тацую тряхнуло, и он поспешно снова притянул Ацуши к себе одно рукой — хотелось постоянно чувствовать, что он реален.
— Что с тобой тогда стряслось? — спросил Тацуя, кусая губы.
Ацуши почесал нос и неопределенно покачал головой.
— Я тогда бродил по школе и зашел сюда. Увидел это зеркало и сам толком не заметил, как этот монстр поменялся со мной местами. Потом я только понял, где я, когда видел через зеркала, что ко всем приходят их двойники. Похоже, без настоящих тел они ничего не могли сделать. Ты бы видел, сколько их там рвется наружу.
Тацуя посмотрел на него, вглядываясь в знакомые черты. Это был Ацуши, живой, настоящий — правда же?
— Ацуши, — кашлянул Тацуя. — Скажи мне… Скажи мне что-нибудь, что можешь знать только ты. Настоящий ты.
Тот понимающе нахмурился и вздохнул.
— Дай-ка подумать, — он сел удобней и взял Тацую за руку. — Тогда, до того, как меня затянуло, я тебя поцеловал, — сказал он, глядя прямо в глаза. — И у тебя там один зуб отколотый, острый еще. Я помню, что после Зимнего Кубка ты с кем-то подрался. Наверное, тогда и откололось?
Тацуя почувствовал, как его изнутри заполняет восторг.
Этого не знал никто, кроме него самого — и теперь Ацуши, настоящего Мурасакибары Ацуши, в которого он умудрился влюбиться, сам того не заметив.
— Ты мне не веришь, Муро-чин? — взволнованно спросил Ацуши и крепче сжал ладонь.
— Иди сюда, — это все, что Тацуя смог сказать. Он притянул Ацуши к себе и поцеловал так, как мечтал все это время.
— Муро-чин, — через несколько долгих секунд выдохнул Ацуши, отстраняясь и облизывая шершавые губы. — Я есть хочу. Я двое суток почти не ел ничего. А еще мне не нравится целоваться рядом с этой хренью. Пойдем в комнату?
Тацуя поспешно кивнул, понимая, что это и правда неуместно.
— Пойдем, — согласился он и помог Ацуши подняться. Тот пошатывался, но мог идти сам. — У меня, кажется, есть шоколад и то самое печенье, которое не поместилось в твою сумку несколько дней назад. И еще что-нибудь обязательно найдем.
Ацуши согласно кивнул, и до комнаты они шли молча. Тацуя чувствовал себя очень счастливым и то и дело поднимал глаза на растрепанного Ацуши.
— Пошли быстрее, а то я упаду в обморок, — попросил тот.
Тацуя обнял его за пояс и ускорил шаг.
— Ацуши, кстати, — вспомнил Тацуя, когда за ними закрылась дверь его комнаты. — Я только одного не понимаю.
— Чего? — Ацуши нетерпеливо рвал упаковку печенья непослушными руками.
— Почему меня не затянуло в зеркало? Я ведь тоже приходил к нему и видел своего монстра несколько раз. В чем дело?
Ацуши набил рот печеньем и ответил, пожимая плечами, спустя долгую минуту.
— Потому что кое-кто не смог нормально объяснить, почему не захотел со мной целоваться. Само собой, я расстроился.
Тацуя сел рядом, не зная, что сказать.
— А я тогда думал о хорошем, — наконец, проговорил он, понимая. — Прости меня, Ацуши, — попросил он и быстро поцеловал в уголок рта.
В комнате повисла тишина, уютная и не тягостная.
— Муро-чин, — вдруг сказал Ацуши.
— А?
— Я теперь с неделю к зеркалу не подойду. А может и дольше.
Тацуя согласно промычал в ответ и крепче ухватил Ацуши за локоть.
— Я побуду твоим зеркалом, — рассмеялся он с легким сердцем. — Ты очень красивый, несмотря ни на что.
— Муро-чин, прекрати, — Ацуши явно смутился, но по голосу казался довольным.
— И я, как твое зеркало, говорю, что тебе надо срочно, очень срочно умыться и лечь спать.
Ацуши только хмыкнул, не возражая, и потер сонные глаза.
Вообще-то, он прав, Тацуя и сам сомневался, что скоро забудет о случившемся, но Ацуши был рядом, это главное, а зеркала… Они как-нибудь обойдутся без зеркал, хотя бы первое время.
@темы: Фанфик, The Rainbow World. Другие миры, День кроличьей норы, Yosen Team, Паранормальная AU
-
-
10.05.2016 в 15:08Действительно, Ацуши уникален, с ним такие номера не пройдут
Спасибо автору
-
-
10.05.2016 в 15:21МурМуры такие котики, даже в страшилке все равно котики
-
-
12.05.2016 в 16:58-
-
16.05.2016 в 14:14Сюжет высосан из пальца и висит в воздухе.
Персонажи картонные. Не страшно, а скучно (
Мурка такая девица в беде.
Вызволил Химуро Мурасакибару и что? До следующего раза? Или они съедут? Или останутся? Или перебьют все зеркала? Что это было?
-
-
17.05.2016 в 11:16Пухоспинка, спасибо, что прочитали и высказались, жаль, что не удалось порадовать
-
-
01.06.2016 в 00:47-
-
01.06.2016 в 12:34Не все получилось, как хотелось, но я рада что в итоге все же понравилось