Щит Эгиды
Автор: Yosen Team
Бета: Yosen Team
Сеттинг: возраст!AU
Размер: ~6000 слов
Пейринг/Персонажи: Кагами Тайга/Химуро Тацуя
Категория: слэш
Жанр: триллер, драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Кагами подозревают в убийстве
Примечание/Предупреждения: смерти оригинальных персонажей, спойлеряндере
Кагами не успел среагировать: от двух выпадов ножа он все-таки сумел увернуться, но уйти от третьего не получилось. Раньше он думал, что это больно, страшно больно, но пару секунд просто смотрел на рукоять, торчащую из груди, и не чувствовал абсолютно ничего. Боль пришла мгновением позже, рванула нутро кривыми острыми зубами — Кагами подумал, что, наверное, у него лопнуло сердце. Что-то теплое клокотало в горле, мышцы сокращались сами по себе, их выворачивало невидимой силой, словно она хотела вырвать руки и ноги из суставов. Кагами дернулся и проснулся.
В груди все еще щемило от пережитого страха, и в ночной тишине собственное неровное дыхание казалось невыносимо громким, гулким. Кагами вытер футболкой лицо и вздрогнул, краем глаза скользнув по кровати. Тацуя спал в его постели — одетый, на одеяле, в неудобной позе, словно совершенно случайно шел мимо и решил прилечь на минутку. У Кагами заныло в животе.
— Тацуя, — тот не проснулся, только пробормотал что-то невнятное вроде «отвали».
Темнота давила, закладывала уши, а спину все еще продирало от мокрого пота. Хотелось с кем-нибудь поговорить.
— Тацуя! — Тацуя открыл глаза и удивленно уставился на него. Видно, еще не до конца проснулся и усиленно соображал, где он находится и что происходит.
— Что-то случилось? — всего мгновение — и он подскочил на кровати, уже готовый действовать. Лишь неловкие движения, которыми он пытался заправить волосы за ухо, выдавали: еще секунду назад он спал и неслабо отлежал руку. Наверное, Кагами выглядел из рук вон плохо, раз Тацуя занервничал. Хотя чего удивляться: Кагами был потный, взъерошенный, с испуганными глазами, Тацуя будто с покойником проснулся.
— Я… Почему ты спишь у меня?
— А, — Тацуя выдохнул с заметным облегчением и тут же вспыхнул: — Тайга, не думай!.. Ты начал бормотать во сне — кошмар, наверное, снился, — я пошел тебя разбудить, но история, которую ты рассказывал, была такой увлекательной, — он подавил смешок. — Что-то про тайное общество бешеной собаки и жертвоприношения тридцатисантиметровых сэндвичей. Я заслушался и уснул. Все в порядке?
— Да, — Тацуя был последним, кому Кагами хотел бы демонстрировать слабость. И знал Кагами он слишком хорошо, а потому не поверил и еще несколько долгих мгновений вглядывался в его лицо. Дольше ждать ответа было глупо, и Тацуя спрыгнул с кровати и потянулся.
— Пойду к себе.
— Подожди, — Кагами выпалил раньше, чем успел подумать, как это отразится на его репутации. Хотя какая к чертям репутация, когда вокруг происходит такое.
Тацуя — это Тацуя. Он всегда все понимает. Понял и сейчас, сел обратно.
— Успокойся, его найдут. Кругом полиция, мы в безопасности. Все будет хорошо, — сказал Тацуя так твердо, что у Кагами отлегло от сердца. Оно стало биться ровнее, спокойнее.
Тацуя прав, это Кагами себе накрутил невесть что. Подумаешь, в университетском кампусе завелся маньяк. Подумаешь, утром, придя на занятия, они обнаружили на школьном дворе изуродованное тело одного отморозка, Коямы. Тот определенно сам нарвался — он вообще вечно нарывался, собрал стаю таких же гоповатых выродков, приставал к девушкам, измывался над слабыми, то и дело провоцировал драки. Кагами уже не раз с ним дрался, последний раз позапрошлым вечером, да так, что Химуро пришлось их растаскивать. Кояма полоснул Кагами коротким перочинным ножом по ребрам, неглубоко, но на майке остался кривой разрез, а Кагами успел разбить ему губу — и утром, подойдя к изломанному телу ближе всех, он смотрел на запекшуюся на губе кровь и не мог оторваться, с трудом справляясь с рвотными позывами. Каким бы тот ни был мудаком, Кагами не желал ему смерти. А если бы это был кто-то из его знакомых? Тацуя?
«Подумаешь» не работало.
Тацуя положил руку ему на плечо, и Кагами вздрогнул.
— Ложись давай, — в который раз это было самым здравым предложением.
Стоило двери закрыться за Тацуей, как темнота снова обступила Кагами. Она уже не была такой плотной, почти густой — за окном начинало светать, и скоро нужно было вставать на занятия, идти в аудиторию в левом крыле через университетский двор, исчерченный защитными лентами. Хотя, наверное, там все уже убрали, и единственным напоминанием о случившемся остались патрульные машины возле кампуса и общежития.
Заснуть удалось не сразу — что-то настойчиво подсказывало Кагами, что день будет дерьмовым.
Так и вышло.
«Какие отношения у вас были с погибшим Коямой Ватару?» — спрашивали его. Спрашивали: «Где вы были позавчера, двадцать третьего июня, с восьми до одиннадцати вечера? Кто может это подтвердить?»
Кагами угрюмо смотрел на следователей, вызвавших его на допрос прямо посреди лекции. Один, высокий, усталый, с седыми не по возрасту висками, все время пытался заглянуть ему в глаза. Кагами не отводил взгляда, ему было нечего скрывать, и с вызовом смотрел в ответ — но перед глазами стояли только испуганные лица сокурсников, уродливо вытянувшиеся, когда вошедший офицер назвал его имя. Кагами до сих пор явственно слышал побежавшие по рядам шепотки.
Второй следователь все время писал что-то в блокноте, даже когда Кагами молчал — но когда открывал рот, начинал строчить в два раза быстрее. Это раздражало — он будто заранее знал, как было дело, и давно уже написал об этом красочный рассказ, а теперь просто ждал скандальных подробностей от свидетеля и каждое слово Кагами превращал в десять. Когда ручка наконец перестала скрипеть — как-то совсем внезапно, — и он поднял глаза, повисшая тишина показалась зловещей.
— По показаниям очевидцев, вы не раз вступали с Коямой Ватару в драку, последний раз вечером накануне убийства. Что послужило поводом для ссоры?
Кагами поморщился. Кояма уже почти сутки лежал в городском морге со вспоротым горлом и остекленевшими глазами, но его голос все еще отчетливо звучал в ушах.
«Кто из вас двоих снизу, ты или твой дружок? Когда свадьба?»
Кагами и без того не отличался сдержанностью, но тут окончательно сорвался. Кояма задел что-то темное, тяжелое, что спало глубоко внутри и только изредка ворочалось в груди, заставляло просыпаться ночами и, зажимая рот, стараться быть как можно тише — чтобы Тацуя не услышал. Со стороны, наверное, выглядело, что он зол, чертовски зол, но это была не столько злость, сколько злое отчаяние.
Улыбка Коямы была такой сальной, что невозможно было удержаться, даже во время драки тот продолжал скалиться — ровно до того момента, как Кагами наконец извернулся — уже из рук Тацуи — и смазал эту улыбку кулаком.
— Личное, — прохрипел он, когда усталый следователь кашлянул, не дождавшись ответа.
— А поконкретнее? — переспросил тот и потянул ворот рубашки — все-таки лето, жара, как они, застегнутые на все пуговицы, еще не сварились изнутри в своем панцире темных костюмов, Кагами не понимал.
— Он оскорбил меня и моего друга, — да, отличная формулировка.
— Друга? — внезапно воодушевился второй следователь, и ручка снова запорхала по странице блокнота. — Химуро Тацую? Мы как раз подходим к этому вопросу. Какие у вас отношения с этим свидетелем?
Кагами неопределенно хмыкнул. Если бы только он сам знал.
Они выросли вместе и были близки так, как близки не каждые братья — вот уж действительно, иногда названные узы крепче родственных. И душат они куда сильнее. Много чего было, когда они разошлись, но ведь потом помирились, все, казалось бы, наладилось — Кагами снова чувствовал, что он не один, что быть лучшим уже нужно не только для себя, но и для Тацуи, который верил в него, любил его и гордился им. Тацуя никогда не смущался, так и говорил: «Люблю тебя, Тайга», — и это его «люблю» разгоняло кровь и заставляло сердце биться сильнее. Наверное, не стоило Кагами поступать в тот же университет, не стоило соглашаться заселиться в комнату Тацуи, у которого как раз съехал сосед. Но желание наверстать упущенное время — часы, даже минуты — было сильнее здравого смысла, и Кагами согласился. Жадная, горькая темнота в груди просто выжидала и, почувствовав слабину, тут же начала разрастаться, и Кагами уже не знал, кто они друг другу. И что скажет по этому поводу Тацуя, догадайся он о правде, тоже не знал.
Не хотел знать.
Наверное, Кагами себе нисколько не помогал, заставляя следователей тянуть из него ответы клещами, нервно отвечать на звонки о других вызовах, все чаще смотреть на часы. Конечно, они явно хотели освободиться вовремя и поехать домой к женам и детям, а не убивать целый день на хмурого парня с неправильным японским и злым взглядом, еще и будто воды в рот набравшего.
— Мы вам позвоним, — наконец сказали Кагами, и следователь с синдромом самопишущего пера напоследок — словно точку жирную поставил — настрочил на листке номер телефона и протянул ему. — И вы звоните, если что-то вспомните.
— Обязательно, — зло пробормотал Кагами и выскочил из кабинета, едва не налетев на Тацую.
Видимо, тот был следующим в очереди на допрос — и правда, он ведь разнимал их с Коямой, и домой они ушли вместе.
Тацуя подбадривающее улыбнулся — «Не вешай нос, Тайга, скоро это кончится» — и скрылся за дверью. Офицер, стоявший на входе, недвусмысленно посмотрел на Кагами, и ничего не оставалось, кроме как идти домой — все равно возвращаться в аудиторию, к липким любопытным взглядам, не было никакого настроения. Сама мысль о причастности к случившемуся вызывала у Кагами нервный зуд по всему телу, а то, что его считали потенциальным подозреваемым, злило, страшно злило и раздражало — и чесались уже кулаки, так и хотелось на ком-нибудь сорваться.
Со смертью Коямы его слова словно перестали быть просто издевкой придурка, а превратились в истину, за которую убили, разлетелись по всему университету, переползали шепотками из бесстыжих ртов в бесстыжие уши. Скоро они доберутся и до Тацуи.
Ничего не оставалось, кроме как спасаться бегством, чтобы, взлетев по лестнице на четвертый этаж, скорее закрыться у себя в комнате и чего-то ждать — облегчения, наверное. Под ногами все быстрее и быстрее мелькали плитки керамогранита, Кагами почти бежал, а солнечные лучи пронизывали сквозь открытые окна весь коридор, били в спину — будто преследовали.
Кагами вяло жевал бутерброд, когда Тацуя вернулся. Его не было слишком долго — видимо, все вопросы, которые даже не стали задавать Кагами, чтобы не тратить время, достались на его долю.
— Все нормально, — опередил Тацуя все возможные предположения. — Нас ни в чем не подозревают, Тайга, просто такая процедура, что поделать. — Он помолчал. — Я в душ.
Кагами смотрел, как он ослабляет галстук, снимает рубашку, и ничего не видел. Даже моргать забыл — очнулся, только когда перед глазами пошли цветные круги. Или дело было не в кругах: на правом боку Тацуи, на ладонь выше пояса брюк, расползалось свежее красное пятно.
— Что это? — Кагами сам не узнал свой голос — таким он был хриплым и глухим. Тацуя дернулся, попытался повернуться другим боком, но было поздно. — Тебя били?
Нет, Кагами вовсе не думал, что это дело рук полицейских. Конечно, не все парни, с которыми он общался в Лос-Анджелесе, были в ладах с законом, некоторые и вовсе с малых лет стояли на учете у различного рода служб и инспекторов. Про полицейский произвол ему рассказывали не раз, задирая майки и со странной гордостью демонстрируя уродливые шрамы. Кагами всегда верил и ругал полицейских вместе, но очень сомневался, что усталый следователь и его напарник способны на такое. Да и остальные офицеры, которых он встретил в университете.
Оставалась только свора Коямы. Как бы Тацуя ни был хорош в драке — а он был действительно хорош, куда круче Кагами, куда ловчее, сосредоточенней и жестче, — одному против шестерых выстоять сложно.
— Я их урою, — пообещал Кагами скорее себе, чем Тацуе.
Он даже не успел отреагировать — так быстро Тацуя подскочил к нему и толкнул обратно, на стул. Похоже, он был очень зол и уже с трудом сдерживался.
— Тайга, — в его голосе разве что скрежета не хватало, — прижми зад и успокойся. Не лезь никуда, не провоцируй их. Они как собаки: почуяли кровь и теперь боятся и бесятся. Все нормально, я переживу, а они еще долго никуда не полезут. Ты меня понял?
Кагами посмотрел на него и нехотя кивнул. Тацуя, как всегда, прав, еще и разбирается с его проблемами. Кулаки сжались сами по себе.
— Тайга, — на затылок легла теплая рука, легонько потрепала волосы. Теперь Тацуя говорил мягко и снова смотрел ему прямо в глаза. Что-то странное скользило в его взгляде — будто вспыхивало и снова затухало, что-то важное, очень важное — но Кагами никогда не был силен по части чужих эмоций, он и со своими-то разобраться никак не мог.
— Что с тобой происходит? Ты сам не свой. Нет, конечно, то, что случилось, — это просто чудовищно, все мы на взводе, но я же вижу, что что-то не так. Дело не только в Кояме, да? — Тацуя все понимал, все знал. Не знал только, что за темнота у Кагами внутри.
— Прости, — пробормотал Кагами и потянулся за бутылкой минералки, но Тацуя перехватил его руку, опустился рядом и уткнулся лбом в его лоб — так, что его челка щекотала глаза.
— Ты просто устал. Тебе нужно… расслабиться, — голос Тацуи звучал тихо и неуверенно.
— Расслабиться? — повторил Кагами на автомате. Что-то происходило, а он не понимал — или отказывался понимать, — что именно.
Ладонь Тацуи скользнула по его лицу — почти невесомо, — а потом ниже, легла ему на грудь.
— Оттолкнешь меня? — спросил Тацуя. Он все еще смотрел ему прямо в глаза — с вызовом и… страхом?
Кагами мог только рвано дышать, чувствуя, как сердце бьется неровно и гулко. Конечно, не оттолкнет.
Все-таки Тацуя знает все.
Теперь, когда натянувшаяся между ними струна наконец лопнула, Кагами не знал, что с ней делать. Тацуя просто продолжал смотреть ему в глаза — он явно ждал. Но чего? Поцелуя? Было бы слишком нагло надеяться на это, Кагами бы скорее провалился сквозь землю — сердце, например, уже совершило такую попытку, ухнув куда-то в пятки. А может, Тацуя имел в виду совсем не это, а Кагами просто воспринял все так, как хотел воспринять?
От напряжения свело плечо — похоже, Кагами замер в дико неудобной позе, не заметив этого, — и он непроизвольно дернулся.
Рука Тацуи соскользнула с его груди.
Он смутился.
— Прости, Тайга, я, наверное, не вовремя. Не надо мне было… Прости.
Он резко поднялся и вышел из комнаты, а Кагами остался сидеть на стуле, как истукан, и думать, что с ним будет, если он отрежет себе предательскую руку.
Когда Кагами после долгих мытарств от компьютера в ванную и обратно наконец забрался в постель, самым последним, о чем он думал, был сон.
Что пытался сказать Тацуя? И что теперь между ними будет?
Наверное, Кагами не сможет уснуть, пока не выяснит это, не проговорит вслух. А если не получится поговорить с Тацуей, то он так и умрет через пару недель без сна.
Кагами старался ступать неслышно, обходя все скрипучие половицы на обшарпанном полу, сам не понимая, чего ждет и на что рассчитывает. Возможно, если он увидит, что Тацуя спокойно спит, а дыхание его не сбивается от боли в груди, то Кагами почувствует облегчение и найдет в себе силы посмотреть ему в глаза завтра и задать прямой вопрос.
Лопнувшая струна колола грудь острыми концами, и был лишь один способ расправиться с ней — либо запаять, либо обрезать под корень.
Предположения Кагами рассыпались, как песчаный замок, стоило ему лишь приоткрыть дверь в комнату Тацуи. Тот не спал.
Лежал, запрокинул руки за голову, и невидящим взглядом смотрел в потолок. Соседи сверху затопили их пару месяцев назад, и теперь на потолке в комнате Тацуи расплывались уродливые коричневатые пятна. Возможно, он вглядывался в их формы и пытался найти ответ. Ну, что-то вроде гадания на кофейной гуще.
— Тайга? — спросил Тацуя, отрываясь от потолка и всматриваясь в темноту. — Почему ты не спишь?
Пути к отступлению были отрезаны, и Кагами, потоптавшись какое-то время на пороге, наконец вошел в комнату.
— Садись, — Тацуя сел на кровати и похлопал по простыне рядом собой. — Не спится? — он бодрился и старался говорить как можно беззаботнее, но Кагами тоже хорошо его знал: было в его голосе что-то тоскливое и тягостное.
— Слушай, Тацуя, — пробормотал Тайга, присаживаясь на кровать — чуть дальше, чем место, куда указывал Тацуя. — Я хотел извиниться за сегодня…
— Перестань. Давай не будем про это вспоминать, хорошо? Я облажался, не стоило мне этого говорить и делать. Больше всего на свете я не хочу, чтобы между нами пошла трещина, особенно сейчас. В какой-то момент, мне показалось, что… Я ошибся, и это мои проблемы, прости, Тайга.
— Нет! — Кагами не успел совладать собой, как перехватил руку Тацуи, которой тот пытался растерянно пригладить волосы. — Я не могу больше. Я должен сказать, а дальше будь что будет. Я люблю тебя, Тацуя.
— Тайга… — Тацуя вглядывался в его лицо и следил за малейшими движениями — уголков губ, бровей. — Я тоже тебя люблю.
— Я знаю. Но я… Не по-братски, Тацуя. Прости меня.
Кагами собирался было вскочить с кровати и сделать то, что он всегда делал, стоило только подумать об их с Тацуей отношениях — убежать. Но Тацуя подскочил на кровати, схватив его за руку и притянув обратно. Кагами плюхнулся на кровать, пребольно ударившись затылком о стену, но это не имело значения: Тацуя смотрел на него пьяно блестевшими глазами и хватал воздух ртом.
— Тайга, это правда? Правда?
— Да, — только и успел выдохнуть Кагами, прежде чем Тацуя подался вперед и, навалившись на него всем весом, впился в губы жадным поцелуем.
Кагами не мог — да и не хотел — не ответить.
Они не разговаривали — просто лежали на узкой кровати, переплетя руки и ноги, и не могли оторваться друг от друга. Тацуя, прижимая к себе Кагами одной рукой, второй исследовал его губы, шею, плечи и грудь перед тем, как пройтись по следу пальцев поцелуями, а Кагами жадно хватал его ладонь и целовал — а потом возвращался к бедрам и животу Тацуи, которые он бесстыже лапал. Каждое касание отдавалось в его груди болью, и больше всего на свете он боялся, что на самом деле это болезненный сон, которым он наконец забылся под утро, и еще мгновение — и Тацуя оттолкнет его, а потом растает в утренней дымке.
Но первые солнечные лучи уже пробивались в комнату сквозь опущенные жалюзи, а Тацуя всё не отталкивал его — лишь крепче прижимался к нему и нежнее целовал. Его губы были обветренными и чуть шершавыми, но от долгих поцелуев они увлажнились и налились цветом — и Кагами даже в полумраке различал их оттенок. Если бы еще вчера кто-нибудь рассказал бы ему об этой ночи, Кагами бы просто растворился в своих мыслях, но сейчас остатки сознания не позволяли ему до конца расслабиться: он старался не слишком сильно прижиматься к Тацуе, чтобы тот не почувствовал, как сильно натянулась ткань его пижамных штанов.
Но ведь это Тацуя.
Он сам подался вперед и потерся об Кагами бедрами — и Кагами явно ощутил, что и у него стоит.
— Все нормально, Тайга, — улыбнулся Тацуя. — Не будем торопиться. Мы все успеем.
Кажется, Кагами готов был умереть — и умер бы счастливым.
Предательски зазвонил будильник — и им все же пришлось разжать кольцо рук и отстраниться друг от друга.
— Кто первый в душ? — спросил Тацуя, продолжая сжимать ладонь Кагами в своей. Вся неловкость, копившаяся между ними годами, куда-то испарилась.
— Иди ты, — сказал Кагами, а сам пошел на кухню — готовить кофе, который, в общем-то, был не особо нужен: несмотря на бессонную ночь, он был бодр как никогда. А еще — абсолютно уверен, что день будет отличным, и не только этот, но и все последующие.
Был уверен ровно до той поры, пока по дороге в университет какой-то ублюдок не швырнул ему камень в ногу. Метил, похоже, в колено, но попал по касательной в голень — только это и спасло от рваной раны, которую, невзирая на джинсы, наверняка бы оставил булыжник с острыми краями и торчащим куском какой-то ржавой железяки.
— Какого хрена?! — проорал Кагами, резко оборачиваясь и выискивая взглядом потенциального покойника.
Долго искать не пришлось: со стороны парковки к ним с Тацуей вышагивал Ания, самый наглый после Коямы урод в округе. Одной рукой Ания подбрасывал ещё один камень, а другой придерживал оттопыривающий карман, словно показывая, что снарядов у него еще достаточно.
— Привет, голубки! — выплюнул Ания. — Как жизнь? Пришел передать вам привет от парней — теперь они подо мной. Я тут слышал, вчера твоя женушка поцапалась с моими ребятами. Надеюсь, больше такого не повторится. Вам же не нужны проблемы? Полицейским вы нужны целые, а не по частям.
— Урод! — рявкнул Кагами и бросился на Анию, но Тацуя вцепился в него мертвой хваткой и удержал на месте.
— Я вас всех прибью, только троньте его! — орал Кагами, вырываясь из захвата Тацуи и чувствуя, что его захлестывает волна неконтролируемого гнева.
— Тайга, молчи! — прикрикнул Тацуя, сгибая Тайгу в три погибели. Наклонившись следом, он горячо зашептал ему на ухо: — Тайга, прошу тебя, успокойся. Ты делаешь только хуже. На нас все смотрят.
Кагами, все еще задыхаясь от злобы, обмяк в руках Тацуи и, стоило тому разжать хватку, рухнул на колени.
— Вот и славно, — осклабился Ания. — До встречи, любовнички. Я приду вас навестить за решеткой.
Ублюдок давно скрылся среди машин, а Кагами все еще тупо смотрел перед собой и, часто моргая, пытался прогнать пелену, застилавшую глаза. Тацуя сидел на корточках рядом и осторожно придерживал его за плечо.
На занятия Кагами так и не дошел. Они распрощались с Тацуей у входа в кампус — Тацуе нужно было в другое здание, — и, миновав проходную и поднявшись на три пролета по лестнице, Кагами повернул обратно. Пусть его ждет выговор, да пусть хоть отчислят — он не хотел и не мог сдерживаться, когда на него или Тацую кто-то нападал. А в лектории его явно поджидала минимум сотня любопытных глаз и жадных до новых подробностей ушей.
Вернувшись в общежитие, Кагами, не раздеваясь, повалился на кровать и уснул отчаянным сном без сновидений.
Проснулся он от того, что его волосы перебирали чьи-то пальцы.
— Привет, прогульщик, — улыбнулся Тацуя. — Хорошо выспался?
Кагами подскочил на кровати и скривился от покалывания в затекшей ноге. В комнате царил полумрак.
— Ты так сладко спал, что я не стал включать свет, — пожал плечами Тацуя. — Пока приготовил ужин. Будешь?
Кагами кивнул. Поесть ему точно не помешало бы.
— Сначала в душ. Я быстро, — он соскользнул с кровати и, прихватив домашнюю футболку и штаны, скрылся в ванной.
Прохладная, почти ледяная вода отрезвляла, проясняла мысли. Прокручивая гадкую утреннюю сцену в голове, Кагами наконец осознал, какую пищу для сплетен он дал окружающим и в каком нелепом свете выставил Тацую. Ему стало стыдно. Яростно намыливая кожу, он словно пытался стереть, соскрести с себя чёрные, словно дёготь, слова Ании и мерзкие взгляды студентов, охраны, преподавателей, оседавшие на нем, словно липкий пепел.
Дверь ванной скрипнула — Кагами напрягся.
— Тайга, — позвал Тацуя. — Можно мне войти?
— Конечно, — Кагами ответил, не думая, а теперь судорожно соображал, что случилось и что ему делать дальше.
Створка душевой отъехала в сторону — Тацуя шагнул прямо к нему.
«Он голый, голый», — пронеслось у Кагами в голове. Тацуя, совсем без одежды, почти прижимался к нему в маленькой душевой кабине.
— Все нормально, ничего не случилось, — быстро сказал Тацуя, поймав его взгляд. — Я просто подумал… — Договаривать он не стал, просто приблизился к Кагами еще ближе и мягко прикоснулся к его губам своими.
Ледяная вода будто в одно мгновение стала горячей. Кагами разжал губы, и язык Тацуи скользнул глубже, огладил его зубы, потом обвел язык — у Кагами закружилась голова, и он, покачнувшись, обхватил Тацую за талию: то ли чтобы не упасть самому, то ли чтобы не дать тому отстраниться.
Тацуя не собирался отстраняться. Он блуждал руками по спине Кагами, опускаясь все ниже, пока не добрался до ямочки над ягодицами. Кагами вздрогнул, и Тацуя снова поднял руки к лопаткам, снова пошел снизу вверх. Осыпая мягкими, почти невесомыми поцелуями — а может, это струи воды жадно смывали их, не давая прочувствовать до конца? — он медленно, словно в танце, терся о Кагами бедрами. Между ними больше не было одежды, и Кагами чувствовал, как Тацуя возбуждается все больше и больше — он и сам уже едва справлялся со стучащей в висках кровью и вздрагивал всякий раз, как головка члена задевала мокрый живот Тацуи.
Тацуя внезапно отстранился от него и, хитро улыбнувшись, прикоснулся к своему члену и сжал его.
— Я хочу тебя, Тайга. Люблю и хочу, — сказал он, проводя рукой вверх-вниз. У Кагами потемнело в глазах.
Нельзя, нельзя говорить такое вслух, слова Тацуи, раскаленные, обжигающие, впивались в кожу Кагами, заставляя ее покрывать мурашками, а самого Кагами — чувствовать, как земля уходит из-под ног. Еще минута — и Кагами бы точно рухнул как подкошенный, но Тацуя, прижавшись так, что между ними не проскользнула бы даже капля воды, сжал оба их члена в кулаке.
— Тайга, Тайга, Тайга, — шептал он, и Кагами, удивляясь неизвестно откуда взявшемуся красноречию, бормотал в ответ какие-то глупости. Что-то про то, какая у Тацуи кожа, какие глаза и какие пальцы, про то, как давно он хотел этого и иногда не находил себе места от ревности, зная, что Тацуя ушел на вечеринку с сокурсниками. Как из кожи вон вылез, чтобы поступить в этот университет, чтобы только видеть Тацую каждый день и хотя бы молча любить его со стороны.
Хотя нет, почему глупости — все это было правдой.
— Тайга, — Тацуя чуть повел плечом и, заставив почти навалившегося на него Кагами поднять глаза, заглянул в них. Он тяжело дышал, через слово сбиваясь на тихий рваный стон, и кусал губы. — Тайга, какие мы с тобой идиоты. Всё это могло случиться раньше.
— Раньше, — эхом повторил Кагами, сглатывая, чтобы хоть немного промочить пересохшее горло — даром что они стояли под водой. Стук в ушах постепенно нарастал, и теперь походил на грохот африканских барабанов, тело почти не слушалось, и Кагами, чувствуя постепенно расходящуюся мелкую дрожь, прикрыв глаза, несколько раз толкнулся бедрами в руку Тацуи.
Он кончил первым, а потом завороженно смотрел, как Тацуя, опершись на его плечо, чтобы не пошатнуться, быстро проводит по своему члену, все быстрее и быстрее, задевает головку и помутневшим взглядом блуждает по груди Кагами. Одно движение рукой, второе, третье — и Тацуя, прогнувшись в пояснице, кончил прямо себе в кулак — и его сперма смешалась со спермой Кагами.
Если бы Кагами мог, то кончил бы от увиденного еще раз.
Струи воды жадно обрушились на ладонь Тацуи и смыли их сперму — смешали ещё больше, а потом унесли вниз, к стоку, будто были их сообщниками и уничтожали последние следы преступления.
Если их с Тацуей отношения — это нарушение какого-то придуманного Коямой и его шайкой закона, то Кагами согласен понести наказание.
Из душевой они вышли в обнимку, и еще долго стояли напротив зеркала, вглядываясь в собственное отражение. Холодные капли падали с мокрых кончиков волос и обжигали кожу, но это были, наверное, одни из самых прекрасных ожогов на свете.
— Все, теперь ужинать, — мягко сказал Тацуя и легонько оттолкнул Кагами от себя. — Надевай штаны и приходи.
Надеть штаны Кагами успел, а вот добраться до кухни — нет: в дверь позвонили.
— Кагами Тайга, — объявил стоявший на пороге усталый следователь. За его спиной маячил его верный спутник с письменным недержанием. — Танака Хироши, старший следователь отдела убийств. Косей Такуми, мой помощник. Мы уже встречались. Я могу войти?
Кагами хмуро раскрыл дверь пошире и отступил на шаг назад, не говоря ни слова. И так понятно, что приход детективов в их с Тацуей жилище не предвещает ничего хорошего.
— Что случилось? — наконец выдавил Кагами, видя, что вошедшие следователи деловито оглядываются по сторонам и не спешат начинать разговор.
— Тайга, кто там при… — Тацуя выглянул из кухни и осекся. Наспех вытерев руки полотенцем, он подошел к Кагами.
Детектив Танака еще раз смерил их своим холодным цепким взглядом, а потом сообщил:
— Полтора часа назад Ания Шима был найден повешенным неподалеку от штрафной автостоянки. По оперативным данным, есть очевидцы вашего с ним утреннего конфликта, Кагами-сан, и того, как ваш друг Химуро-сан вас разнимал. У вас есть, что нам сказать на этот счет?
Кагами чувствовал, как его сердце медленно покрывается ледяной коркой.
— Я этого не делал, — прохрипел он.
— Где вы были с половины третьего до пяти часов вечера? Коронер назвал такое время смерти.
— Я этого не делал! Я был… занят.
— В университете вы сегодня не появились, в отличие от вашего друга. Никто из ваших знакомых также не смог подтвердить, что видел вас или хотя бы общался с вами по телефону или иным способом. Слишком много вопросов, Кагами-сан.
— Я спал! — голос срывался от отчаяния, и кулаки сжимались сами собой.
— Ания Шима сегодняшним утром напал на меня и моего друга и повредил ему ногу камнем, — неожиданно ровно и твердо заговорил Тацуя. — Рана неглубокая — Тайга, покажи, — но психологическое давление сыграло свою роль, и мой друг почувствовал себя дурно. Я посоветовал ему вернуться в общежитие и лечь спать. Вы можете уточнить у коменданта, в какое время он пришел и выходил ли после этого.
На несколько мгновений повисла немая сцена. Детективам явно не понравились слова Тацуи, но они не возражали — только ощупывали взглядами каждый сантиметр тела Кагами и пытались заглянуть ему в глаза или дождаться предательского движения, которое выдаст его с головой.
Не глядя на Тацую — что бы он вообще без него делал, как бы жил, — Кагами угрюмо смотрел себе под ноги и не произносил ни слова.
— Вы правы, Химуро-сан, это наше явное упущение, — наконец заговорил детектив Танака, а его напарник словно по приказу снова начал строчить в блокноте. — Мы обязательно поговорим с комендантом и, возможно, вернемся. Приятного вечера и всего хорошего.
Ужин, разогретый трижды, стал совершенно безвкусным. А может, это Кагами уже ничего не ощущал: все его органы чувств словно отключились, перейдя на режим автопилота. А сам он то и дело прокручивал в голове недавний разговор и усиленно пытался переварить не только рис с курицей, но и известия о новой смерти.
Он не трогал Анию.
Не трогал.
А если?..
— Тайга, — строго позвал его Тацуя. — Прекрати накручивать себя. Ты ни в чем не виноват.
Кагами выронил ложку и стукнул кулаком по столу.
— Тацуя, а если это и правда я? Я не помню, что делал, когда вернулся в общежитие.
— Ты спал, — напомнил Тацуя.
— Да, но… Я не помню, как отрубился. Что, если у меня какой-то лунатизм или вроде того?
— Тайга! — крикнул Тацуя. Его ноздри раздулись от гнева, и Кагами поумерил пыл. — Ты несешь чушь. Так сложились обстоятельства. Думаешь, у шайки Коямы мало врагов, кроме тебя? Они постоянно ходят стенка на стенку с бандами из соседних районов. Почему бы полиции не поискать там? Просто ты — удобный подозреваемый, поэтому они пытаются все повесить на тебя. Но если бы у них было хоть одно — хоть единственное! — доказательство, ты бы уже не сидел здесь. Я носил бы тебе рис за решетку.
Кагами жевал и слушал Тацую вполуха. Часть слов пролетела мимо ушей, но то, что в словах Тацуи было здравое зерно, не ускользнуло даже от его воспаленного сознания.
— Так-то лучше, — улыбнулся Тацуя, видя, что Кагами постепенно приходит в себя.
Доедали они молча.
— Я помою посуду. Иди спать, — приказал Тацуя, и Кагами не нашел в себе сил протестовать.
— Спасибо, Тацуя, — сказал Кагами, на мгновение задержавшись на пороге, и вышел из кухни.
Казалось, весть о Кагами — серийном убийце уже разлетелась по всему университету, заползла в каждую щель. Его боялись, обходили стороной, замолкали при его появлении — но не провоцировали, даже отвратительных взглядов на себе Кагами больше не чувствовал: все старательно отводили глаза.
Были в этом и несомненные плюсы, как сказал бы Тацуя: за весь день к Кагами никто не подошел и, благополучно отсидев на лекциях, он отправился домой.
Далеко он не ушел.
— Кагами-сан, какая встреча, — расплылся в омерзительной улыбке детектив Косей Такуми. На этот раз он был без блокнота, но в нагрудном кармане его рубашки явно проступал диктофон.
Кагами молча кивнул — ублюдок не дождется от него откровений — и ускорил шаг, надеясь пройти мимо.
Как бы не так.
— Постойте, Кагами-сан, у меня есть для вас важная информация. Мы нашли убийцу Коямы Ватару и Ании Шимы.
— И кто это? — враз севшим голосом спросил Кагами, позабыв обо всякой осторожности.
— Вы.
— Бред! — взвился Кагами, — Попробуйте доказать! Я ничего не делал. Хватит преследовать нас с Тацуей.
— К слову о Химуро-сане, — продолжал детектив Косей, перекатывая каждое слово на языке. Кагами и забыл, какой мерзкий, похожий на змеиное шипение, у него голос. — Вам очень повезло иметь такого друга. Он изо всех сил старался обелить ваше имя и, наверное, верил в вас, но его попытки, к моему величайшему сожалению, не увенчались успехом.
Кагами молча смотрел на детектива и думал, врезать ему, или это будет расценено как отягчающее обстоятельство и еще одна улика в пользу его вины.
— Слышали ли вы о таком явлении, как трасологическая экспертиза? А заключение психолога-криминалиста? Я думаю, нам с вами стоит пообщаться в более непринужденной обстановке. Например, сегодня вечером.
— Где, — скорее просто сказал, чем спросил Кагами бесцветным голосом.
— Сегодня в десять вечера на заброшенном складе неподалеку от вашего общежития. Я думаю, вы поняли, что я имею в виду.
— Понял, — кивнул Кагами, и детектив, учтиво поклонившись, пошел по своим делам.
Мерзкий ублюдок. Наверняка он пытается обвести Кагами вокруг пальца. Но это ерунда, Кагами не делал этого, а еще приплетать сюда Тацую, чтобы надавить на Кагами — это…
— Тайга, — внезапно позвал Тацуя, и Кагами вздрогнул.
Тацуя стоял напротив и озабоченно вглядывался в его лицо.
— Что ты здесь делаешь?
— Иду домой с учебы, — ответил Тацуя. — Мы живем вместе, и поэтому ходим домой одной дорогой, ты не забыл? Сегодня нас отпустили пораньше. — Он снова нахмурился. — Я видел, что ты разговаривал с детективом Косеем. Он поджидал тебя?
— Нет, — соврал Кагами, — просто столкнулись по дороге.
Тацуя недоверчиво хмыкнул.
— Конечно, и он так же просто и совершенно случайно назначил тебе встречу? Я слышал обрывки слов.
— Пытался, — запинаясь и подбирая слова, пробормотал Кагами. — Но я на нее не пойду.
— И правильно, — сказал Тацуя, все еще подозрительно всматриваясь в его лицо, словно пытался воспроизвести ускользающие обрывки разговора. — Все, идем домой.
Конечно же, Кагами пошел на встречу с детективом.
Ему повезло: у Тацуи был вечерний семинар, а после ему нужно было заехать к однокурснику за конспектами, так что вернуться Тацуя должен был едва ли не к полуночи. Кагами должен успеть вернуться до его прихода.
Просто обязан.
Только он мог, прекрасно зная, где находится склад, пойти в другую сторону. Видимо, сказывался накопленный стресс: даже осознавая, что безбожно опаздывает, Кагами, наконец повернув в правильном направлении, плелся, едва переставляя ноги.
Словно он шел на казнь, и само его тело всеми силами противилось этому.
Словно на этой встрече его ждало что-то, чего он не хотел знать.
Дверь старого склада открылась беззвучно — Кагами даже удивился, кто ее смазывает, — но тут же похолодел.
Похоже, несмотря на опоздание, он пришел вовремя.
Спиной к нему стоял детектив Танака — Кагами понял это не столько по фигуре, сколько по серебрившимся в мутном свете, который пробивался сквозь щели в постройке, вискам. Чуть поодаль, в темноте, стояла еще одна фигура, но Кагами никак не мог рассмотреть, кто это.
— Мне больно осознавать, — срывающимся от ярости голосом начал детектив Танака, — что наша с напарником задумка стоила ему жизни. Но его жизнь потеряна не напрасно, я думаю, он будет рад, что наконец смог остановить вас. Мы не сомневались, что вы придете.
Помолчав, словно собираясь с духом, чтобы произнести ненавистное имя, детектив Танака выплюнул:
— Химуро Тацуя.
Кагами едва не рухнул на землю на месте. Сердце осознало смысл сказанных слов раньше, чем это сделал мозг, и теперь заходилось в диком плаче, гремело в груди, рвалось наружу. Как только детектив не услышал этого и обернулся.
Луна немного поменяла свое положение и теперь осветила дальний угол, который до этого тонул в темноте. Сначала Кагами увидел лишь лужу крови, но понял, что странная куча, которая лежит в ней, — это не прелая солома, а тело детектива Косея.
Из его груди торчал большой кухонный нож — вчера Кагами резал им рыбу, — а рядом стоял Тацуя.
Он улыбался.
— Поймали, — наконец сказал он. — Ну, стреляйте, — потребовал он, и Кагами только теперь осознал: детектив Танака направил на него пистолет.
— Вы не заслуживаете пожизненного заключения — только смерти. Прощайте, — сказал детектив Танака, и в тот момент, когда тишину разрезал щелчок курка, Кагами со всей силы опустил ему на голову огромный камень.
Руки тряслись.
Из глаз лились слезы. К горлу подкатывала тошнота.
Сначала Кагами ползал по земле и пытался прогнать видение, в котором детектив Танака снова и снова падал под его руками, как подкошенный, а из его размозженной головы текла кровь. Кагами рвало, глаза застилали слезы, и он не знал, сколько времени он провел в таком состоянии.
— Все будет хорошо, Тайга, — сказал Тацуя.
Он подошел и присел рядом, осторожно поглаживая его по спине, как делал всегда. Кагами на мгновение перестал шарить руками по полу и поднял на него глаза.
— Зачем? — одними губами спросил он.
— Они вредили тебе, — помрачнев, сказал Тацуя так просто, словно сообщал, что на ужин у них снова будет рис. — Они хотели — и причиняли тебе боль. Я не мог терпеть. Я слишком люблю тебя.
Кагами смотрел на него и не верил своим ушам. И своим глазам, и своему сердцу, и своей памяти, которая настойчиво показывала ему остекленевшие глаза детектива Танаки — всему.
Тацуя сделал это.
Тацуя сделал это ради него.
Тацуя любил его. А он — любил Тацую сильнее всего на свете.
— Что теперь будет? — спросил Кагами, не отстраняясь, когда Тацуя притянул его к себе.
— Мы уедем вместе. Поедем в Америку. Помнишь Руби? Он, говорят, давно забросил учебу, теперь занимается грязными делами. Он сделает нам документы. Поехали, Тайга! Ты поедешь со мной?
Тацуя прижимал его к себе, сжимал его ладони в своих, заглядывал ему в глаза блестящими глазами.
— Тайга, ты поедешь? — повторял он.
Кагами молчал. Весь мир, вся эта чертова жизнь для него ничто, если рядом нет Тацуи — Кагами уже пробовал жить без него.
— Поеду, — твердо сказал он.
@темы: Фанфик, The Rainbow World. Другие миры, День тайми-вайми, Yosen Team, Возраст!AU
-
-
03.05.2016 в 00:42но читать было интересно, спасибо за работу
-
-
03.05.2016 в 13:57Несмотря на некоторые пробелы в логике повествования, текст оставил яркие впечатления, особенно криповатый Химуро и твердое "поеду" Кагами
-
-
10.05.2016 в 15:05-
-
10.05.2016 в 15:05-
-
28.08.2016 в 14:01Riisa, Firoy, MyGodKurokoTetsuya, спасибо вам огромное за комментарии, они для меня очень-очень ценны
-
-
28.08.2016 в 21:31