Автор: Kirisaki Daiichi Team
Бета: Kirisaki Daiichi Team
Сеттинг: День 42 - Футуристическая АУ
Размер: 6400 слов
Пейринг/Персонажи: Киеши Теппей/Ханамия Макото, фоновые Хара Казуя/Ямазаки Хироши, Сето Кентаро, Фурухаши Коджиро, Имаеши Шоичи, ОМП
Категория: слэш
Жанр: романс, детектив
Рейтинг: R
Краткое содержание: Каждое утро Ханамия Макото вводил на модуле настроения код повышенной раздражительности.
Примечание/Предупреждения: отсылки к творчеству Филипа К. Дика, смерть оригинального персонажа
Ссылка на скачивание: .doc, .txt, .fb2
Модуль настроения, который Ханамия Макото использовал по утрам в качестве будильника, разбудил его слабым электроимпульсом. Ханамия открыл глаза, один раз медленно, тяжело моргнул и закрыл. Пробуждения никогда не давались ему легко. Он мог бы выставить на более высокий уровень регулятор импульса, который, поступая прямиком в кору головного мозга, снял бы утреннюю сонливость и привел в состояние бодрости, но Ханамия никогда не искал легких путей.Пересилив себя, он сел на кровати и спустил ноги на пол, в мягкий шерстяной ворс, который тут же окутал его ступни приятным теплом. Ханамия любил комфортную среду обитания и имел достаточно средств, чтобы себе ее обеспечить.
Электронное табло на часах показывало две минуты седьмого, до начала рабочего дня оставалось около двух часов. Со сна все тело неприятно ломило, но, по крайней мере, отступила усталость, накопившаяся за прошедшую неделю. Ханамия поднялся с кровати, разминая занемевшую шею и плечи, и дотянулся до сенсорной панели у изголовья. Первым делом он нажал кнопку "кофе" — аромат свежемолотых кофейных зерен распространился по квартире в считаные секунды; затем — “нагрев воды до двадцати пяти градусов по Цельсию”; затем ввел на модуле код номер пятьдесят два "усиление злости и раздражительности". Впрочем, и без дополнительной стимуляции мозга он большую часть дня чувствовал раздражение, которое рвалось изнутри вязкими комками язвительных слов и желанием испепелить человечество.
Минутой позже планшет коротким мелодичным звуком оповестил о новом входящем сообщении. Чтобы догадаться, от кого оно, Ханамии не нужно было смотреть в строку “отправитель”, где сейчас высвечивалось мелкими черными иероглифами имя "Хара Казуя". Никто другой бы не осмелился иметь дело с Ханамией в столь ранний час, но у Хары при наличии неплохих мозгов абсолютно отсутствовал инстинкт самосохранения.
— Доброе утро, кэп, — запись голограммы сияла матово-голубым и разгоняла предрассветные тени по углам комнаты. В это время года рассвет занимался поздно: первые лучи касались крыш мегаполиса, когда Ханамия подъезжал к работе. Технический прогресс был слабее законов вселенной.
— Доброе утро, кэп, — дернулась запись, а потом повторила с тихим шипением. Хара на трехмерном изображении дерзко ухмыльнулся, прежде чем продолжить. — Представляю, как ты сейчас, кривясь от звука моего голоса, вливаешь себе в горло горькую горячую жидкость, и думаю о том, что мое утро не может стать лучше.
В облаке голограммы глаза Хары лихорадочно горели. Он говорил неровным тоном, за которым слабо маскировалось возбуждение. Он любил играться с датчиками модуля настроения и испытывать на собственной шкуре новые, не прошедшие тестирование коды, совсем не заботясь о своем душевном равновесии. Ханамии было безразлично, чем он занимается в свое личное время, пока это не вредило рабочему процессу.
Хара был его университетским другом и за пять с лишним лет совместной работы так и не понял значение слова "субординация": он часто называл Ханамию неврастеничным холериком, не понимая и не принимая его пристрастие к тем кодам модуля, которые, по сути, вредили самой идее его существования. Многие люди принимали модуль настроения за что-то сродни новой религии в обновившемся мире высоких технологий, но Ханамия, будучи главой научного отдела по инновационным разработкам модуля, мог себе позволить видеть в нем не более чем инструмент.
— У меня есть для тебя сюрприз, который, я уверен, избавит тебя от скуки, учитывая, как ты любишь находить общий язык с органами правопорядка. К нам все-таки поступил запрос из Управления, хотят нанести нам визит и задать несколько вопросов. Опять категорически не называют это "допросом", — Хара щелкнул зубами, сжал челюсти и замолчал. — О причинах ты и так знаешь, но узнаешь больше, если включишь новостной канал.
Сообщение закончилось на моменте, когда Хара, повернувшись в профиль, сделал резкий жест рукой. Ханамия уловил, как в одно мгновение хищный оскал на лице Хары исчез, выражение стало мягким, даже ранимым. Ему не нужно было гадать, чтобы понять, на кого он так смотрит.
Ханамия опустил взгляд в пустую кружку, на дне которой расплывались мутные кофейные разводы. Он не знал, почему изо дня в день выслушивает поток утреннего бреда, который на него изливал Хара, но был уверен, что не из-за одиночества.
— Не задерживай Ямазаки. Обсудим все по дороге, — произнес он в динамик, удерживая кнопку отправки простого аудиосообщения.
Скинув халат, Ханамия прошел в душ. Прохладные струи ударили по груди и плечам, освежая. Отключив модуль на пятнадцать минут, Ханамия прикрыл глаза. Раздражение оставалось его неизменным спутником, даже когда мозг не был подвержен кибернетическому влиянию. Причиной тому было отвращение, питаемое к миру, в котором он жил. Миру, который он считал, был наполнен мягкотелыми, слабовольными идиотами, живущими на кодах радости и оптимизма.
Отключив подачу воды, он включил кондиционер на среднюю мощность и уже через минуты выходил из душа абсолютно сухим. Накинув халат, он последовал совету Хары и включил новостную ленту. Четкий уверенный голос диктора разорвал тишину квартиры:
— …Жертвами, по подсчетам, стали несколько десятков людей. Это не первый случай за последние два месяца, когда в местах больших скоплений людей был засечен сигнал, который автоматически включал модуль настроения, вызывая у людей состояние страха и паники. У тех, кто находился близко к источнику сигнала, проявлялись симптомы панического состояния, вплоть до нервных и мышечных судорог. Правоохранительные органы отказываются комментировать ситуацию, и пока мы не знаем, стоит ли данное происшествие считать террористическим актом и относить его к ряду других…
Ханамия выключил планшет и потер лоб. Надо же было просранному передатчику вылиться в проблему глобального масштаба.
Поднявшись на крышу своего дома, где располагалась автостоянка, Ханамия стал ожидать. Он надел пальто, но все равно было промозгло, а ветер задувал за шиворот. Он глянул на часы: Ямазаки с Харой опаздывали.
— Ханамия, привет! — услышал он со стороны чересчур радостный голос, который принадлежал его соседу по этажу, Киёши Теппею. Тот переехал сюда пару месяцев назад, а в качестве подарка на свое новоселье испек Ханамии пирог и почему-то не обиделся, когда Ханамия закрыл дверь перед его носом. — Замерз? Тебя подкинуть до работы?
Ханамия проигнорировал его предложение и опять проверил время. Киёши его раздражал, и его логика тоже. Он должен был Ханамию презирать, а не приветливо улыбаться при встрече. И тем более не предлагать довезти до работы.
Рядом взвыл мотор, ярко-красный кар резко остановился в полуметре от Ханамии. Ханамия, ругнувшись, отскочил на два шага и, врезавшись спиной в грудь Киёши, ругнулся еще раз. На плечи легли сильные руки, удерживая. Киёши был почти на голову выше, шире в плечах, мощнее, а официальный костюм, который Ханамия успел оценить краем глаза, не скрывал его крепкого телосложения.
Ханамия не знал, на кого он хочет наорать больше, на Хару или на Киёши, поэтому, выпрямившись, молча прошел к машине и хлопнул дверью.
В боковом зеркале он увидел, что Киёши в знак прощания поднял руку. Идиот.
***
Ямазаки припарковал рабочий ховеркар на стоянке третьего яруса. Ханамия открыл дверцу, выбрался из ховера первым и понесся к лифту. Когда он делал что-то быстро, готовая перелиться чрез край злость отступала. Он не стал оборачиваться, чтобы проверить, двигается ли следом за ним Хара: порой того было попросту невозможно оторвать от Ямазаки.
Он остановился перед лифтом и два раза глубоко вздохнул, успокаивая частое сердцебиение, прежде чем поднести электронный ключ к сенсорной панели — их компания всегда ставила безопасность и сохранность производства на первое место. Пусть с девяностого до сто первого этажа занял три секунды. За годы работы Ханамия успел привыкнуть к легкому головокружению, которое ощущалось при остановке лифта. Пройдя по длинному коридору, он зашел в первое из трех помещений, которые занимала его лаборатория, снял уличную одежду, переоделся в чистые накрахмаленные брюки и рубашку, накинул белый халат, достал с верхней полки футляр с очками. Ханамия старался их носить как можно реже, не потому что они ему не нравились, а из-за Имаёши, который, видя Ханамию в очках, каждый раз намекал на их сходство. И еще кое на что, что Ханамия ему в жизни давать не собирался.
Фурухаши, в рабочей форме, уже сидел за своим столом во второй лаборатории и ждал, пока прогрузятся мониторы. Услышав шум, он поднял глаза на Ханамию и, сжав губы в спокойной вежливой улыбке, пожелал доброго утра. Ханамия ответил кивком.
К Фурухаши он питал сдержанную симпатию, уважал его за невозмутимость и умение четко следовать указаниям. Фурухаши был идеальным работником, хотя и не без странностей: никто другой в окружении Ханамии не выставлял модуль настроения на код "апатия со склонностью к меланхолии". Поначалу Ханамии хотелось узнать, что будет, если изменить код модуля Фурухаши на "состояние веселья и всепоглощающей любви к жизни" или хотя бы на "хороший рабочий настрой", но Хара его опередил, взломав сеть и изменив настройки. Тогда лицо Фурухаши треснуло от неестественной улыбки, складки у рта расползлись, как трещины по колотому фарфору, вены на шее вздыбились, будто вот-вот лопнут, а изо рта вырвался смешок. Ханамия с Харой так и стояли в мертвом ступоре, пока Фурухаши не дотянулся до своего модуля, отменив код, и не извинился за причиненный испуг.
— Готовность новой версии модуля составляет девяносто девять и девять десятых процента. Мне написать отчет в головной отдел? — подал голос Фурухаши.
—Пока не нужно, — Ханамия закатал рукава, проверил связку электронных ключей в кармане, закрыл дверь во вторую лабораторию и выключил стерилизацию третьей — в нос ударил запах чистящих химикатов. И с удовольствием добавил: — У нас сегодня будет гость из Управления.
— Опять этот маразматик, Хьюга Джунпей? — раздался в проходе голос Сето. Он опирался на косяк и зевал.
— Увидим, — Ханамия пожал плечами и оскалился. Он должен был отдать должное: маразматик из Хьюги Джунпея вышел на редкость совестливым и благочестивым. Не повелся даже на голые коленки Ханамии.
***
— Идет, — оповестил их Хара, вглядываясь в экран монитора. Ханамии повезло располагать его преданностью. Хара был специалистом многих профилей и взламывал сеть службы безопасности так же легко, как открывал замки на двери квартиры Ямазаки, когда тот от него запирался. — А ведь обед еще даже не начался.
Ханамия поднялся из-за своего стола, одернул рабочий халат и поправил очки на переносице: выглядел он сейчас как образцовый ученый.
— Хара, встреть нашего гостя у выхода, вдруг он забыл дорогу, а потом можешь идти на обед. И смотри не нанеси сюда крошек, а то опять придется стерилизовать лабораторию.
— Понял, кэп. Если что, звоните, — он помахал видеофоном и радостно выпорхнул в коридор. Звук его шагов вскоре стих, а через несколько минут вернулся вместе с другим — тяжелым, четким, размеренным. Шаги Хьюги были легче: за те разы, что он их посещал, Ханамия научился их выделять.
Из двери лаборатории хорошо просматривался коридор, но Ханамия, прежде чем выйти навстречу, ввел на всякий случай на модуле код "произвести хорошее первое впечатление", запрограммировав автоматическое переключение на пятнадцать минут вперед.
Раздражение стало фоновым шумом, будто жужжащая над головой муха.
Когда в дверях показались ботинки, Ханамия выступил навстречу, улыбнулся и протянул руку:
— Здравствуйте, я доктор Ханамия Макото. А вы, должно быть, инспектор, которого прислало к нам Управление?
— Добрый день, — Киёши Теппей неловко ответил на рукопожатие и представился. Его ладонь была сухой, немного шершавой и такой большой, что полностью накрывала ладонь Ханамии.
Ханамия открыл рот и закрыл. То, что его раздражительный сосед — инспектор из Управления, оказалось дня него неожиданностью. Каким нужно было быть идиотом, разозлился он на себя, чтобы первым делом не пробить его по базе.
Он опустил взгляд на их сцепленные руки и со злой усмешкой подумал: "Если у него такая большая рука, то какой, черт возьми, должен быть член".
После этой мысли, странно, но он почувствовал себя лучше.
Киёши смотрел в ответ с каким-то особенно тупым выражением лица, а потом сказал:
— Ханамия, тебе идут очки.
Вот же черт.
В лаборатории стало подозрительно тихо. За своей спиной Ханамия не слышал ни шороха, будто все вымерло. Он бы не удивился, если бы Фурухаши, который и так больше походил на изваяние, чем на человека, перестал дышать, но не было слышно даже сонного сопения Сето. Пауза затянулась до тех пор, пока Ханамия опять не подал голос.
— А куда же делся ваш уважаемый коллега, Хьюга Джунпей?
— Он на больничном, сломал вчера ногу.
— Какая жалость, — ответил Ханамия со злобным сарказмом, а потом ядовито добавил: — И чем же обязаны вашему визиту, инспектор?
Киёши собрался, взял деловой тон, взгляд его стал цепким и настороженным, но все портили глаза. Они напоминали глаза собаки, которая принадлежала его матери. Ханамия ее терпеть не мог: собака все бегала вокруг него, махала радостно хвостом и не пыталась укусить, сколько бы он ее не дразнил.
И теперь, глядя в добрые глаза Киёши Теппея, Ханамия думал, что он из тех людей, которые ищут для человечества лучшего, а все горести других принимают как свои.
— Мы расследуем ряд странных инцидентов, вызванных дисфункцональностью модулей настроения. Я хотел бы переговорить с каждым из вас, — коротко ответил Киёши, его лицо выражало сочувствие и понимание, будто он не хотел доставлять им неудобства. Голос был приятным, на губах играла легкая улыбка: с ее помощью он, должно быть, расположил к себе не одного собеседника.
Ханамия не позволил себе обмануться. И не потому что Управление недолюбливало Корпорацию.
— Не представляю, чем могу вам помочь, — он все не мог понять, почему его так волнует присутствие Киёши рядом, поэтому пытался отгородиться от него вежливым обращением. — Мой отдел занимается исключительно новыми разработками, а не системами безопасности. Вам лучше обратиться в другой отдел.
— Мои коллеги уже этим занимаются. Вы не будете против, если мы начнем?
Ханамия сделал в уме пометку: не забыть попросить Хару взломать хранилище записей камер слежения — в конце концов, отделом сетевой безопасности заведовал Имаёши Шоичи, его худший враг и лучший семпай. Он кивком велел Сето и Фурухаши выйти, а сам сел за свой рабочий стол и предложил Киёши присесть напротив. Технически они поменялись ролями.
— Ваше имя?
— Ханамия Макото, — он фыркнул.
— Должность?
— Сотрудник отдела по разработке инновационных технологий и введения их в эксплуатацию.
Киёши кивнул. В руках у него не было никаких электронных устройств, но Ханамия был уверен, что их разговор записывается. Киёши продолжил задавать вопросы, следуя какому-то протоколу, постепенно приближаясь к причине своего визита.
— По вашему мнению, кто из ваших коллег обладает достаточными навыками для взлома системы модуля?
У Ханамии дернулся глаз. Слабые импульсы начали проникать в головной мозг, задействуя нейронные связи. Раздражение прокатилось по всему телу волной подкожного зуда.
Хара опаздывал.
— Дайте подумать. Я, Хара Казуя, Фурухаши Коджиро, Сето Кентаро. Еще Имаёши Шоичи из отдела безопасности. Возможно, кто-то из его подчиненных. И Мибучи Лео.
— Не замечали ли вы за кем-нибудь из них подозрительной деятельности?
— Нет. Вы же понимаете, мы здесь лечим человечество, а не стремимся его погубить, — он обвел помещение взглядом. — Практически занимаемся альтруизмом. За умеренную плату.
— Хорошо. Где вы были вчера вечером?
Позади что-то упало и разбилось; Ханамия, дернув губой, повернул голову на шум: в проходе стоял Хара, а у его ног лежали осколки стеклянного стакана, вода затекала под ботинки.
— Упс, — сказал Хара. — Кажется, у нас зараза.
Из лужи воды выпорхнула и зажужжала огромная жирная муха, а следом проснулась сигнальная система:
"Обнаружен посторонний животный объект. Лаборатория заражена. Необходимо немедленно простерилизовать помещение".
Все прошло по плану.
— Прошу прощения, инспектор. Должен вас попросить продолжить допрос… в другом помещении. Прошу меня извинить, — Ханамия поднялся, — мне необходимо заняться лабораторией.
— Мы можем с вами продолжить завтра? — Киёши поднялся следом.
— Не имею права вам отказать, инспектор, — злоба искривила его рот. — Мой обед начинается в два.
***
На следующий день, когда Ханамия пришел в лабораторию, никого еще не было, а мертвая, покрытая белым налетом муха лежала на полу. Из угла комнаты он взял щетку, совок, смел муху и выкинул в ведро. Ее труп беззвучно упал на пустое дно.
Вчера вечером Киёши постучался в его дверь. Сказал, что хочет извиниться. Ханамия ему не открыл.
Он поднял глаза, посмотрев в объектив камеры, висящей в углу лаборатории. Он знал, что сейчас на ней уже по второму кругу проигрывается видео: Ханамия сидит за столом, изучая на мониторе графики, встает из-за стола и проходит в дальнюю лабораторию, пропадая из вида этой камеры и появляясь на другой.
Ханамия достал из сумки планшет, на который еще вчера вечером Хара скинул ему досье на Киёши Теппея: он был с Ханамией одного возраста, закончил полицейскую академию, начинал как обычный патрульный, но быстро пошел на повышение. Ханамия просмотрел список раскрытых им дел — их процент поражал. Киёши был не женат, жил один, переехал месяц назад после смерти деда и бабки. Это мало имело значения.
Значение имело то, что Киёши Теппею не нравились женщины.
От изучения профайла Ханамию отвлек Сето. Он всегда опаздывал на десять минут.
— А где Фурухаши и Хара? — Сето потер рукой лоб и забрал волосы за уши.
— У нас закончились образцы мозгов.
— Хотят сдать свои на замену?
— Они нам еще нужны.
— Жаль, — Сето зевнул, съехал по стулу и закинул голову назад.
Большую часть суток Сето был индифферентен ко всему, кроме вычислений. Говорил, что в детстве был шумным и непоседливым ребенком, а родители-идиоты постоянно программировали его модуль на код "детский сон", пока его биоритмы не сбились.
— Сето, заколебал спать на рабочем месте. Спустись до кофейного автомата, даю тебе полчаса.
— Понял, кэп.
Время приближалось к обеду. Когда Сето вышел, Ханамия прошел к своему шкафчику с одеждой, снял обувь, носки, брюки и, подумав, стянул нижнее белье. Халат доставал ему до середины бедра, оставляя открытыми бледные ноги.
Он сел за свой стол и стал ждать.
Киёши не опоздал и, вежливо постучавшись в дверь, вошел. Он был одет в тот же костюм, что и вчера, но сменил рубашку. Воротник и манжеты отглажены, стрелки на брюках и широкий черный галстук. Ханамия разозлился на себя, что рассматривает его тщательнее, чем нужно. Киёши, похоже, тоже это заметил — ничем другим Ханамия его смущенный вид объяснить не мог. Однако вместо удовлетворения опять почувствовал укол раздражения. Сегодня он сменил код модуля на "терпимость к человеческому роду", однако желчь не ушла; она оставалась верным спутником, даже когда он включал код радости.
— Ханамия, — Киёши поздоровался. Мягкие вибрации его голоса послали по спине Ханамии вереницу мурашек.
— Садись, — он кивнул на стул.
Киёши сел и достал из внутреннего карма пиджака минипланшет, но не стал его включать, лишь положил его на стол.
— В прошлом году ты выступал свидетелем по делу об убийстве Кобаяши Коичи.
— Да, он был одним из работников Корпорации.
Конечно, Ханамия помнил этого идиота. Таких, как Кобаяши Коичи, он относил к категории людей, что выставляли максимальный код пробуждения, чтобы каждое утро просыпаться в приподнятом настроении, радоваться миру и радовать своим идиотизмом мир.
— И это было не убийство. Несчастный случай, — все-таки добавил Ханамия. Он мог почти с чистой совестью сказать, что не виноват. Покойный сам полез куда не следовало. — Можете спросить у своего больного коллеги.
— Последняя экспертиза обнаружила в его модуле баг. Тот же самый, что и в модулях нескольких последних жертв.
— Не понимаю, чего ты ждешь от меня.
— Ответов?
Ханамия молчал, и Киёши, не дождавшись ответа, потянулся за планшетом. Складка на лбу превратила его лицо в хмурую гримасу.
— Твои показатели.
— Что с ними?
— Идеальны. У тебя самая адекватная линия настроения, которую я когда-либо видел.
— И?
— Ты же врешь, Ханамия, — ответил Киёши, сама невинная простота.
Ханамию замутило.
Один раз, пообещал он себе.
Один гребаный раз.
— Хочешь знать, как я справляюсь?
Он медленно поднялся, сел на стол, с изящной ловкостью перекинул ноги на его противоположную сторону и чуть их раздвинул. Халат распахнулся, оголяя бледную кожу на внутренней стороне бедра.
Киёши сглотнул, по его горлу прокатился кадык, вниз-вверх. Он сдержанно положил обе ладони на талию Ханамии, медленно огладил бедра, спустился вниз до колен. От ощущения его теплых, сильных рук у Ханамии встал, член оттянул край халата.
Ханамия недовольно цокнул, когда Киёши свел его ноги вместе и убрал руки:
— Идиот, — не сдержался.
— Так мы ни к чему не придем, — Киёши заглянул ему в глаза. — Не ответишь мне?
Ханамия не удержался и закатил глаза. В его жизни существовали придурки, тупость которых в сравнении с тупостью Киёши Теппея была бесконечной и непреодолимой. Или нет.
— Встретимся после работы?
— Во сколько ты заканчиваешь?
— После восьми.
Когда Киёши ушел, Ханамия опять взялся за планшет. Пролистал несколько страниц, пока не дошел до линии настроения Киёши. Его показатели совпадали с показателями Ханамии, с той разницей, что у Киёши не было Хары, чтобы их подделать.
***
Ханамия не ожидал, что Киёши в конце рабочего дня будет ждать его на стоянке. На чертовой стоянке 3-его яруса.
— Какого черта ты здесь делаешь? Совсем рехнулся? — гневно спросил он, спешно отводя Киёши в сторону от главного выхода, чтобы никто не увидел их вместе. Но вездесущий Хара уже махал с другого конца стоянки. — Где твой ховер?
Киёши на его недовольный тон обратил ноль внимания и, нагло нарушив личное пространство, взял за запястье и повел в сторону черного кара. Своего личного. Управление такими не пользовалось.
— Домой? — Киёши обошел кар и по-джентльменски открыл для Ханамии дверь.
— Да.
В салоне пахло приятно. Кожей, одеколоном Киёши и немного пылью, солнцем, воздухом — тем, чем пах город. Ханамия вспомнил о раздражении. И, не почувствовав его, испугался так, что чуть было в панике не выбежал из машины.
Киёши вел аккуратно, не превышал скорость, как и положено добропорядочному гражданину, будто не торопился поскорее остаться с Ханамией за запертыми дверями. Ах да, скорее всего он думал, что они будут говорить.
Ханамия посмотрел на него исподлобья: плечи Киёши были расслаблены, лицо тоже. Только пальцы сжимали руль слишком сильно, и вперед, на трассу, он смотрел излишне сосредоточено.
Ему казалось, что Киёши будет говорить о всякой ерунде — в его понимании так должны были себя вести люди, которые носят другим незнакомым людям пироги, — но тот молчал, и Ханамия был этому рад. Он любил некоторое время после работы провести в тишине.
У Киёши как-то получилось облететь все воздушные пробки, и меньше чем через полчаса они припарковались на крыше их дома. "Их дома". Звучало ужасно.
Они спустились, Ханамия открыл дверь и пригласил Киёши в свою квартиру, толком и не поняв, то ли запускает мышь в клетку к коту, то ли кота в клетку к мыши.
— Кофе, вина, воды?
— Нет, спасибо. А ты не голодный после работы?
— Опять хочешь предложить мне свою стряпню? Уволь. — Ханамия снял пиджак и принялся за рубашку, когда Киёши остановил его.
— Ну что еще? Не хочешь меня трахнуть, тогда выметайся.
Киёши подумал, наверное, с секунду:
— Тогда можно я сам тебя раздену? — он положил свои огромные ладони ему на талию под шелковую ткань рубашки, на голую кожу, и большими пальцами погладил живот. Его руки опять были теплые; Ханамии даже не хотелось их с себя стряхнуть.
— Как хочешь.
Киёши зашел ему за спину, медленно потянул рубашку с плеч и вжался губами в изгиб шеи. Ханамия дал и себе секунду, чтобы подумать, прежде чем оттолкнуть Киёши от себя:
— Ласкать будешь кого-нибудь другого.
Он убеждал себя, что терпеть не может всякие нежности.
Эти слова, видимо, сорвали какой-то стоп-кран, потому что в следующий момент Киёши, напористо целуя, прижимал его к стене. Было ни слова сказать, ни вырваться. Ханамия оставил всякую надежду добраться до кровати. Как минимум до второго захода. Или до третьего.
Он уснул до того, как успел выгнать Киёши из своей постели. Проваливаясь в кокон теплых рук, он пообещал себе, что все это на один раз.
***
Будильник сработал по расписанию, в шесть утра ровно. Киёши сбоку сонно заворочался, зарываясь лицом в затылок Ханамии, и глубоко вдохнул запах его волос.
Это было отвратительно.
— Подъем, — хотел было рявкнуть Ханамия, но изо рта вырвалось только хриплое шипение. Голос он вчера сорвал.
Киёши поднялся с кровати и стал искать свои трусы. Ханамия показательно отвернулся: стал рассматривать засохшие подтеки спермы на простынях и уткнулся бы лицом себе в ладони, если бы это не выглядело явным жестом отчаяния.
— Хочешь, я тебя сегодня подвезу? — Киёши стоял на пороге его квартиры и собирался идти к себе. — Мне сегодня опять к вам.
— Иди к черту, — ответил Ханамия, когда представил, что будет, если их опять увидят вместе, хотя бы тот же Хара или, что еще хуже, Имаёши. Киёши улыбнулся так, будто ничего оскорбительного в свой адрес не услышал.
В лабораторию Ханамия вполз. Обычно ему не составляло труда сосредоточиться на рабочем процессе, а неофициальные, секретные проекты Корпорации вызывали больший энтузиазм, нежели разработка новых кодов и обновлений, но сегодня сильно клонило в сон, коды модуля не помогали, а Фурухаши монотонно гудел под ухом:
— Трехкратный импульс по нейронным связям пройдет в твердую мозговую оболочку, расширятся сосуды головного мозга, появится головная боль, тошнота, резь в глазах, давление возрастет, а потом бах, и ты завалишься замертво.
— Я понять не могу, мы тут как будто создаем альтернативу средствам массового поражения, — Сето повел плечами, будто ему было от этого неуютно. Да им и всем, наверное, было.
— Жуть, — с каким-то трепетом выдохнул Хара. — Неудивительно, что Управление точит на нас зуб.
— Фурухаши, ты только не упади в депрессию и не испробуй это на себе, — вяло пошутил Ханамия, чтобы как-то разогнать упаднический дух. — И ты, Хара, не балуйся.
— Я же не самоубийца, кэп.
Святой альтруизм работал в две стороны.
***
Ханамия умело контролировал свою жизнь до тех пор, пока не пустил Киёши Теппея на порог своего дома во второй раз.
Киёши принес с собой бутылку винтажного красного сухого вина, и на открытый — в прямом смысле — рот Ханамии лишь пожал плечами.
— Ты все-таки идиот, — сказал Ханамия, рассматривая бутылку, которую Киёши ему вручил. Ее было приятно держать в руках: темное стекло, шероховатая этикетка с красиво вытесненными буквами. Вино было дорогим, стоило, должно быть, запредельные суммы, а Киёши вот так просто притащил его на их первое — стоило, наверное, это теперь признать — свидание.
— Откуда оно у тебя? Ты же его не украл? — подозрительно сощурился Ханамия. Киёши не хватило бы на нее и годового заработка. Ханамии бы хватило месячного, если бы часть зарплаты не шла на оплату больничных счетов матери.
— Из бабушкиной коллекции, — смутившись, ответил Киёши. Ханамия помнил, что его бабка мертва, но предпочел не светить свои знания. — Подумал, что мы так нормально и не перешли на ты.
— Хочешь выпить со мной на брудершафт?
Киёши сократил расстояние до Ханамии в один шаг и, обхватив пальцами его подбородок, поцеловал в приоткрытые губы. А Ханамия так и стоял босиком на пороге, с опущенными руками. У него дрожали колени.
— Да.
Он хотел было сказать, чтобы Киёши ни на что не рассчитывал, они не были друзьями и тем более любовниками, что общается он с ним далеко не из одного личного интереса, но не смог вымолвить и слова, увидев в глазах Киёши неуверенную надежду.
Утешил себя тем, что сможет сделать это и утром — если Киёши останется.
— Схожу за бокалами.
Пригубив вино и слизав с губ терпкий вкус, он опустился перед Киёши на колени.
***
Прошла неделя. А потом еще одна. Киёши изо дня в день появлялся на пороге его квартиры, а Ханамия раз за разом ему открывал.
Когда раздался сигнал видеозвонка, Ханамия заканчивал заполнять отчет. Рабочий день закончился пару часов назад, но Ханамия привык к переработкам.
— Привет, Ханамия, — из планшета развернулась голограмма головы Киёши, — я стою напротив твоей двери. Ты еще не дома?
— Стой дальше, — он хотел, чтобы его ответ вышел желчным, но получилось больше устало. — Я на работе.
— Тебя забрать? — миролюбиво предложил Киёши.
— Охота тебе тащиться в такую даль. Сам доеду. Возьму рабочий кар.
— Ни разу не видел, чтобы ты водил.
— Просто не люблю.
— Так встретить?
— Делай как знаешь, — водить Ханамия и правда не любил.
Киёши подлетел к зданию Корпорации где-то через полчаса. За это время Ханамия успел поставить на сигнализацию и закрыть лабораторию и уже ждал Киёши на парковке. За две недели температура успела подняться на несколько градусов, ветер не морозил щеки и руки, и находиться на свежем воздухе было почти приятно.
Знакомый черный ховеркар моргнул фарами два раза. В ожидании Ханамия успел задуматься и не сразу заметил его прибытие.
Хотелось спать, есть и, может быть, целоваться — побочные эффекты кода усиления внимания и работоспособности.
Или все то же самое, но в обратной последовательности. Целоваться, есть, спать. Ханамия не стал себе отказывать: забравшись в машину, наклонился к Киёши и достал губами до его губ. Прихватил нижнюю и больно укусил, когда Киёши ему не ответил.
Ханамии пришлось отстраниться.
—У меня для тебя новости, — сказал Киёши угрюмо. Вечно он все портил, когда не надо: что тогда в лаборатории, что сейчас.
— Какие?
— По расследованию.
Все то время, что он с Киёши встречался, тот не донимал его расспросами. Сначала из-за того, что Ханамия сразу показывал ему на дверь, а потом просто — перестал. То ли смирился, то ли еще по каким-то причинам. Ханамия ему не доверял ни на йоту: врожденная подозрительность и годы общения с Имаёши.
— А ты уверен, что я хочу их знать? — Ханамия отвернулся к окну, чтобы показать, что он не слушает, но Киёши продолжил:
— Мы арестовали сотрудника отдела системной безопасности, Сакурая Рё.
Эта новость заставила Ханамию напрячься, но он тут же приказал себе расслабиться. Выдохнул, расправил ссутуленные плечи и как ни в чем ни бывало сказал:
— Или ты сейчас затыкаешься, или я выхожу из машины.
Киёши выбрал первое. Почему-то он не переставал потакать всем капризам Ханамии, и это настораживало.
***
С самого утра Ханамия готовился к тому, что Имаёши Шоичи придет по его душу.
Имаёши стремительно выплыл из темноты коридора, будто некоторое время поджидал свою жертву. В прямоугольных очках, с лисьей улыбкой на лице, в белом халате, полы которого развевались при ходьбе. Будто не одного из его работников вчера забрало Управление.
— Слышал, ты наконец завел любовника, — вступил он первым. В голосе его было много снисходительности и чуть-чуть досады. — Ты же умный, Ханамия, только мозгами почему-то не пользуешься.
Не в привычках Имаёши было начинать разговор с оскорблений, но давил он все так же — на самое больное.
— Зависть тебе не к лицу, семпай. И следил бы ты лучше за своими сотрудниками.
Имаёши вышел из тени лампы на свет, его бледное лицо стало еще белее, и тогда-то Ханамия заметил темные круги под его глазами. Все-таки арест Сакурая не прошел для Имаёши безболезненно.
— Узнал все-таки, — констатировал он факт.
Если бы Киёши ему вчера не подсобил, то самое позднее, когда до Ханамии бы дошли эти новости — с утренним сообщением Хары.
— Заметь, семпай, что не мы просрали передатчик. Обеспечивать его сохранность было вашей работой.
— Сакурая подставили.
— Кто?
— Очевидно, что кто-то умный.
Судя по чуть более раннему выпаду в сторону умственных способностей Ханамии, Имаёши его не подозревал.
***
Ханамия привык проводить вечера в компании Киёши. Завести отношения с кем-то из Управления было худшей идеей из тех, что приходили ему в голову, но и оставаться равнодушным он тоже не мог. Не умел, как бы тщательно это не скрывал.
Проблема Ханамии была в легкой возбудимости, сильной эмоциональности, затмевающей доводы рассудка. Он не мог игнорировать то, что его бесило. Это было как баг, неправильный код, сбой алгоритма, ошибка, которую Ханамии хотелось бы исправить. Но Киёши был живым человеком, и хотя Ханамия привык вмешиваться в природу вещей, Киёши он изменить не мог.
— Сколько раз за последние недели ты проводил вечера за пределами лаборатории и дома? — спросил Киёши. Ханамия сидел у него между колен и на своей шее чувствовал каждый вдох и выдох.
— Два?
Киёши посмотрел на него с недоверием и осуждением.
— Один?
Киёши продолжал смотреть. Его руки обнимали Ханамию за талию, и с ним было тепло. Ханамия решил дать ему время до начала весны.
— Я был занят. Мы скоро выпускаем обновление.
— Когда?
— В начале марта.
— Потом сходим куда-нибудь?
— Я подумаю.
***
Первым обо всем догадался Хара, будто у него было особое чутье, антенна, которая чутко реагировала на изменения душевного равновесия Ханамии.
— Кто-то сегодня в хорошем расположении духа, — его настроение улучшалось по мере того, как у Ханамии оно ухудшалось.
Ханамия выставлял регулятор все выше и выше, до максимума, раздражался на себя, на целый мир, но Киёши Теппей не был целым миром, по крайней мере, у Ханамии не получалось всей душой его ненавидеть.
— Ничего не говори. Иначе скажу Ямазаки, что ты взломал модуль его матери и ввел код "полюбить лучшего друга своего сына, даже если этот друг совсем не друг".
— Это жестоко, Ханамия. Одна из моих лучших разработок. — Дурная улыбка Хары, конечно, раздражала, но меньше, чем всегда. Он проверил настройки модуля, чтобы удостовериться, не изменил ли их кто без его ведома, но все было в пределах того, что он считал нормой.
Ханамия и сам заметил, что чувствует себя намного лучше, будто его организм очистился от токсинов. В его случае — желчи. Ханамии казалось, что все вокруг, живое и неживое, дышит, двигается, вибрирует в резонансе с его душой и телом.
Вторым к издевательствам над Ханамией присоединился Сето, который тоже отчего-то в последние дни пребывал в возбужденном состоянии.
— Почему вы встречаетесь?
— У него мягкое сердце.
Фурухаши на заднем плане подавился водой:
— В прямом смысле? Ты его трогал?
— А что, Фурухаши, тоже хочешь? — это уже был Хара.
Ханамия закатил глаза и, прежде чем закрыться в головной лаборатории для нерабочего эксперимента, скомандовал:
— Хара, работать. Сето, спать. Фурухаши, черт с тобой, составляй отчет.
***
Приподнятое настроение, как обычно бывает с хорошей погодой, продержалось недолго.
— Ханамия, нам нужно поговорить. — Киёши завел свою шарманку, когда они, сидя друг напротив друга за одним столом, вместе ужинали.
— Мне казалось, что мы это уже прошли, — Ханамия отложил вилку и нашел глазами выход. Киёши проследил за его взглядом, нахмурился, но тему не закрыл.
— Ханамия, послушай.
— Нет.
— Это важно.
Аппетит был испорчен, ровно как и вечер.
—Киёши, чего ты пристал? Следишь за мной? Живешь тут только поэтому? С работы забираешь? — регулятор стоял на максимуме, поэтому Ханамия быстро завелся, словно зажженная спичка, которые давно вышли из употребления. Он прекрасно понимал, что истерит, но остановиться уже не мог. — Надоел. Вали нахер. Убирайся.
Он встал и, показав на выход, сложил на груди руки. Только вот Киёши уходить не думал, тоже поднялся, взял Ханамию за плечи и резко встряхнул.
— Убавь свой гребаный модуль, — рявкнул он. Это был первый раз, когда Ханамия услышал, как Киёши повышает голос или ругается. В отражении его глаз Ханамия сейчас видел свои, темные, большие, испуганные. — Не скажешь мне, будешь отвечать в Управлении! Ты этого не понимаешь?
Ханамия замер, а потом сорвался и ударил Киёши в грудь, понимая, что, если тот захочет ответить, у него не будет ни шанса.
Но Киёши вопреки всему — и откуда только бралось это безграничное терпение? — глубоко вздохнул и прижал Ханамию к себе, погладил по волосам, коснулся шеи — руки его сейчас не грели, обжигали.
— Убери от меня свои лапы!
— Один вопрос, Ханамия.
— Иди к черту.
— Всего один.
Киёши не выпускал из объятий.
— Хорошо, — истерика отступила, перегорела, как спичка. — Я отвечу.
— Передатчик сигнала на модуль — ваша разработка?
— Это конфиденциальная информация.
Киёши провел рукой от его лопаток до талии.
— Тогда другой вопрос. Он исчез до или после смерти Кобаяши Коичи?
Ханамия помедлил с ответом, понимая, что Киёши так или иначе его добьет.
— Какое это имеет значение?
— Просто ответь.
— Не помню.
— Врешь.
— Почему ты спрашиваешь меня? Сам говорил, что вы задержали Сакурая. Спроси у него.
Теперь молчал Киёши.
— Я отвечу, когда ответишь ты, — сторговаться всегда было приятнее, нежели просто отступиться от своих принципов.
— Это не он. Не Сакурай. Он невиновен.
Ну, хоть Имаёши успокоится.
— Передатчик исчез до смерти Кобаяши Коичи. Он его стащил, за что и поплатился.
Киёши прижался губами к его виску — сил оттолкнуть его не осталось.
— Это вы его убили?
— Я же говорил. Это был несчастный случай.
***
— Эй, кэп, скажи, — Хара качался на стуле и, по всей видимости, тестил на себе новую разработку Фурухаши. Лицо его было чем-то омрачено. — Если бы меня забрали, как Сакурая, ты бы меня вытащил?
Ханамия, прежде чем ответить, сделал на новом донорском мозге надрез и отложил скальпель.
— Нет.
— Я так и думал. А Фурухаши с Сето бы вытащил?
— Нет.
— Я так и думал. А…
— И Ямазаки тоже нет. Все, закрыли тему. Иди работай.
Ханамия не стал говорить, что при таком раскладе в заключение он бы отправился первым.
— Я хотел вообще-то спросить про Киёши, — направляясь к двери, произнес Хара. То, что он поставил Киёши в один ряд с ними всеми, о многом говорило. У Хары была развитая интуиция, и если он что-то замечал, то раньше всех остальных.
Ханамия сделал вид, что не услышал его.
***
До выпуска новой версии модуля оставались считанные дни. Повод для празднования был, но не был поводом, чтобы праздновать с Киёши. И все же сегодня Ханамия более получаса стоял посреди винного магазина и выбирал для этой даты вино. А вернувшись домой, он убрал купленную на половину зарплаты бутылку в шкаф и разогрел себе поесть — как-то так получилось, что он все-таки допустил Киёши до своей плиты.
Киёши задерживался в Управлении. На вопрос, где его черти носят, сказал, что у него возникли какие-то непредвиденные обстоятельства, на что Ханамия раздраженно ответил, что его не интересуют дела Киёши.
— Ты мне сам позвонил, Макото.
Сердце ёкнуло.
— Сдохни там, — бросил Ханамия и отключился. Успокоившись и подумав, дописал: “я пошутил”. Отправив сообщение, опять на себя разозлился за сентиментальность и потянулся к модулю, выставляя регулятор кода на максимум. Виски прошибло резкой, острой болью. Замутило. Ханамия на подгибающихся ногах кинулся в туалет. Его вывернуло недавним ужином. Он старался глубоко дышать, у него получилось дотянуться до умывальника и сделал пару глотков воды.
Первой мыслью стало: Киёши пытался его отравить.
Вторая была противоположна первой: Киёши бы не стал.
Третья: это проделки Хары. Но хоть Хара и был горазд вставлять ему палки в колеса, травить Ханамию он бы не стал.
Ханамия вытер испарину со лба. Пальцы тряслись, он не мог дотянуться до панели модуля и вручную отрубить блок питания. Глаза болели, а пелена замутила взор. Ноги совсем не держали, и он упал посреди комнаты.
А потом его осенило, и он понял, что происходит с ним. Наверное, то же самое чувствовали люди, те несчастные, которые попали в зону дефектного сигнала. Хотя нет, чувствовали они не это. Ханамия усмехнулся: готов ли он был стать второй жертвой собственных изобретений?
Имаёши бы сказал, что это его карма, и все возвращается на круги своя.
Но умирать Ханамия готов не был. У него хватило сил, чтобы дотянуться до планшета и, ткнув кнопку вызова, сказать:
— Помоги.
***
Под ухом что-то противно пищало. Не открывая глаз, Ханамия понял, что находится не дома. Пахло медикаментами, стерильностью и свежими цветами — наверное, принес кто-то из посетителей.
Он попробовал пошевелить правой рукой, потом левой. Левая не двигалась: то ли затекла, то ли… Не успел он испугаться, как давление с руки исчезло, и он смог сжать ладонь в кулак.
— Ханамия, — тихо сказали сбоку. — Ты очнулся?
Ну конечно. Кто еще мог сидеть у его кровати и держать за руку, как не чертов Киёши Теппей.
Притворяться спящим дальше было глупо, поэтому он открыл глаза и увидел его взволнованное, усталое, но радостное лицо.
— Меня пытались убить, — сообщил он очевидный факт. Хотел приподняться на руках, но голова взорвалась дикой болью. Больше попыток он не предпринял.
— Да, но мы успели вовремя, — сказал Киёши. — Доктора сказали, что тебе повезло. Из твоей головы удалили имплантат модуля, но мозг не поврежден, и вскоре ты сможешь продолжить работу.
Если честно, Ханамия всегда хотел избавиться от этой хрени у себя в голове. Он прислушался к себе: опустевшую нишу еще ничто не успело занять. В голове было тихо и как-то спокойно, будто все тревоги улеглись, и даже последующий рассказ Киёши не вызвал бурлящего шквала эмоций.
— Так, значит, ты работал под прикрытием? — подытожил Ханамия. Киёши смотрел на него с некоторой опаской, будто боялся, что Ханамия на него набросится, а потом кивнул. — Я был у вас на мушке еще до того, как мы познакомились? И переехал ты тоже из-за этого?
Киёши опять качнул головой. Вот кто был по-настоящему жесток. А Ханамия мог бы и сразу понять, что здесь кроется подвох: кто нынче в здравом уме носит соседям пироги, чтобы познакомиться!
— И вы ловили преступника на живца? То есть на меня?
Какова цена растоптанной гордости, Ханамии еще предстояло узнать, но хоть мозг остался цел.
— Поймали его? Кто это был?
— Хьюга поймал. Помнишь Кобаяши Коичи? Это оказался его старший брат. Хотел отомстить тебе за смерть Коичи. Все прочие происшествия тоже его рук дело. Были, так сказать, репетициями перед главным действом. Он уже сознался и взял всю вину на себя.
— Ясно. А вино?
— Что вино?
— Из бабушкиной коллекции?
— Да.
— Значит, все было взаправду?
— Да.
— Хорошо.
Только что побывав на границе смерти, Ханамия имел право сделать себе поблажку.
— Ну? Тогда чего ты ждешь? Целуй меня немедленно, идиот.
@темы: Фанфик, The Rainbow World. Другие миры, День 42, Футуристическая AU, Kirisaki Daiichi Team
-
-
24.04.2016 в 14:06Хотя мне больше даже не сам детектив, а взаимоотношения киридайцев между собой и Киеши с Ханамией понравились
-
-
24.04.2016 в 15:42-
-
24.04.2016 в 15:47-
-
24.04.2016 в 17:06-
-
25.04.2016 в 12:51но хорошо)
-
-
25.04.2016 в 15:30Rustor, ЯмаХары мы и еще принесем обязательно!
Ori1990, научная фантастика еще и не таких идей подкидывает, да-с...
Kariz_Za,
Reinforced concrete, упс... ну вот как-то так, не затянулось все
-
-
26.04.2016 в 02:19Автору любви!
-
-
26.04.2016 в 23:24Детективная линия как-то быстро и резко оборвалась, злодей оказался человеком-невидимкой. Зато киехана тут вкусная, хотя Ханамия немнго не «мой»: показался на редкость покладистым, так быстро принял Киёши в свою жизнь и никаких тебе рефлексий. Впрочем, ожидание последнего, скорее, возникло из-за тонны прочитанной мной киеханы, в которой подобный фанон наглаживался
И кстати, вроде бы разговоры в стиле «Ты бы меня вытащил?» и ответы Ханамии именно в стиле Киридая на первый взгляд, но мне иррационально хочется, чтобы в итоге Ханамия бы их таки вытащил. Плевать, какие бы отговорки в итоге он придумал. Потому что у них хоть и своеобразная, но всё-таки дружба. Тем более что Он не знал, почему изо дня в день выслушивает поток утреннего бреда, который на него изливал Хара, но был уверен, что не из-за одиночества.
В целом, интересная история, спасибо.
-
-
02.05.2016 в 22:08барханная, и вам спасибо за внимание к нашим работам!
-
-
07.05.2016 в 23:15-
-
10.05.2016 в 00:48спойлерушечка
-
-
16.05.2016 в 15:07-
-
26.05.2016 в 20:14Спасибо автору и за юмор, и за романтику, за шикарный язык повествования.
За вот это вот:
Сегодня он сменил код модуля на "терпимость к человеческому роду", однако желчь не ушла; она оставалась верным спутником, даже когда он включал код радости.
Хотелось спать, есть и, может быть, целоваться — побочные эффекты кода усиления внимания и работоспособности.
Или все то же самое, но в обратной последовательности. Целоваться, есть, спать.Судя по чуть более раннему выпаду в сторону умственных способностей Ханамии, Имаёши его не подозревал.— Почему вы встречаетесь?
— У него мягкое сердце.
Фурухаши на заднем плане подавился водой:
— В прямом смысле? Ты его трогал?
— Хара, работать. Сето, спать. Фурухаши, черт с тобой, составляй отчет.
— Сдохни там, — бросил Ханамия и отключился. Успокоившись и подумав, дописал: “я пошутил”. Отправив сообщение, опять на себя разозлился за сентиментальность и потянулся к модулю, выставляя регулятор кода на максимум.
И за концовку просто отдельное огромнейшее спасибо=))) Это так "то, что нужно" и так тепло и мимими вообще=)))
— Значит, все было взаправду?
— Да.
— Хорошо.
Только что побывав на границе смерти, Ханамия имел право сделать себе поблажку.
— Ну? Тогда чего ты ждешь? Целуй меня немедленно, идиот.
-
-
02.06.2016 в 14:03барханная, вроде бы разговоры в стиле «Ты бы меня вытащил?» и ответы Ханамии именно в стиле Киридая на первый взгляд, но мне иррационально хочется, чтобы в итоге Ханамия бы их таки вытащил. Плевать, какие бы отговорки в итоге он придумал. конечно бы вытащил, вы не сомневайтесь!
Iren., и вам спасибо
Повелитель_сложившейся_ситуации, спасибо большое))) очень рада, что оценили идею (хоть и не мою). оттуда все и началось))
я просто почти физически ощутила, как оба внутренне с досадной обреченностью вздохнули. да не говорите))) мне кажется. что я тоже в тот момент обреченно вздохнула)
хорошо, что хорошо! спасибо, что прочитали
Пухоспинка, рада, что понравилось!
Serizava Aya-san, цитат мало не бывает! оч рада, что вам зашел стиль повествования) спасибо большое за ваш отзыв и ответных сердец